In his memory

Анатоль всегда верил в Долохова. Он знал, что Федя бесстрашен и силен. Знал, что тот будет вести войну, пока не достигнет победы. Он не ожидал, что война сможет победить. Письмо досталось сестре Фёдора, которая потом пришла к его двери. Он встретился с ней только раз и ее внешность была столь же подозрительна, как и слезы в уголках ее глаз. — Простите меня, князь Курагин. Вчера я получила письмо и посчитала, что это моё право сказать Вам, будучи его лучшим другом, — она рассказала ему обо всём и это все пронзило Анатолия словно пулей. Она сказала «Друг». Что-то вроде того. Анатоль и Федя всегда были между той неудобной гранью дружбы и любви. Оба просто жили с надеждой, что однажды один из них преодолеет эту границу и они, наконец, станут одним целым, чем-то лучшим, чем они сами. Но теперь не было никакой надежды, что Анатоль когда-нибудь исповедует свои чувства. Он всё ещё не заплакал. Он презирал себя за это, удивляясь, как он может быть таким бессердечным, но как бы он не хотел, слёзы не появлялись. Вместо этого он часами сидел в кабинете, смотря в никуда. Он забывал мыться, забывал есть, проводил дни не выходя из дома, ни с кем не разговаривая. Несколько недель он даже не был замечен в обществе. Анатоль был в состоянии похожим на дрёму, поскольку пытался изо всех сил смириться с тем, что Федя, его Федя, ушёл навсегда. Люди передавали свои соболезнования, на что он отвечал с мертвыми, полными скуки глазами. «Спасибо». Сестра заставляла его поесть. Кожа на лице тесно прижалась к костям. Даже Ростовы начали волноваться. Но в какой-то момент его мучительно- горького существования он понял насколько был жалким. Все, что он совершил было в пустую. Анатоль всегда жил так, как будто всегда останется молодым и свободным. Смерть Долохова послужила толчком к его желанию умереть. Так что в одну ночь, после ухода сестры, он взял маленькую бутылочку и наполнил ее водкой, добавив чуточку мышьяка. Этого не было много, но достаточно для того, чтобы выполнить свою задачу. — За Федю! — заявил он и сделал глоток. И незадолго до того, как всё поглотил мрак, он был уверен, что увидел, как Федя улыбался ему