***
— Открывайся! Ну, — деревянный люк в мою и Анину комнату отсырел и не хотел открываться. — Да... Сука! Удар кулаком по дереву принес мне только боль и разодранные в кровь костяшки на пальцах. Еще лет с семнадцати я заимела такую тупую привычку — бить по стенам кулаком или по другим поверхностям. Никакой пользы, только боль и неистовый гнев, который во мне мгновенно вскипал, когда у меня что-то не получалось. Я не знала чем открыть эту идиотскую дверь. Попытки разломать или как-то расшатать дверь топором провалились. Так-то дверь в потолке, да. Ее, наверное, легко было бы открыть, ударив чем-нибудь тяжелым снизу, или попытаться сделать это плечом?.. спиной, руками, головой — ничего не вышло... Еще бы вышло, сил у меня как у хомячка. Такой расклад меня сильно огорчал, я до такой степени хотела попасть на второй этаж, что уже была готова ставить лестницу с улицы, чтобы пробраться туда через окно. Я не стала больше предпринимать никаких попыток туда попасть. Была, конечно, идея залезть через козырек, но я мигом ее откинула, вспомнив, что надо обработать руку. И к моему сожалению, хотя я и так об этом догадывалась, в доме не оказалось даже пресловутой перекиси и йода. Напялив на ноги калоши, я поплелась к машине, чтобы достать аптечку. Солнце понемногу прогревало землю, но было по-прежнему холодно. Такое странное ощущение: внутри ты просто ледяной, каждая мышца дрожит от любого дуновения ветерка, а снаружи тебя обогревают теплые лучи солнца. Я старалась все сделать оперативно: открыть машину, забрать аптечку, закрыть машину, уйти домой. Дура, выбежала в одной футболке и штанах на улицу при минусовой температуре. Но это было оправдано — совсем не хотелось пачкать папину куртку. — Дверь мне в руку, в этот раз я переборщила с силой удара, — кровь хлестала, вся рука по локоть была в алых ручейках. Я заметила человека, идущего за забором по проселочной дороге. Ничего себе, здесь еще обитают люди. Именно обитают. Было бы хорошо попросить его помочь мне открыть люк. Я прикусила нижнюю губу, когда чуть было не окликнула его. В общении с людьми я не профи и заводить новых знакомств не умею. А что я, собственно говоря, теряю? — Извините! — я крикнула изо всех сил, надрывая горло, которое неприятно першило из-за холодного утра. — Простите! Не могли бы вы мне помочь?! Мужчина, как было видно, услышал меня и посмотрел в мою сторону. Я выглядывала из-за невысокого забора, махая здоровой рукой. — У меня не открывается дверь, можете помочь? Когда он подошел достаточно близко, я смогла его разглядеть: это был достаточно взрослый мужчина, выглядел он как-то озлобленно, а на лице так и читалось недовольство, вызванное, скорее всего, мной. Я бы дала ему лет тридцать, не меньше. Видок у него был уставший, глаза красные, он выглядел неопрятно и разбито, и этого было достаточно, чтобы вызвать у меня неприязнь и нежелание начинать с ним диалог, но я уже это сделала. Чуть позже мне бросились в глаза его грубые черты лица и неприглядная щетина, которая наверняка ощущалась как шершавая наждачка. В этот момент я уже передумала просить его о помощи и задумалась, какого черта здоровый мужик забыл в таком захолустье. Может, был проездом? Он явно не отсюда. — Привет, — он вроде доброжелательно улыбнулся, опираясь рукой о забор. — Привет, то есть добрый день, у меня дверь там не открывается, — я указала большим пальцем руки на дом позади себя. — Мне нужна ваша помощь. Смотрела я куда угодно, но только не на него. Неприятный тип, нутром чую. Рядом с ним было тяжело и некомфортно стоять, а стоял он очень близко ко мне. Мужчина крупного телосложения прямо-таки давил на меня своим мощным видом, только не физически, а как-то морально. Что-то негативное исходило от него, хотя мы, считай, еще даже не знакомы. Пока я пыталась пристроить свой взгляд на какой-нибудь предмет, метая его из стороны в сторону, ища