Somnus

      Сон... Как много скрыто в этом маленьком слове. Во снах мы можем путешествовать там, где никогда не были и делать то, на что в реальной жизни ни за что бы не решились. Все наши скрытые желания, все поступки, которые мы когда-либо совершали, за которые нам до сих пор стыдно; люди, которых мы видели, может, всего раз, но которые по какой-то причине засели у нас в голове — всё это отражено в мире иллюзий, несбывшихся мечт и воображения, посылаемого нашим бессознательным, которое люди называют сном.       Если вам ничего не снится, значит у вас всё есть. Но у меня нет никого. Наверное, поэтому ты приходишь каждый раз, когда я касаюсь головой подушки и закрываю глаза. Подкрадываешься незаметно, оставляешь невесомые поцелуи на моих щеках и ждёшь, пока они зальются краской от нахлынувшего смущения и проснувшихся чувств.       Вместе с ними просыпаюсь и я. Или мне только кажется, что я просыпаюсь.       Единственное, что я до сих пор не могу принять в тебе — ты никогда не приходишь днём. Пробовал. Не получается.       Как бы я ни старался, как бы ни звал тебя, закрывая глаза сразу после пробуждения или же позже, когда все домашние дела оказывались выполненными, ты не появлялся.       Так странно, что ты приходишь только ночью. За весь день я успеваю невыносимо соскучиться, но всё, что мне остаётся — это заниматься бытовыми вещами, которым люди придают необъяснимо глобальное значение.       Всё, что мне остаётся — пить раздражающе горький кофе по утрам, потому что нет сил отказаться от привычки университетских времён, и, прикрыв глаза, в подробностях вспоминать все события, произошедшие после наступления темноты.       Я не перестал жить в реальности. Я всё также хожу на работу, зарабатываю деньги, чтобы обеспечить себя дешёвой лапшой и жутким кофе. Я стараюсь жить обычной жизнью, потому что вечером я возвращаюсь домой, готовлю ужин на двоих и засыпаю в ожидании, когда же ты вернёшься с работы и разбудишь меня поцелуем, ведь это так похоже на реальность.       Сегодня я встретил тебя не там, где обычно. Заработался над одним проектом и уснул прямо на полу, положив голову на журнальный столик. Лёгкое постукивание по макушке вывело меня из состояния сладкой дрёмы, и под довольное мычание губы невольно растянулись в улыбке, ведь я сразу понял, что это ты. Уловил нотки любимого одеколона. Лениво открыв глаза, я чуть не задохнулся от близости, когда наши носы едва не столкнулись; я мог чувствовать твоё размеренное дыхание на своей коже.       В моей растянутой кофте бежевого цвета, специально выглаженной и оставленной на кресле для твоего прихода, ты выглядишь таким мягким и домашним, что низ живота тут же стягивают в тугой узел так называемые бабочки. Я не уверен, что стоит называть это именно так, но другого выражения для описания своих чувств к тебе я ещё не придумал. В грудной клетке неожиданно стало слишком мало места для одного небольшого органа, гоняющего кровь по организму, но, не смотря на этот с первого взгляда дискомфорт, я не хочу, чтобы это чувство уходило.       Твои волосы всё также заплетены и собраны в милый хвостик на макушке. Я помню, ты сказал, чтобы они не лезли в глаза, но я только посмеялся. Как-то раз одна прядь выбилась и мне пришлось сделать из неё крохотную косичку, чтобы не мешалась, но, кажется, ты вовсе не замечал её. Поэтому я даже не верил, что такая незначительная мелочь, как разбросанные по лицу волосы, способны тебя отвлечь. Ты только усмехнулся по-доброму, нежно провёл ладонью по моей скуле, передавая все свои чувства через это невинное прикосновение, и ответил: «Глупый, это чтобы тебе в глаза не лезли».       Тогда мне казалось, что я никогда не смогу унять своё сердце. Оно так жаждало вырваться из груди, что ты мог услышать его, стоя на расстоянии вытянутой руки.       Но ты никогда не отходил так далеко.       — Пойдём со мной, — шепнул ты, протянув руку, и улыбнулся так ласково, что я просто не мог противиться, в ответ растягивая смущённую улыбку на своём лице.       Положив свою руку поверх твоей, я почувствовал, как крепко ты её сжал, словно боялся, что я передумаю и отпущу, как будто такое возможно, а затем потянул в сторону распахнутого настежь окна.       Без капли сомнения и страха ты перелез на пожарную лестницу, помогая взобраться туда и мне. Знаешь, что я не смельчак, но за тобой последую безоговорочно хоть на край земли. А это всего лишь крыша одной из множества многоэтажек в этом районе.       