***
— Держи, — усмехается Тесей, перебрасывая шинель Перси. Конечно, предупреждение следует уже после того, как тяжёлая серая ткань накрывает голову, как скатерть клетку с попугаем. Ругаясь, Перси стаскивает её, оборачиваясь, готовясь высказать всё о столь подлых методах привлечения внимания. Но Тесей ухмыляется так нагло, чувствуя свою безнаказанность, что следует придумать месть поизощренней. — Вот уж не знал, что британская аристократия умеет штопать, — язвит Перси, придирчиво разглядывает починенную шинель. Ремонтные заклинания Тесею и правда удаются лучше. — Британская аристократия не завоевала бы полмира, не умей она держать в руках иголку, — Тесей демонстративно поправляет закатанные рукава рубашки. От взгляда Перси не ускользает тонкая сеточка ранок, покрывающая запястья. Как от стекла, но он не может припомнить, когда бы друг мог их получить. После очередного задания начальство держит их при себе, вот-вот собираясь предъявить журналистам. — Иди сюда, — подзывает он. Штопка людей лучше удаётся ему.***
Когда Перси было семь, отец взял его в поход. Всего лишь ночная вылазка из дома на расстояние одной аппарации, но для ребёнка это было как самое настоящее путешествие с большой буквы. Они стояли на склоне Аппалачей, кутаясь в тёплые плащи. Отец заговорщически молчал, и Перси, кусая от нетерпения губу и переминаясь с ноги на ногу, всё ждал не иначе как явления гром-птицы. И тут — началось. Первый в его жизни звездопад. Как потом удалось сравнить — короткий и не самый яркий, но тогда это было истинное чудо. Перси не знал, что если загадать желание, глядя на падающую звезду — оно обязательно сбудется. А если бы и знал, всё равно бы не загадал, с детства приученный действовать руками, а не уповать на Фортуну. Горящий цеппелин был похож на падающую звезду. Яркий, объятый пламенем, он неумолимо приближался к земле, к блестящему шпилю провинциальной церквушки, облюбованной пулемётчиками. — Пятый за две недели, — безэмоционально констатирует факт Тесей. Отблески пламени в глубине голубых глаз отдают холодом. — Думаешь, больше так рисковать не будут? Тесей молчит. В последнее время он всё больше молчит и смотрит куда-то мимо, как загипнотизированный. Перси как-то видел в Нью-Йорке уличного фокусника, заставлявшего людей воображать себя то лягушкой, то запеть аки Йоханна Линд. Проверка показала, что этот фокусник — самый обычный не-маг в пёстрых одеждах, коих по барам ошиваются сотни, предлагая выступить с карточными трюками по цене бутылки виски за два часа. Но не лже-волшебник приковал к себе взгляд голубых глаз.***
По опыту Перси знает, что Тесей готов пить что угодно и в любых количествах, если это «что-то» содержит в себе спирт не в смертельных для организма дозах. Поэтому сегодня на выбор есть кальвадос, портвейн и красное вино. При виде последнего Тесей делано возмущается: — Ты будто девицу завлечь решил, а не напиться. У девицы трёхдневная щетина и отросшие тёмно-каштановые волосы падают на лоб неровными прядками, но зато глаза поблескивают хмельным теплом. — В следующий раз предоставлю право совершать покупки вам, синьора, — салютует Перси открытой бутылкой, отпивая кальвадос прямо из горла. В нос тотчас бьёт запах спирта, горячая волна ухает в желудок так стремительно, что он инстинктивно морщится. Ардеа — маленький итальянский порт и заняться здесь в отпуске решительно нечем. В один из вечеров Тесей возвращается растрёпанным и со следом помады на шее под ухом. И задумчивей обычного. На язык просятся три десятка сальностей, но Перси дорожит целостностью зубов. Они с Тесеем дрались из интереса пару раз, и в противостоянии американской силы с британской ловкостью победила дружба. — Как думаешь, мы вернёмся? Вопрос заставляет ладонь крепче, до опасного похрустывания, сжать стакан. У Тесея беззащитный взгляд потерявшегося в толпе ребёнка. Перси никогда не видел его таким. И, пусть зная, что скрывается под плотной тканью одежды, под ледником спокойствия и ореолом героической славы, надеялся никогда не увидеть. — Конечно, — уверенно звучит его голос. — Вернёмся. Кажется, срабатывает, и расправленные, как у профессиональной балерины, плечи расслабляются, оставляя в душе зрителя гнетущее чувство самообмана.***