в чем-то опору, он буравил меня своим. Это заметно, мне было неприятно. — Я вижу, — прокуренным и грубым голосом сказал он, кивая на мою окровавленную руку. Я совсем растерялась и забыла про нее. Я обеспокоено стала смотреть на свою руку, потом на него, потом снова на руку. Он как-то криво ухмыльнулся. — Я просто немного поранилась, — я прижала к себе коробку с медикаментами и сжала окровавленную руку в кулак. — Так вы поможете? Он достал из кармана куртки сигарету и коробок спичек и с явным удовольствием сделал затяжку. — Почему бы и нет, — клуб сигаретного дыма ветром сдуло мне прямо на лицо. — Я сейчас подойду. Я кивнула и поскорее удалилась в дом, на кухню, чтобы промыть рану. Горячей воды не было, поэтому пришлось отмывать руку ледяной водой из колодца. И без того мои задубевшие руки уже не чувствовали воды. Промыв руку перекисью и раскрасив ее зеленкой, я залепила ссадины клейким бинтом. Позже я натянула на себя черные джинсы, а то все это время я ходила в домашних штанах, и кофту с длинным рукавом, похожую на водолазку, но только без горла, а жаль, холодно ведь. И еще до кучи поверх мою любимую поношенную толстовку. Я выглядела посредственно, но достаточно прилично. Все-таки, я на даче, на минуточку. Чтобы привести свое лицо в порядок, я просто расчесалась и собрала волосы в обычный хвостик, настолько, насколько позволяли мои волосы. На бардовой ткани толстовки я заметила небольшое пятно, которое красовалось на рукаве. Плюнув на это, я просто подвернула рукав, но даже при таком раскладе я выглядела приятнее и опрятнее того типа, который уже во всю рассматривал мою кухню. Дверь из кухни в гостиную, а по совместительству комнату родителей, была распахнута настежь. Я поспешила к нему, чтобы уже быстрее проводить его к проблеме и устранить ее, дабы он поскорее покинул это место. Видно, что он сам не горел желанием помогать, но наверняка просто из вежливости или жалости согласился помочь девушке с рукой по локоть в крови. Он резко повернулся ко мне, от неожиданности я немного опешила. — Э-э-э... прошу, обувь можно не снима... — я не успела договорить, как он перебил меня, устало и одновременно хитро улыбнувшись. — Я и не собирался. А он не из вежливых, я смотрю. Мне, конечно, все равно, да и полы грязные, но с такими хамами я встречаюсь нечасто. Все больше и больше чувствую себя неуютно в компании этого мужлана. Я была так озадачена, что не находила слов, чтобы как-то ответить, поэтому я просто повела его за собой к лестнице на второй этаж. — Вот эта дверь, — я указала на нее пальцем, как маленький ребенок, чувствуя неприязнь к этому человеку. Такие как он, видно по лицу, самодовольны и горделивы, их просят о помощи, а они преподносят ее, словно свое благословление. Он без лишних слов поднялся по ступенькам до двери, схватив топор, стоявший около печи. Какой-то немногословный, да и ведет себя нахально. Мужчина просто раскурочил две петли, которые смежились и мешали люку открыться, я бы и подавно так не смогла. Блин, а я ведь даже его имени не узнала, впустила в дом незнакомца. Я просто стояла в стороне, пристально наблюдая за процессом, никаких в голову мыслей не приходило, да и я не знала, что бы такого уместного сказать, чтобы начать диалог. Дверь просто так не поддавалась, и на его лице четко читалась раздраженность. Он так яро колотил по дверце топором, что я уже думала, он сейчас ее разнесет. Тяжело вздохнув, мужчина прицелился плечом в дверь, взявшись второй рукой за локоть, и с грохотом ее выбил. Он по грудь поднялся на второй этаж, с агрессией откинул люк в сторону, создавая еще больше шума, и спустился вниз. — Спасибо боль... — я попыталась любезно улыбнуться, пока он не наклонился за топором, и мне не открылся вид на его задницу, где висела пустая кобура, которая до этого, видимо, скрывалась под его курткой, — шое... В эту секунду у меня появился