Холодный дождь

      Небо было затянуто серым покровом туч уже которую неделю. Дождь беспрерывно лил второй день. Холодные капли падали на лицо, очищая его от маскировочной краски. Чистые дорожки на фоне неухоженного лица, не знающего мыло уже месяц, быстро появлялись, так как метис стоял не под навесом, как его «коллеги», а под серым небом. Грязь под ногами смешалась с металлом, мясом и кровью. По коже пробежали миллионы мурашек, когда парень осознавал, что ходит по полю трупов. Голые руки успели окоченеть от холода. Пальцы едва сжимались в крепкий кулак.       Недолгое затишье длилось недолго — всего пару дней. Враг явно думал над атакой. И пока «наши» перевязывали свежие раны, хоронили друзей, Коннор был уверен, что ничего из этой бессмысленной войны не выйдет. Его форма из грубой ткани была настолько поношенной, что если бы он вышел наконец-то в люди, в мирную среду, где дети смеются, а птицы поют, то его посчитали беженцем в тряпках. Хотелось спать. Синяки под глазами так и кричали о том, что так только метис упадет на землю в грязь лицом, он не встанет. И не от лени или нехотения сражаться, нет. У него просто не хватит физически сил встать на ноги. Холодный дождь будет падать на тело, чужие сапоги будут наступать на руки и шею, но он не поднимется.       Поэтому Кенуэй заучил одно единственное правило: не падать. Упасть легко, как духом, так и телом. Можно запустить себя, потерять силу духа. Стать безвольной куклой на веревочках врага. А можно сжать зубы до скрипа, закричать и ринуться в бой, отстреливаясь от оппонента. Отстрел. Тело парня давно перестало содрогаться, когда он слышит этот звук. Этот поистине страшный звук, лучше всего описывающий кровавое сражение. Врагу все равно, куда попадет пуля — в живот или в голову. Главное, чтобы сразу после попадание в тело ты упал на землю. А как ты умрешь уже дело не его. Ты можешь страдать от попадания в живот, скручиваясь в агонии и захлебываясь собственной кровью, а можешь широко раскрыть глаза от неожиданности и так и умереть с дыркой во лбу.       Рассуждения под дождем прервал его товарищ, внезапно подошедший сзади. Эрик был молодым и привлекательным парнем, у которого могло быть будущее, не попади он в это адское место. У него было гораздо больше сил, но намного меньше опыта. Казалось, он только-только закончил третий курс в университете, как его забрали сюда. Без разговоров. Молча забрали, никому из опекунов не сообщив об этом. И сейчас, дрожа от холода под дождем, Эрик стоял возле Коннора, натянув на губы улыбку. — Зайди в палатку, иначе простудишься, идиот. У меня есть теплый чай, хочешь?       И кажется обычному человеку — чай, что тут такого? В спокойные времена Кенуэй пил Эрл Грей каждый день, закусывая при этом различным печеньем. Но сейчас, новость о том, что кто-то раздобыл чай в пакетике уже является радостной. Коннор почесал свою щетину, вытирая при этом капли дождя с лица. Он кивает, проходя вместе с парнем в относительно теплую палатку. Война научила метиса нескольким вещам, одна из которых является молчание и сдерживание эмоций. Тут совершенно никому не нужны слезы и истерики на счет того, что хочется домой. Могавк был уверен, что абсолютно все хотят назад к своим родным для того, чтобы обнять их и удостовериться в том, что они живы. Что не зря идут сражения на поле. Что не зря молодые парни, впервые держащие автомат в руках, выбегают с криком на врага. Что не зря сейчас они думают лишь о том, как бы открыть глаза утром. Теплый чай наливается в стаканчик из термоса, согревая не только тело, но и душу.       Разлив по стаканчикам чай, Эрик начал хоть как-то разряжать обстановку. Этот парень всегда пытался надеть на серые лица улыбки. Цены не было этому человеку. Коннор очень ценил его и когда этому парню было плохо — метис старался его поддержать. Когда Кенуэй ушел на фронт, он обещал себе, что не будет привязываться к людям, но это оказалось сложнее, чем он думал. Сколько слез было пролито за убитых товарищей, сколько раз метис срывал себе голос из-за того, что кричал в сторону противника. Кричал от душевной боли, разрывающей тебя на части.       Послышался взрыв снаружи. Оглушительный, заставляющий землю затрястись, как во время землетрясения. Коннор едва устоял на ногах, почувствовав, как кипяток разливается на его замерзшую руку. Тихо прошипев, парень быстро подбегает к выходу, где оказывается чуть ли не на волоске от смерти. Пуля пролетела прямо возле его щеки. Метису повезло, что он откачнулся назад. Дождь все еще лил стеной. Ноги поскальзывались на грязи, мешая бежать. Кенуэй спрятался за валун, стараясь оценить ситуацию. Рука уже покраснела от ожога, но могавк старался не обращать внимания на вещь, не особо угрожающей его жизни. Сейчас главной проблемой было слишком внезапное нападение противника. Грязно выругавшись, метис перебежал с одного убежище в другое, по дороге отстреливаясь от вражеских солдат.       Как и предполагалось — он упал. Уперевшись руками о землю, тяжело дыша, Кенуэй вновь прицелился, став стрелять в свою цель. Он слышал крики. Мольбы о помощи. Грохот и свист пуль и гранат оглушали, не давая сосредоточиться на чем-то конкретном. Сзади послышался хрип человека, мучительно умирающего. Метис не обратил бы внимания, если бы не увидел такие знакомые блондинистые волосы и изумрудные глаза. Дальше все как в тумане. Во рту почувствовался металлический привкус крови. Дырка в груди мешала дышать. Покачнувшись, могавк упал лицом в в грязь. Он еще некоторое время видел стеклянный взгляд своего товарища, пока не настал его черед.       Холодный дождь продолжал лить. Некогда ясное небо было затянуто свинцовыми тучами.