Оказавшись наверху, я поднял глаза к небу. Туда, где сейчас властвовала луна с миллиардами её верных помощников, и не смог сдержать восхищенного вздоха. Твоя рука — единственное, что не позволяло упасть мне в этот момент, потому что от необыкновенной красоты начала кружиться голова. Захотелось просто лечь здесь и наблюдать за яркими звёздами, словно за веснушками на лице, усеявшими небосвод.       Не знаю, умеешь ли ты читать мысли или это было написано на моём лице, но ты верно разгадал мой настрой, ложась первым на холодное покрытие и укладывая меня на свою грудь, приобнимая одной рукой, чтобы я не сполз.       Тепло, исходящее от тебя, разливалось по телу и я словно перестал чувствовать пронизывающий до костей ночной ветер, наводящий беспорядки на наших головах. Забыв о созвездиях, которые хотел рассмотреть, я изучал только тебя: твои крепкие плечи, шею и адамово яблоко, образующее форму сердца, острую линию подбородка, губы, одну из которых ты бесстыдно прикусил...       Не выдержав такой восхитительной картины, я слегка привстал и, потянувшись, оставил лёгкий поцелуй в уголке твоих уст, но этого хватило, чтобы огонёк загорелся и в твоих глазах. Ты легко подмял меня под себя, теперь возвышаясь сверху, и хоть сейчас я не вижу эмоций на твоём лице, готов поклясться, что ты также переполнен любовью, как и я. Я это чувствую.       Ты целуешь так медленно и невинно, оттягивая нижнюю губу, посасывая, от чего я полностью теряю связь с реальностью. Ты знаешь все мои слабости и нагло пользуешься, но я бы соврал, если бы сказал, что против. Я сам тебя им научил.       Вновь припадаешь к моим губам, на этот раз целуя настойчивей, требовательней, как целуют только соскучившиеся друг по другу влюблённые. Моё лицо пылает, и я не могу сказать точно от температуры это или от интимности всей этой ситуации.       Ты плавно отстраняешься, напоследок нежно прикоснувшись губами к пылающему лбу, и встаёшь на ноги, поднимая меня вслед за собой. Это далось тебе легче обычного, я совсем размяк от таких действий.       — Я хочу тебе кое-что показать, — шепчешь ты, прикасаясь к нежной коже вокруг моей шеи, посылая табун мурашек, и ведёшь за собой. — Доверься мне, хорошо?       Мне хватает сил только на то, чтобы коротко кивнуть, хоть ты уже и отвернулся. То, что я не вырываюсь, думаю, уже даёт зелёный свет на все твои безумные идеи, и ты это понимаешь. Греешь мою замерзшую ладошку в своей руке, усаживаешь на край крыши, придерживая за талию, чтобы мне не было так страшно, и коротко целуешь. Ещё. И ещё. Потому что твой трусишка преодолел сам себя, и за это нужно вознаградить.       Город, что днём казался серым и безжизненным, сейчас приобрел краски. Ни одного постороннего человека, тихо и умиротворённо, а яркие фонари, светящие вдоль дорог, будто бы отражение этих крохотных звёздочек на небе. Только их меньше и достать намного проще.       Теперь я понимаю, почему тебе так не сидится дома. Ты вечно рвёшься гулять на улицу, таская меня за собой, хоть я и пытаюсь сопротивляться, но только сейчас увидел, насколько мир действительно красив ночью. Это передается через поцелуй?       Я повернулся к тебе как раз в тот момент, когда ты что-то доставал из кармана, бережно придерживая двумя руками, словно боялся, что оно рассыплется прежде, чем я это увижу. И я еле сдержал восхищённый вздох, хотя, если честно, что-то похожее промелькнуло, когда увидел в твоих ладонях небольшую розу. Бордовая, сейчас, в полумраке, она кажется абсолютно чёрной, а тоненький, неровно обрезанный стебелёк, только придаёт шарма этому роскошному цветку.       Я вытянул вперед руку, крепко сжимая свой подарок, и, положив голову тебе на плечо, стал всматриваться в очертания розы. Даже не заметил, как небо расчертили первые лучи восходящего солнца, потому что, сладко зевнув, я устроился поудобней в твоих объятиях, и, прижав цветок к груди, отправился, как я думал, в царство Морфея.       На самом деле, этот старик приложил все усилия, чтобы, щурясь от яркого света, я очнулся на том самом журнальном столике, потирая затёкшие после крепкого сна конечности.       Улыбка никак не хотела сходить с моего лица, а роза, которую я вертел в руках, заставляла задуматься о том, что всё это чертовски правильно: твои визиты по ночам, нежные поцелуи на крыше дома и ты сам. Ты чертовски правилен рядом со мной.       Но... Сновидения — это всегда обман.       Не мог ведь я просто тебя выдумать, правда?