вагон и маленькая тележка вопросов к этому человеку. Я напряглась, но виду не подала. Хотя, я даже не знала, как сейчас выгляжу со стороны. Зачем ему пистолет? Может, ему просто нравится носить пустую кобуру? Надеюсь на это, а не на то, что он какой-то криминальный вор в законе. Мужчина поправил куртку, смотря на меня изучающим взглядом, с некой долей насмешки. Вероятно, заметил, что что-то не так. А я стояла, засунув руки в карман толстовки, чувствуя опасность, немного паники и очень, о-о-о-очень большое недоверие к нему. На секунду я пересеклась со взглядом его карих глаз. Кажется, он понял, в чем дело, и в этот же момент мужчина издал смешок. — Люблю пострелять по банкам, — сказав это, он приподнял куртку, шлепнув по кобуре. Мне, конечно, легче не стало, но я сделала вид, что поверила в это. Неубедительно. Мило улыбнувшись, я состроила расслабленное лицо и пригласила его на чай, но потом вспомнила, что чая-то и нет. Во мне теплилась надежда, что он откажется, а то как-то неудобно. Как хорошо, что он отказался, потому что куда-то спешил. Я проводила его до калитки. — Спасибо, вот... это, триста рублей, я хоть как-то вас отблагодарю, — я протянула ему деньги, было неловко. — Мне неудобно, вы же мне помогли, а я ничего. — Хах, — он без пререканий взял деньги и небрежно сунул их в карман, достав оттуда же пачку сигарет. — Обращайся... Странный, скупой на слова, циничный, отвратительный... Он развернулся и зашагал прочь. Пускай дальше идет на четыре стороны, надеюсь, больше его не увижу никогда. Так грубо судить человека, не зная его. С каких пор я веду себя подобным образом? Хотя, не имеет значения. — Странный тип... Я схватилась за остроконечные доски забора, оттолкнувшись от них, покрутилась вокруг себя и легкой походкой пошла в дом. Все-таки здесь так хорошо. End POV Дарья. Скоростной поезд несся по железной дороге, покачиваясь, подпрыгивая и мотаясь из стороны в сторону. Ужасная тряска и шум не препятствовали крепкому сну Анны, уставшей и замученной учебой в университете. Музыка в наушниках давно не играла, и девушка, распластавшись щекой по грязному стеклу, спала как убитая. Лицо выглядело расслабленным, ни одна мышца на лице не была напряжена, из-за чего рот девушки немного приоткрылся, а язык иссох. «POV Анна. Сквозь сон я почувствовала, что вагон трясется неестественно сильно, а голова дребезжит. Окно, на которое я облокотилась, сильно трещало. От неудобства я разлепила сонные глаза, меня захлестнула паника, когда я увидела, что нахожусь совсем не там, где заснула. По ногам прошелся холодок, а в сердце неприятно кольнуло. Я сразу не врубилась, что происходит. Я оказалась в старом вагоне поезда, черт подери, движущегося поезда. Куда он едет? Ощупывая все вокруг и не понимая, было ли это реальностью это или лишь сном, я еще больше начинала волноваться. Желтые стены вагона все потрескались, деревянная лавочка скрипела под моим весом, серый и мрачный лес смазанной картинкой проносился за стеклом. Осмотрев себя, я попыталась встать. Обшарпанный пол был завален разными листовками, в каких-то местах виднелись пятна, где-то были лужи чего-то непонятного. Все это освещали лишь две продолговатые лампы с теплым светом. Здесь воняло сыростью и стариной, и чем-то железными. Непонятный отвратный запах, к которому я, к счастью, быстро привыкла. Я встала в проходе, держась двумя руками за ручки на лавочках. Поезд ехал так, словно сейчас слетит с рельс и отправится в стратосферу, ведь шатало его нехило так. Мои ноги то и дело подкашивало не то от страха, не то от содрогания пола. Я не могла удержать равновесие. То, что этот всего лишь сон, до меня дошло не быстро. — Господи... — я присела обратно на сиденье, руки и ноги затряслись. Сколько я просидела — не знаю. Поезд даже не думал останавливаться. Я даже успела немного успокоиться. Встав, я решила осмотреться получше. Громкий