В поисках тебя

Никогда не любите того, кто относится к вам, как к обычному человеку.

О.Уайльд       Если бы вы только знали, как отвратительно мне было в июле. Начну, пожалуй, с того, как обстояли дела дома. Я все также продолжал готовить и прибираться изо дня в день. Хорхе перестал пить и начал искать работу, но длилось это недолго. К сожалению, он столкнулся с той же проблемой, что и я. Везде был нужен опыт работы, а так как он всю жизнь ремонтировал машины, то в библиотеке, обычном продуктовом и магазине бытовой техники ему отказали, как и в баре, в котором работал Галли. Даже связи с самым крутым барменом этого заведения не помогли ему.       Где — то в середине июля он начал задумываться об открытии своего бизнеса. За несколько дней мой главный наставник по жизни наконец определился, чем будет заниматься. Этот гений решил открыть свое турагентство, представляете? Идея, конечно же, вдохновила его, и следующие две недели он развешивал по всему городу объявления о поиске помещения, в котором мог бы обустроить свой офис. Я поддерживал его, как мог, но все равно считал, что у него ничего не выйдет, а Хорхе продолжал верить в чудо.       Еще больше его вдохновила Бренда, которая приехала через неделю после того, как ее отец перешел к решительным действиям. Он был настолько счастлив видеть дочь, что каждый день в нашем доме устраивались небольшие праздники. Дом практически круглосуточно был наполнен людьми: Соня и Галли почти каждый день приходили к нам в гости, чтобы пообщаться с Брендой, ведь они так давно ее не видели, какие — то непонятные агенты приходили к Хорхе обсудить дела или сделать какие — то выгодные предложения и т.д. И все это радовало меня, но в душе все также оставалась какая — то пустота, которую ничто не могло заполнить.       Я рассказал Диспейн обо всем, что приключилось со мной за эти несколько месяцев. Я знал, что она поймет меня и обязательно даст какой — нибудь совет, который, возможно, окажется полезным. Отец рассказывал ей, что Минхо сидит за решеткой, а я не могу найти работу, но подробно обо всем она узнала лишь от меня. Как и предполагалось, она дала мне совет — вновь навестить Парка и рассказать ему про свидание с Эдисоном, а также поговорить с ним по душам. Так я и сделал, но, к сожалению, вновь наткнулся на полное безразличие с его стороны. Он не хотел ничего слушать, не желал, чтобы я вновь приходил. Все его слова были пропитаны ядом, который я проглатывал, чтобы в очередной раз принять нестерпимую боль.       Около месяца я не навещал его, думая, что меня там будет ожидать холодный прием, и вот оказался прав. Я решил, что больше не стану ходить к нему, а просто буду ждать его возвращения. Возможно, тюрьма сломила его, поэтому он стал таким холодным и злым. Я думал, что поступаю правильно, ведь выполняю его волю, но на душе было так погано, что я вновь потерял интерес к жизни. Меня перестали радовать обычные вещи, которые раньше доставляли мне хоть какое — то удовольствие. Бренда пыталась приободрить меня, но у нее не получалось. Конечно, она не из тех, кто сдается, поэтому продолжала за меня бороться. Каждый вечер, заходя ко мне в комнату, она напоминала мне о том, что я не один, что всегда могу обратиться за помощью к ней или к Хорхе, ведь они — моя семья.       Она была права. Они стали для меня родными, и я не имел права отталкивать их, когда они так переживали и хотели помочь. Мне хотелось поблагодарить их за все, что они для меня сделали, поэтому в один из вечеров я приготовил потрясный ужин, за которым мы весело провели время. Наконец мы узнали, что у Бренды появился парень, с которым они вместе путешествуют по миру. Она обещала в следующий раз познакомить нас с ним. Я был искренне рад за нее, а Хорхе в свою очередь начал заваливать ее вопросами, на которые она отвечала еще последующие несколько дней.       Еще одно событие, о котором нужно рассказать — это вечер, который я провел на крыше своего дома с Томасом Эдисоном. Не знаю, что подтолкнуло меня позвонить ему тогда, но, наверное, причиной всему то, что Хорхе и Бренда уехали в соседний город повидать старого друга, а я остался один. Погода в тот вечер была замечательной — прохладная свежесть — именно так я бы назвал это. Мне было так одиноко, что я решил набрать ему. Изначально в мои планы не входило звать его к себе, к этому я пришел в процессе разговора.       — Здравствуй, Ньют, — послышался металлический голос в трубке.       Как же хорошо я запомнил интонацию, с которой он это говорил. Чувствовалось, что со мной разговаривал деловитый парень, которому сейчас не до меня.       — Ты хочешь, чтобы я приехал? — с глубоким удивлением спросил он, при этом не теряя былую деловитость.       