В ожидании богов

Когда-то давно с небес пришли боги. Во многом они были похожи на светлокожих людей, только с необычными глазами – но было и одно отличие: у них были женщины – как самки у животных, а мужчины не делились на омег и альф. Боги спустились с неба, чтобы дать людям огонь, научить охотиться и разводить скот. Потом люди прогневали их, и боги снова ушли, но однажды они вернутся, если людям понадобится помощь, они придут, чтобы спасти людей от голода, холода и болезней. Такую легенду рассказывают люди племени умани. Но Кимит – не умани, у народа хайзн – другие песни. Когда на небе зажигаются звезды, он возвращается в свой шатер, где уже ждет супруг, сидящий на круглом ложе: днем Ави участвует в жизни племени вместе со всеми омегами, но вечерами рано уходит в чертоги Кимита. Как муж хранителя, он мог бы бездельничать хоть целый день, но предпочитает трудиться со всеми наравне. Его настоящее имя – Аварулико, но он позволяет звать себя коротко, так, как удобно народу хайзн, непривычному к певучим слогам умани. Ави красив, хотя совсем не похож на мужчин хайзн – кожа у него светлая, как у всех умани и волосы не черные, а коричневого цвета, как шерсть у диких лтот или обожженная древесная кора. Он заплетает их в две косы, которые причудливо сворачивает на голове, когда работает и распускает по плечам в часы отдыха. Пусть он во многом отличается от хайзн, все же племя доброжелательно приняло его – каждый из народа понимает: им нужно объединиться с умани, и брак между Кимитом и Аварулико, старшим сыном вождя – достойный шаг к объединению. Еще до начала сезона дождей Ави даст жизнь первым общим детям, и тогда умани и хайзн станут одним племенем, достаточно сильным, чтобы выжить, даже если придут холода. Десять лет назад Кимит впервые увидел снег, падавший с неба в сезон дождей – и почувствовал страх. Пять лет назад он впервые увидел умани, пришедших с севера, где стало слишком холодно – и почувствовал тревогу. А теперь он видит перед собой своего мужа и чувствует только тепло. – Наконец-то ты пришел, – Ави с улыбкой приподнимается, и свет стоящей у изножья масляной лампы укрывает его, делая желтоватой светлую кожу. Кимит не произносит ни слова, только садится с ним рядом и дотрагивается до плеча. Он знает, о чем Ави сейчас попросит и заранее пытается найти слова для его успокоения, но не может – Кимит умеет слагать стихи на языке богов, но человеческий язык, общий для народов хайзн и умани, для него тяжел, как бывает тяжело для юноши отцовское оружие. – Неужели и сегодня ты намерен отказать мне в нежности? – Ави проводит рукой по своей широкой груди, чуть задевая соски, а потом прикасается к пальцам Кимита, приглашая его повторить это движение. – У меня все внутри ноет от желания. Почему ты отказываешь мне? – Потому, что мы должны быть осторожными, – Кимит опускается на кровать и берет Ави за запястье, точно пытаясь удержать его от чего-то. – Омеги становятся хрупкими, когда носят детей, ты знаешь это не хуже меня. – Неужели я выгляжу хрупким? – Ави тянет его руку на себя, прижимает раскрытую ладонь к своему боку, и Кимит чувствует, как раздвигаются во вдохе мощные ребра. – Я хочу тебя сейчас гораздо больше, чем хотел в брачный сезон, и ты должен удовлетворить мое желание. Это правда, супруги должны делиться друг с другом лаской всякий раз, когда на то есть желание, брачный долг – не только общий шатер или общие заботы. Но все же Кимит не решается исполнить желание Ави, опасается повредить ему самому или созревающим внутри детям: пусть с момента зачатия луна показывала свой диск всего пять раз, но Ави уже тяжел, двое детей не только требуют вдвое больше места, но и отнимают у носящего их омеги вдвое больше сил. Близнецы – добрый знак, но и большая ответственность. – Ты тоже хочешь этого, – Ави с улыбкой приподнимает короткую вышитую юбку Кимита, чтобы провести пальцами по его члену, уже наполовину вставшему и охотно откликающемуся на прикосновения, – но уже три луны не прикасался ко мне как должен прикасаться альфа к своему омеге. Кимит в ответ дотрагивается до его члена, стоящего полностью, гладит влажно блестящую головку, потом – чуть сжимает в ладони яички, напоминая о тех радостях, которые все же дарил Ави почти