гул, похожий на чей-то нескончаемый вопль, все больше нагнетал атмосферу. Аккуратно идя по проходу, я приблизилась к разделительной двери между вагонами. Отворив ее, прохожу в соседний вагон. Еще мрачнее, еще ужаснее. С каждым вагоном обстановка становилась все хуже и хуже. Идя по очередному вагону, я заметила на одной из лавочек старую пожелтевшую газету. Быстро пробежавшись глазами по заголовкам, полистав пару страниц, я заметила дату. — Тысяча, мать его, девятьсот шестидесятый! — я осмотрелась по сторонам, почувствовав такой жутко знакомый, пробирающий до самых костей, холод. С трудом проглатываю слюну, накопившуюся во рту. По спине бегут мурашки, а на руках волосы встают дыбом. Ужасно реальный сон. Я уже понимала, кто прячется здесь, кто без устали скребется по стеночкам моего сознания. Стоит у мня за спиной, я это чувствую. Он, пидорас, так нагло пробирается в мои сны. Сейчас надо успокоиться, это всего лишь сон... всего лишь сон... СОН, СУКА! Если я умру во сне, то проснусь в реальности. Не стоит этого бояться. — А ты уверена, что проснешься? — хрипловато произнес голос за моей спиной. Боже, надеюсь он не слышал, как я обозвала его пидорасом в мыслях. Я резко повернулась на сто восемьдесят градусов, но никого сзади меня не оказалось. Отхожу назад, упираясь в оконную раму. Все затихло, но ненадолго. По стеклу сзади меня кто-то начал стучать... но ведь... поезд же... мчится на полном ходу. Хоть я и понимаю, что это все сон, что мой разум мучает меня, все равно испытываю шок. На ватных ногах я оборачиваюсь к окну, щурясь и всматриваясь в темноту. Две руки резко ударили по окну, плотно прижимаясь ладонями и водя руками по нему, а после начали царапать по стеклу, создавая неприятный скрипучий звук. Ожидала я примерно что-то такое, поэтому даже не дернулась, хотя в душе была напугана до усрачки. Сквозь помутневшее стекло стало виднеться изуродованное лицо. Черные бездушные глаза смотрели на меня в упор. Его жуткая растягивающаяся улыбка не предвещала ничего хорошего. Звериный оскал внушал мне неконтролируемый ужас. Моя уверенность вмиг улетучилась, конечности затряслись. Я снова испытала омерзительный и невыносимый страх перед этим существом. Как тогда, много лет назад... Пошатнувшись, я сорвалась с места и побежала к переходу в следующий вагон. — АХ-ХА-ХА-ХА!! — готова была поспорить, что этот урод погнался за мной. Неуклюже, стараясь как можно быстрее, я пробежала несколько вагонов. Погони не было. Странное затишье. Я стояла у самых дверей, всматриваясь в проход на противоположном конце, ожидая, когда он появится там, чтобы поскорее отодвинуть дверь и убежать. — Кого-то потеряла? — он смеялся так, словно захлебывался чем-то, истерический смех ударил по ушам. Я резко повернула голову в сторону звука и, в очередной раз увидев его лицо в окне, снова сорвалась на бег. — Отвали от меня, чего тебе вообще надо?! Ни на минуту не останавливаясь, я бежала и бежала. Не знаю, сколько уже пробежала, вагоны не все не заканчивались. Господи, помоги. Он был в каждом окне, в каждом вагоне. Я бежала, смотря в свое отражение, но вместо себя видела этого изуродованного упыря. Это бесконечный поезд. Ему нет начала и конца. Я не могу проснуться, я не знаю как. Медленно перебирая ногами, я шагала из вагона в вагон. Мои руки устали открывать эти ебаные двери. Я осела на пол, старалась не закрывать глаза, чувство опасности застряло в голове. Не в силах контролировать себя, я все-таки прикрыла глаза. Сон во сне, что-то новенькое. Через секунду мои глаза открылись сами по себе. Я испытала потрясение, почувствовав, как подступает новая волна паники, когда увидела, что поезд преобразился до неузнаваемости: стал более жутким, тьма заполняла все, со стен капало что-то черное и вязкое. Каждым сантиметром своего тела я чувствовала, как тьма, заполняющая этот жуткий вагон, пробиралась внутрь