Я пригласил его заглянуть на чашечку чая, а встретил с ящиком пива. Мы поднялись на крышу, разложили плед, бросили на него пачку сигарет, а рядом поставили ящик с алкоголем. Я вальнулся на теплое покрытие и готов был уже свернуться клубочком (будучи достаточно пьяным на тот момент), но потом вспомнил про Томаса. Только тогда я смог разглядеть, что на нем надето: серо — меланжевые спортивные шорты, черная майка, черные кроссовки и светло — серая кофта на замке. Такой прикид был ему не свойственен, но выглядел он просто потрясающе. Как позже выяснилось, Эдисон только вышел на пробежку, и я ему позвонил. Он сразу же отправился ко мне в таком наряде. Я был не против. Что касается меня, то темно — синие джинсы, клетчатая голубая рубашка и кеды, казалось, подходили для подобного вечера.       Мы просидели там до четырех утра, распивая пиво и покуривая сигареты. Томас не курил уже очень долгое время, но со мной решился сделать несколько затяжек. Я рассказал ему о Бренде и обещал, что обязательно познакомлю их, если, конечно, он этого захочет. В ту ночь я был откровенен и открыт для него. Его явно удивило это, но я делал вид, что не замечаю всех этих удивленных взглядов и непонятных усмешек. Затем в процессе разговора Эдисон узнал, что Хорхе ищет помещение, которое можно было арендовать для офиса. Он любезно предложил свою помощь, на которую я, конечно же, откликнулся, ведь мне очень хотелось помочь открыть турагентство, о котором Диспейн так мечтал.       Возможно, я совершил страшную ошибку, позвонив ему тогда, но честно признаюсь, мне было очень хорошо с ним. Он внимательно слушал все, о чем я ему говорил, задавал вопросы с некой заинтересованностью, рассказывал о себе все, что я просил рассказать. У него прекрасное чувство юмора, в ту ночь улыбка не сходила с моего лица, а смех был таким громким, что в какой — то момент стало за это стыдно.       — Почему ты позвонил мне спустя столько времени? — спросил Эдисон, когда часы показывали 3:37, — Я уже и не надеялся вновь услышать твой голос.       — Мне не хотелось оставаться одному сегодня, — коротко ответил я и сделал большой глоток пива.       — Да, но ты мог позвать своих друзей, — не унимался он.       Я был сильно пьян, но все еще мог контролировать свои действия. Томас это знал, поэтому разговаривал со мной, как с разумным человеком. Что касается него, то он выпил лишь две бутылки пива и давным — давно успел протрезветь, если, конечно, его вообще можно было назвать пьяным или выпившим.       — Не знаю, почему позвонил. Наверное, это потому, что я постоянно думаю о тебе, — все это я говорил, смотря прямо ему в глаза, которые блестели при свете луны, освещавшей крышу.       Он ничего не ответил, тогда я добавил:       — Я должен тебе поцелуй, — он рассмеялся.       — Ничего ты мне не должен.       — А я говорю, должен. На первом свидании я не целуюсь, а вот на втором…       Он начал понимать, к чему я клоню. На его лице вновь возникла эта фирменная усмешка. Он был таким сексуальным в этом костюме, что я почувствовал себя полным ничтожеством, смотря на свою дешевую рубашку.       Эдисон быстро развеял мои мысли:       — Так это свидание?       — А ты еще не понял? Луна, крыша, теплый плед — все это определенно напоминает свидание, — и вновь улыбка, которая излучала такое тепло, что хотелось пододвинуться к нему поближе.       Я не стал ждать, пока он что — либо ответит, и просто придвинулся к нему, а затем поцеловал в шею. Возможно, это выглядело слишком извращенно, учитывая то, как мало мы знакомы, но в свое оправдание могу сказать, что его губы находились очень далеко от меня, а упрямо тянуться к ним мне не хватило решительности. К счастью, Томас перешел на мою волну и потянулся ко мне сам.       Его губы были холодными, язык, которым он проникал в мой рот, горячим, а тело слишком пульсировало. Я почувствовал это сразу, как только он повалил меня на спину, а сам навис сверху. Дальше я помню лишь то, как он по — хозяйски сжимал меня в своих руках и жадно целовал, а я в свою очередь шептал ему на ухо откровенные вещи, которые заставляли меня самого краснеть. Помимо поцелуев и жарких объятий в ту ночь ничего не было. Он помог мне собрать все вещи и проводил до квартиры. Я хотел было предложить ему остаться, но он дал мне понять, что для этого еще рано. Убедившись, что со мной все будет в порядке, он вновь притянул меня к себе, а затем отправился домой.       На следующее утро мне было хреново. Я весь день пролежал в своей постели. Вечером приехало семейство Диспейн. Мы поужинали тем, что я приготовил еще два дня назад, и я снова улегся спать, около часа ворочаясь в кровати и думая о прошлой ночи. Каждый раз я покрывался мурашками и мое тело начинало гореть, когда я вспоминал те поцелуи на крыше, но с небес на землю меня возвращал Минхо, который всплывал в моих мыслях постоянно, напоминая мне о том, что я предал его. Теперь меня начала мучать совесть и я еще больше ушел в себя.