каждый вечер, со всей осторожностью – но также и со страстью. Склонившись к нему, Кимит проводит по члену Ави кончиком языка, без слов предлагая эту простую, приятную обоим ласку, но сегодня Ави желает добиться большего и отстраняет Кимита от себя, показывая, что не согласится получить часть, когда хочет получить все. Тот проводит обеими руками по его бедрам и негромко говорит: – Повернись ко мне спиной. Он попытается удовлетворить желание Ави другим способом и уверен, что этого будет достаточно. Тот поворачивается, без медлительной осторожности, обычно присущей беременным омегам и чуть прогибается, будто торопя Кимита. Тот слушается. Он сжимает пальцами ногу Ави чуть выше колена, трется лбом о поясницу, а потом – опускается ниже, чтобы провести языком между ягодиц. Кимит делает глубокий вдох, чтобы принять в себя ставший родным чужой запах, прежде чем придвинуться еще ближе, проникая языком так глубоко, как только возможно. Сильнее стиснув бедро Ави, он проводит свободной рукой по его боку, по груди, потом – по спине, гладит бока и плечи, задевая подушечками пальцев волосы, жесткие и сворачивающиеся кольцами в подмышках, нежные и тонкие, похожий на пух – между лопаток. У омег народа хайзн волос на теле почти нет, и до сих пор всякий раз, трогая Ави, Кимит радуется этому отличию – ему не по нраву гладкая кожа. Потом он чуть сдвигается с места и заводит пальцы Ави между ног, чтобы миг спустя протолкнуть их рядом с языком, сильнее растягивая, раскрывая дырку. Забыв о собственном удовольствии, Кимит лижет Ави, перебирает пальцами у него внутри, касаясь чувствительного места – и тот двигается ему навстречу резкими движениями, пытаясь принять в себя еще больше. Он издает довольное негромкое рычание – Кимит хорошо знает этот звук. Ави сам гладит свой член, приближая наступление удовольствия, и Кимиту остается только вжиматься в него сзади, сильнее и сильнее. Ему нравится настойчивость Ави, пусть даже порой она бывает необычно сильной для омеги. У хайзн нет вождя, племенем правит совет хранителей и добытчиков, Кимит уверен, что уже после сезона дождей он сможет ввести Ави в совет, таким, как он, там самое место – умани становятся частью хайзн, и кто-то должен говорить с ними родными словами, заботиться о них, помнить их традиции и знать законы. Хайзн пригодятся умани – сильные альфы, умеющие держать оружие, здоровые омеги, которые родят много детей. А умани рады возможности присоединиться к сильному племени – их родной край стал слишком холодным, а железный грот старых богов, где они прежде молились и приносили жертвы, был разрушен землетрясением, в котором погибли многие альфы, собравшиеся к молитве. Ави не раз рассказывал Кимиту историю своих людей, и тот всегда внимательно слушал – ему нравится слушать голос Ави, то, как умани чуть коверкают слова общего языка. Несколько движений спустя Ави изливает свое семя и снова довольно рычит, а потом переворачивается на другой бок, чтобы посмотреть Кимиту в глаза, погладить его по ключицам и шее. – Ты рад? – спрашивает Кимит, собирая пальцами семя Ави с его кожи, чтобы потом слизнуть его и почувствовать знакомый приятный вкус. – Неужели ты думаешь, что этого мне будет довольно? – Ты ненасытный, – вздыхает Кимит с улыбкой. – За это ты меня и любишь. Я хочу почувствовать в себе не только твои пальцы, возьми меня, как брал в брачный сезон и до того. – Ты устанешь. – У меня будет завтра целый день на отдых. Не заставляй меня мучиться, – глаза Ави улыбаются, но говорит всерьез, он действительно хочет настоящей случки. Кимит смотрит на него с сомнением – во время беременности легко причинить вред омеге или ребенку, двойня делает Ави еще более уязвимым, но Кимит не хочет огорчать супруга. Перевернувшись на спину, он сжимает пальцами основание члена, все также налитого кровью, стоящего. Кимиту нет нужды говорить, он просто смотрит Ави в глаза, и тот все понимает без слов. Он садится на Кимита верхом, влажный от его слюны, полностью принимая в себя член – и на пару секунд замирает, полный радости от того, что добился желаемого. Потом Ави начинает двигаться вверх и вниз, все так же без аккуратной неспешности беременного – он скачет резко, торопливо, вбивая Кимита в жесткие доски кровати. Он