меня и сдавливала легкие. Не могу дышать. Стараясь подняться, я ощутила, как от рук до пола тянулись тоненькие липкие ниточки этой черной смолистой жижи. Медленно по рукам смола стекала до локтей. Даже не представляю, чем является эта субстанция, и знать не хочу. Борясь с брезгливостью и тошнотой, я продолжила думать о том, что мне делать, как проснуться, или это и вовсе не было сном, и я давно умерла, а это лишь фантазия моего мозга, который доживает свои последние секунды? Меня напрягала эта атмосфера. Стук колес поезда, пронзительный писк в ушах и это маленькое затишье... Я вытерла об себя руки и решила двигаться дальше. Пройдя пару вагонов, я дошла до первого. Как хорошо, поезд не был бесконечным, это радовало. — Черт! — поезд сильно качнулся, и я упала на колени прямо в эту гадость. Стоя на четвереньках прямо перед дверью кабины машиниста, я пыталась встать, но все мои попытки были тщетны — я не могла оторвать руки от пола. Дернув руками настолько сильно, насколько позволяли мне оставшиеся силы, я услышала неприятный хруст костей, который вызвал во мне очередную волну паники. С трудом и болью я отодрала от пола свою левую руку, но не успела я порадоваться, как передо мной со скрипом стала открываться железная дверь. Внутри оказалось пусто, ничего, кроме огромной лужи этой жидкости. Ее было там очень много. Вся кабина машиниста была в ней, лобовое стекло поезда было полностью заляпано. Душой я почувствовала, что что-то сейчас будет, и чутье меня не подвело. Я заметила, как эта полужидкая масса стала стягиваться обратно в лужу, потянув меня за собой. В безумном припадке я пыталась освободить руку, но жижа только сильнее начинала обволакивать мою руку, становясь все гуще и тверже. Мерзкая и желеобразная фигура начала собираться прямо передо мной, а прямо от нее до моей руки тянулась вязкая полоска, обхватывающая руку. Она словно хотела затянуть меня внутрь этой массы. Почему это так страшно и ощущается таким реальным? Это же все сон. ЭТО ВСЕ СОН! — Это не сон, — масса приняла форму этого урода, который преследовал меня во тех снах. Он хлюпал и чавкал всеми частями тела, принимая свой истинный вид. — ЭТО НЕ СОН! Снова этот мерзопакостный хриплый смех. Я встрепенулась от громкого звука, не сразу заметив, что сгусток от его руки тянется к моей. Своими глазами, полными безумием от страха, я смотрела в его, в которых было куда больше безумия. Мне надо проснуться. — Давай сыграем с тобой в игру, — его рот искривился в мерзкой улыбке, а хватка на правой руке становилась все сильнее, появилось неприятное ощущение сдавленности. — В догонялки. Что? Какие, блять, догонялки, что он удумал? Хотя не важно, ничем хорошим для меня это не закончится, это понятно по его взгляду. — Что будет, если я откажусь? — неуверенно задала я вопрос, смочив рот слюной, который весь иссох от напряжения. — Если откажешься, то будешь торчать тут вечно, пока не сдохнешь,— он смотрел на меня с брезгливостью. Я чувствовала, как с каждой секундой моего молчания его раздражение возрастало. — Так забавно, что ты еще не поняла... это совсем не сон. Помедлив немного, я решила принять участие в его игре. Все равно мне отсюда только два пути. Но скорее один, чем два. — Хорошо, я сыграю с тобой, но есть одно «но», вернее два, два условия, — я подняла два пальца, а в его глазах мелькнул азарт. — Я знаю, что это все иллюзия и заправляешь всем тут ты... Я откашлялась, опустив взгляд на свою посиневшую руку и снова подняв глаза на него. — Первое: ты убираешь все двери между вагонами. Второе: ты даешь мне фору, — я поднялась с колен, находясь в паре метров от него. — Я уже поняла, что ты играешь нечестно. На удивление он не убивает меня прямо сейчас, неужели согласен на мои условия? Хотя, хер меня это спасет, он будет нарушать правила, и преимущество явно у него. Он согласно кивает. Я оборачиваюсь назад и слышу, как