В комнату отеля они вваливаются, заплетаясь. Обычная картина для небольшого города в тылу, поэтому-то уставший старик-швейцар у стойки не обратил внимания. Здесь в каждой второй комнате по пьяному телу отходит после гулянки в баре напротив. Каждый день одно и то же: мечущиеся души транжирят отпускные, упиваясь безмятежностью, даруемой крепким алкоголем. У Тесея кровь идёт из рассеченного бедра, пропитав повязку и штанину так, что хоть выжимай. — Айн момент! — Перси неуместно восторжен, когда роется в вещмешке в поиске нужного зелья. Кто же знал, что у этого грифона будут такие острые когти... — Сейчас доктор Грейвз мигом поставит вас на ноги, пациент. Про себя Перси на чем свет стоит костерит магических тварей и раны, слишком глубокие для простого волшебства. Тесей, сидя на кровати и откинувшись затылком на стену, сипло смеётся. Бледность лица подчеркивает яркость голубых глаз. — Персиваль Грейвз — незаслуженно забытый талант Беласко, — как заправский антрепренёр говорит он, удерживая лицо, когда жгучий экстракт бадьяна тремя каплями падает на рану. — На подпевке Тесей Скамандер — в прошлом третий слева во втором ряду хорист Королевского театра. — Встречайте! — восклицает Тесей на выдохе, вкладывая в судорожные аплодисменты ещё терзающую его боль. Смеются они в унисон, соприкасаясь лбами. — Порой я думаю, что всего этого бы не произошло, умей магглы договариваться. Перси настороженно поднимает голову от книги, которую всё это время пытается читать. Разудалые похождения солдата Иностранного легиона в Индии не очень-то его увлекают, просто надо себя чем-то занять, чтобы не пялиться на Тесея. Тот ещё отходит от дурманящего обезболивающего зелья, которым Перси его принудительно опоил. — О чём ты? — осторожно спрашивает он, убирая книгу даже не вложив меж потертых страниц закладку из носового платка. — О том, что будь у магглов организация, наделённая властью пресекать и решать все конфликты в зародыше, мы бы сейчас третий год не мотались по Европе, пытаясь не дать развалиться нашему миру. Перси не нравятся такие разговоры. Он уже слышал подобное в Мюнхене, где просторные пивные, заставленные традиционными длинными столами, просто созданы, чтобы толкать революционные речи. — Маги могли бы стать третейскими судьями. Мы могли бы помочь договориться ради общего блага. Пол холодит ноги сквозь плетёную выцветшую циновку, что лежит здесь вместо ковра. За стеной басом храпит сосед. Перси присаживается на край постели, но потом, чувствуя, как леденеют пальцы, забирается с ногами, пряча ступни в квадратном вырезе пододеяльника. Ноги Тесея чуть разъезжаются, чтобы уберечь колени от чужих пяток. — Мы сами не можем договориться перед лицом войны, — качает Перси головой, вспоминая указ британского Министра, наперекор которому последовал Тесей. — Сам-то веришь, что сможем за весь мир решать? Глаза Тесея ясные и списать этот разговор на побочные действия зелья не выйдет при всём желании. Тесей и сам это понимает, выбираясь из-под одеяла и садясь рядом, подпирая стену. Он всегда прикрывает спину, получив однажды в неё удар. — Совру, если начну не соглашаться. Похоже, я просто устал. Он кусает нижнюю губу, на которой и так давно не заживает след от зубов. Перси протягивает ему сигарету и сам прикуривает от волшебной палочки, наблюдая, как к потолку поднимаются сизые завитки дыма. — Пришёл в себя? Тесей неопределённо поводит плечами. Зажатая в зубах сигарета грозит вот-вот пеплом обрушиться на желтоватое гостиничное белье. И тогда Перси, подстёгнутый не то известным ирландским безумием (какая разница, что ирландской крови в нём одна четвертушка), не то скопившимся за три года, наклоняется и кусает Тесея за локоть. — Эй! — возмущённо вскрикивает тот, все-таки роняя сигарету, благо что она скатывается на пол потухшим окурком. Гонимый желанием взять реванш, Тесей хватает Перси за плечи, недобро скаля белые зубы. Верхние клыки у него чуть сколоты и скошены. Не на столько, чтобы портить улыбку, но придавая схожесть с вампиром, если приглядеться. — Эй, Перси, Трансильвания в другой стороне! Тесей ослаблен ранением и зельем, и не составляет труда завалить его на спину, плотно прижать всей массой к кровати, не давая дёрнуться. Когда Перси кусает основание шеи, в глаза лезут тёмные пряди, и он опускает веки, проникаясь смесью табачного и древесного запахов. После приходят стальные нотки, как от воздуха после грозы. Так пахнет магия. — Зануда, — ворчит Перси, чуть приподнимаясь, давая пленнику возможность одним тычком под рёбра намекнуть, что пора прекращать ребячество. Но Тесей не двигается. Только смотрит полуприкрыв глаза, не давая понять их выражение. Но уголки губ приподняты, формируя хитрую полуулыбку. Ладонь ложится на скулу, шершавые на кончиках пальцы оглаживаю по краю надбровную дугу. Манжет задевает кончик носа и, перенеся вес на левую руку, Перси перехватывает худое запястье, скользящим движением скатывая рукав. Как хитрая кошка, дождавшаяся ласки, Тесей подставляет горло под короткие бесконтрольные поцелуи, в ответ запуская пальцы в волосы, слегка массируя. Поцелуй выходит горячим и сухим. Отдаёт табаком, железом и горькой травой. В фантазиях Перси всегда присутствовал привкус алкоголя, но сейчас он с восторгом понимает — как же хорошо, что они трезвы. Тесей ёрзает, сдвигаясь к краю постели, позволяя Перси устроиться на боку у стены, откуда беспокойно спящий друг не сможет его спихнуть при всём желании. Засыпать вдвоём на узкой кровати неудобно, но, повозившись, сталкиваясь локтями, коленями и лбами, они устраиваются под одним одеялом. Лицом к лицу.20 февраля 2018 г.