осторожно придерживает свой раздутый живот левой рукой, все же опасаясь этой неистовостью повредить детям, и Кимит, чуть приподнявшись, прижимает ладонь к его пальцам. Ему нравится округлость и тяжесть Ави. Другой рукой тот сжимает запястье Кимита изо всех сил, так что кость едва не трещит. Ави начинает скакать все быстрее, его собственный член снова наливается кровью, упирается в живот, и Кимит снова проводит пальцами по толстому стволу, сжимает его в кулаке и дергает в одном ритме со скачками Ави. Когда узел Кимита вздувается, Ави замирает, запрокинув голову, и снова выплескивает семя. Кимит закрывает глаза, не двигается до тех пор, пока узел не опадает настолько, чтобы Ави мог подняться, не повредив себе. – Надеюсь, теперь ты доволен – потому, что большего я все равно не смогу тебе дать, – шепчет Кимит, и Ави кладет ладонь ему на плечо, покровительственно-спокойный, довольный, полный осознания той силы, которая есть в омегах, гордости за свою способность к зачатию. – Я уже думал, что стал нехорош для тебя, – улыбается он, – наскучил, утомил. Кимит гладит живот Ави обеими руками, а потом склоняется к нему ближе, чтобы прижаться лбом. – Ты – красивейший мужчина во всех восточных степях и стал только красивее, с тех пор как зачал, – улыбается он. – Когда закончится голод, я буду кормить тебя с рук лучшими кушаньями, каждый день, чтобы ты всегда оставался таким как сейчас. – Хороший же будет из меня охотник с таким брюхом, – фыркает Ави, откидываясь на спину. – Я не догоню и самого хромого зверя. В племени умани не альфы, а омеги занимаются охотой, и до беременности Ави был одним из лучших охотников своего народа: крепкий и плечистый, он все же был гибким и достаточно быстрым, чтобы служить загонщиком. Кимит лишь однажды видел его охотящимся вместе с альфами хайзн, но и этого ему хватило, чтобы понять – Ави из тех, кто никогда не возвращается с охоты с пустыми руками: он без страха вышел к лтотам, пасшимся у озера, и погнал их к узкой отмели, а когда на него попытался броситься вожак-самец с витыми рогами, Ави отпрыгнул в сторону легко, как жаба, спасающаяся от птицы. Конечно, тяжесть для него непривычна. Но она естественна, почти все омеги, которых Кимит видел, тяжелели после беременности, если только жили не впроголодь – а Ави не должен выглядеть голодным. Даже если еды в будущий год будет мало, Кимит добудет для него так много, как только сумеет. – Ты не будешь охотиться, ты – муж хранителя и сам пройдешь посвящение, – Кимит перекатывается на спину и закрывает глаза. – Я научу тебя молитвенным песнопениям и языку старых богов, тебе дозволено будет входить в святилище, и ты принесешь своему народу нашу веру. – У вас странная вера, – тихо, будто боясь спугнуть подступающий сон, произносит Ави, – я не знаю, нравится ли она мне. Вы не верите в помощь богов, только в самих себя. Это сложно. Он кладет голову Кимиту на грудь и тот запускает пальцы в его волосы. У народа хайзн – свои песни. Когда-то давно на земле жили боги. Они отличались от людей не так уж и сильно, разве что были умнее, и поэтому, когда земля обеднела и началась война за каждое пастбище и каждый чистый родник, боги победили в ней. Боги подчинили себе людей, сделав их своими рабами, изменили их, разделив мужчин на омег и альф, потому что мужчины считались выносливее женщин. Боги использовали землю до тех пор, пока не нашли место лучше, на небе – тогда они приказали людям построить корабли из сияющего металла, огромные, будто горы, а потом боги подожгли свои города и улетели на кораблях в небо, оставив на земле людей и руины. Боги не вернутся, они никогда не любили ни людей, ни землю. Хайзн верят в это не просто так. Их святилище – темная пещера из металла, построенная еще в войну, и ее боги не сожгли. Там есть картинки, очень странные, как будто живые, и отзвуки голоса, говорящего на языке богов – говорящего зовут Масао Окита, и он рассказывает о том, что боги сделали с людьми. Даже хайзн, сохранившие память о языке богов, не понимают всех слов, но того, что они разбирают, достаточно. Засыпая, Кимит думает, что отведет в святилище Ави, когда дети немного подрастут, тот все увидит, услышит и поймет. И не будет больше надеяться на богов, только на людей.