поочередно раздвигаются двери и вытягивается поезд. Я вижу каждый вагон. Ощущаю, как хватка на руке слабеет, но не исчезает... вот и первый подвох. — Вышли мышки как-то раз... — он выпрямился во весь рост и оскалился, обнажая свои гнилые зубы. — Поглядеть, который час. Его голос стал раздаваться эхом, отскакивая от стен и врезаясь прямо мне в уши. Я встрепенулась, поняв, что он дает мне фору. Сорвавшись с места, я побежала в противоположную от него сторону. Нить из смолы между нами растягивалась по мере моего отдаления от него. — Раз... два... три... четыре... Самой большой моей ошибкой было обернуться назад. Он превратился в свою самую безобразную форму. До этого я видела его как какую-то кучу глины, которой придали лишь примерную форму человека, а теперь я узрела то самое вздувшееся тело в трупных пятнах и горящие алым цветом глаза, из которых ручьем текла кровь. — Мышки дернули за гири. Я продолжила бежать изо всех сил, вагон шатался из стороны в сторону. Было тяжело перемещаться в таких условиях, но ничего не поделать. Тьма с каждой секундой все больше сгущалась вокруг меня, а его электронный с хрипотцой голос настигал меня сзади. Неужели он уже бежит за мной или снова играет с моим сознанием? Это заставило меня снова обернуться, замедлив этим свой темп бега. —Вдруг раздался страшный звон... Что-то мне подсказывает, что это конец считалочки. Я пробежала вагонов пять от силы, но впереди виднелся конец поезда. Боже, мне явно надо было добраться до последнего вагона. Там дверь! — РАЗБЕГАЙТЕСЬ МЫШКИ ВОН! Я почувствовала, как на руке снова появляется каменная хватка. Посмотрев вниз, я увидела его полусгнившую костлявую руку, крепко держащую меня за запястье. Нить между нами вдруг натянулась, меня резко дергает и стремительно утягивает назад. Я с ветерком возвращалась обратно, пролетая через вагоны, смотря, как от меня отдаляется выход из поезда. — Нет! НЕТ! — я каждую секунду приближалась к нему. Он даже не собирался меня догонять, а решил просто стоять и ждать, когда я сама прикачусь в его лапы. — Это нечестно! В ответ я услышала безумный хохот. Страх накатил на меня новой волной. В бешеной панике я попыталась скоординировать свои движения, резко расставляя ноги по обе стороны прохода, цепляясь за сидения. Нас отделяло всего два вагона. Руку больно тянуло, он уже не смеялся, вместо смеха был какой-то белый шум. Мне больно резало уши. Он сдвинулся с места, стремглав сокращая промежуток между нами. Ну вот и все. — Хотя нет, не все! Прямо подо мной из стороны в сторону качалась бутылка. Трясущейся рукой я силилась достать ее, при этом не оторвав себе вторую. Первая попытка разбить бутылку о деревянное сидение не увенчалась успехом. Еще удар, и она разлетелась на осколки, один из которых я подобрала со скамьи. Ослабшей рукой я стала пилить слегка отвердевшую часть сгустка, которая тянула меня назад. — АХ-ХА-ХА! — он ускорился, пролетев один вагон за пару секунд. У меня ничего не получается! Блять! С секунду смотрю с отвращением на его кость, переходящую в эту слизь, и резко кусаю за самое уязвимое место. Тягучая гнилая жижа заполнила мой рот, желудок тут же начал сокращаться, вызывая рвотный позыв. Что это за дрянь?!Кислый вкус чего-то протухшего сводил язык, появился железный привкус на губах. Неужели это его... — Ну как на вкус? — звонкий смех раздался в паре метров от меня. Это жижа — это, блять, его кровь! Ядовитый вкус желчи вперемешку с мозглым чувством его крови вызывал фонтан рвоты. Сквозь слезы я увидела его доминирующий хищный прищур с долей отвращения. Хотя было видно, что он наслаждался этим зрелищем. С затуманенным взглядом я обернулась, сорвавшись вперед. Спотыкаясь и ударяясь обо все, что только можно, в моей голове внезапно возникла мысль о том, что мне в рот попала его сгнившая кровь. Это заставила мой желудок снова опорожниться, прямо на себя. Я пробежала два вагона, сил на большее не хватало. По голове словно кирпичом ударили: меня начало укачивать. В горле засел неприятный и до жути горький вкус желчи. — Ты... — лишь успела промолвить я, как спазмы снова охватили меня. Я свалилась на пол среди вагона, стала отхаркиваться и задыхаться. Желудок был уже пуст, но орган все продолжал сокращаться, будто я вот-вот его выплюну. — Я... — раздалось сверху. Истлевший труп утопленника наклонился надо мной — он опустился на корточки. Я была даже не в силах пошевелить ни одной из своих конечностей, просто смотрела в лицо своей смерти. Он хрустнул шеей и наклонился ко мне еще ближе, обдавая мое лицо зловонным дыханием мертвечины. Только вдохнув и выдохнув, этот аромат уже кружился в голове. Из впалых глаз местами выползали личинки опарышей, обмазанные кровью. Настолько близко друг к другу мы не были никогда. Я непроизвольно поморщилась и попыталась отстранится от него, как он снова начал говорить, ошпаривая мои рецепторы новой порцией трупного запаха. — Я выиграл, — мне свело скулы от отвращения. — Я сегодня знатно повеселился. Неожиданно положение моего тела сменяется на вертикальное, я почувствовала твердую хватку на шее и резкую нехватку кислорода. В спину бил сильный поток свежего воздуха — мы оказались в конце вагона. Неужели он меня отпустит?.. Мне было уже все равно. Я смотрела в его глаза и наблюдала перед собой совершенно звериный взгляд, в котором читалась вселенская ненависть к людям. Он не отпускал меня, а только крепче обвивал мою шею своей ледяной рукой, слегка приподнимая меня. Я встала на мысочки. — Вы, люди, такие тупые и слабые, — он резко дернул меня к себе, почти вплотную прислонившись губами к моему уху, и продолжил. — Слабы и морально и физически, но с вами забавно играть. Слова пролетели сквозь меня, я ничего не чувствовала, кроме унижения и сильной усталости. Я завороженно, будто в трансе, смотрела, как изгибались линии тоннеля вагонов, и уже не понимала ничего. Заплакала бы, да сил нет. — В этот раз будем считать ничья, — что за жест благородности от этого изверга? — Мы будем играть так каждую ночь, пока ты не сгниешь изнутри до состояния дохлой псины. С превеликим удовольствием посмотрю на то, как ты вскроешься, или что там делают с собой отчаянные девчонки? Он опустил меня, позволив спокойной встать на пол, а после положил свою руку мне на живот. — Приятного пробуждения. Сильный толчок, и я падаю в небытие. Он с улыбкой выглядывал из последнего вагона, постепенно отдаляясь от меня.***
Колющая головная боль и ощущение тряски сопровождали мое несладкое пробуждение. Из-за этого я не могла сосредоточить взгляд на табло с остановками. Немного пощурившись, я поняла, что на следующей мне выходить. Смотря в окно и сладко зевая, я почувствовала неприятную боль в животе, словно бы я качала пресс или что-то в этом духе. Вот только понять, чем она была вызвана, мне не удалось. За окнами начинала проноситься моя остановка, поезд постепенно замедлялся. Я на ватных ногах и с огромной сумкой в руках поплелась к выходу, но в этот же миг накатило желание блевануть всем, что я сегодня съела. — Бля... — единственное, что я успела сказать перед тем, как двери открылись, и я выбежала на платформу. Не дотерпев до кустов около забора, я подбежала к первому столбу, скинула сумку и освободила свой желудок. С некой долей облегчения я облокотилась о железную поверхность лбом. Мне было плевать на смотрящих на меня людей, но затылком я чувствовала чьи-то сочувствующие и брезгливые взгляды. Я потянулась вытереть холодные слюни вместе с рвотой с губ, как в ту же секунду ощутила сильную боль в кисти. Отодвинув рукав свитера, я увидела огромное лилово-синее пятно с багровыми неровными полосками на запястье. Новая волна ноющей боли прошлась по всей руке. Все также стоя у столба, я прикрыла глаза. — Вот же сука... End POV Анна.»