Stuttering

Чендлер замечает его сразу – сложно не заметить, на самом деле: светлая макушка возвышается над остальной толпой как минимум на десяток сантиметров. Это если закрыть глаза на еще пару десятков начищенной до ослепляющего блеска фантомной короны поверх. – Знаешь его? – он оборачивается, нехотя отлепляя взгляд от танцпола. – А? – Курт обводит толпу заинтересованным взглядом, останавливается, скептично выгнув бровь, на точке, куда кивает Чендлер, – и давится своим коктейлем, мотая головой. – Нет-нет-нет, даже не смотри, Чендлер. Знаю, судьба не миловала. Друг Дэйва из Терстона. Улыбочки направо и налево, косящие в штабеля всех на своем пути, самомнение похлеще, чем у Цезаря, кадрит все, что движется, независимо от пола, преимущественно ради любви к искусству. По официальной версии, здесь за компанию, и я видел его только с девчонками. Так что просто – не смотри. Кейл, ты меня слышишь?! Чендлер моргает, неловко дергая локтем от внезапного громкого окрика над самым ухом, и Курт качает головой, чудом успевая подхватить загромыхавший по столешнице стакан. – Да ладно тебе, – он встряхивает головой, отворачиваясь от расцвеченной неоном танцующей толпы и роняя руки на стол. – Мне почти восемнадцать, и единственный парень, который у меня был, – ты и смс не в счет – уехал в другой город через три недели после начала наших отношений. И знаешь, когда это было? Полгода назад, Курт! И не то чтобы мне что-то светило в ближайшее время, так что могу я хотя бы посмотреть? Как на Брэда Питта там. Или Эштона Катчера. Или... ну, ты понял. Чендлер выдыхает, раздосадованно поправляя очки. Посмотреть, определенно, было на что. – Вряд ли он вообще заметит, даже если я усядусь посреди зала с телескопом. Не то чтобы нужен был телескоп, чтобы разглядеть... – Чендлер запал на Гилберта, – тут же ябедничает Курт подошедшему с напитками Дэйву. – На Гилберта все западают, – Дэйв пожимает плечами, составляя на стол перед ними два коктейля и пару бутылок пива. – Твоя пинаколада и безалкогольный мохито для не прошедших по возрасту. Извини, Чендлер. – Кажется, я видел, как этот лось опрокинул в себя пару стаканов виски, как только мы пришли, – замечает Курт, кивая на вторую бутылку. – Это моя, – хмыкает Дэвид. – И брось, Ник не так плох. По крайней мере, никто из девчонок не жаловался. Чендлер подтягивает ближе свой коктейль, ловя соломинку губами, и прислушивается к доносящемуся сквозь громыхание музыки разговору через столик от него. Не то чтобы что-то из этого имело значение, конечно. Он тихо вздыхает, невольно снова соскальзывая взглядом в сторону высокой фигуры на танцполе. Фигура уже успела обзавестись еще двумя поменьше, периодически невзначай притирающимися в танце какой-нибудь частью тела, – явно благосклонно одобренными фаворитами, – и обзавести их в свою очередь десятком завистливых взглядов. И откровенно чувствовала себя как рыба в воде. – Кажется, акция по демонстрации толерантности идет более чем успешно, – Курт вздергивает бровь, бросая насмешливый взгляд на Дэвида. Тот только хмыкает в свое пиво. – Скорее, акция по демонстрации королевского неотразимого сияния. Умеют же некоторые. Чендлера вообще-то никогда не тянуло на незаконные эксперименты с алкоголем, но вот сейчас почему-то хотелось, чтобы Дэвид был чуть менее принципиален в вопросе потребления алкоголя несовершеннолетними. Осталось-то несколько недель всего. Что, в принципе, не улучшало настроения. К хандре и самокопанию Чендлер, в общем-то, тоже склонен не был, но ему восемнадцать через месяц и четыре дня, в школе неминуемо на каждом углу натыкаешься на обжимающихся одноклассников, Кэти с Марком встречается с первого курса, Эндрю с Лиззи – с начала второго (и очень неловко было зайти случайно к Эндрю в комнату без предупреждения на прошлой неделе), Дэйв вроде как между делом кладет ладонь Курту на поясницу, заметив заинтересованный взгляд в его сторону по правому борту, а у Чендлера был парень целых_три_недели. За которые они даже успели пару раз поцеловаться "по-взрослому". Полгода назад, все верно. – Хаммел, ты же в курсе, я не танцую! Чендлер улыбается, наблюдая, как Курт тянет сопротивляющегося Дэйва за руки, пытаясь вытащить на танцпол. И нет, совсем не завидует. – Я все видел, Карофски, тогда, на поле, – Курт упирает руки в бедра и смотрит на Дэйва многозначительно. – Черт. Если я отдавлю твои модные туфли – не жалуйся, принцесса, – тот все-таки поднимается, обхватывая Курта за талию, и толкает его в сторону беснующейся толпы, неосторожно сбивая со столика подставку с салфетками по дороге. – Вот видишь, я уже несу смерть и разрушения, а мы еще даже не начали… – Все окей, я подниму, – Чендлер смеется, кивая на благодарный взгляд Курта, утягивающего Дэйва дальше, и качает головой им вслед. Он лезет под стол, присев на корточки, собирает рассыпавшиеся салфетки и вглядывается в темноту в поисках подставки, находит ее под стулом и со вздохом опирается на одну ладонь, пытаясь дотянуться до нее и не запачкать одежду при этом. – Есть, – Чендлер победно вскидывает руку с добычей и пятится назад, пока не натыкается на преграду пятой точкой. – Оу… Он осторожно разворачивается, выглядывая из-под стола, практически утыкаясь носом в чужие колени, и скользит взглядом выше, запрокидывая голову. Ник – тот самый, который два метра, улыбки, штабеля и уплывшие мозги Чендлера, в точку, – разглядывает его сверху с насмешливым любопытством, чуть наклонив голову. Чендлер гулко сглатывает, несколько секунд просто глупо пялясь, застыв в неудобной позе. – Отличная поза, – ухмылка парня становится шире. – Но я привык сначала знакомиться, – он складывает руки на груди. – Я-а… я… – отличное начало, Чендлер. Бог пикапа. Мастер красноречия. Чендлер заставляет себя закрыть наконец рот и, стараясь не стукнуться макушкой о край стола или о Ника, который и не думает двигаться с места и облегчать ему задачу, неловко поднимается на ноги. Сказать. Надо что-то сказать. Желательно что-то более вразумительное, чем «я-я», да. – Котенок? – Ник усмехается и вздергивает бровь выжидающе-вопросительно. Чендлер выныривает из панических попыток найти на полу свой, кажется, оброненный навык говорения, с удивлением обнаруживая у себя в руках гору скомканных салфеток с подставкой. – Я-а… С-салфетки. Упали. Поднимал, – Чендлер демонстрирует пропажу, нервно облизывая пересохшие губы, и с трудом сдерживает порыв приложить себя ладонью по лбу. Салфетки – отличная тема для разговора. Почти как погода. Он встряхивает головой, уцепившись вдруг наконец за последнюю фразу, и вскидывает удивленный взгляд на Ника, непонимающе хмурясь. – К-котенок? – Сестра котенка завела. Он так делает: спрячется башкой куда-нибудь, а задница снаружи торчит, и думает, что это гениальное укрытие, – Ник вольготно устраивается на стуле, весело глядя на него. – Смотри, чтобы лапы не оттоптали. Лапа, – он подмигивает, делая глоток из стакана с виски, и опускает его на стол с глухим стуком. – А… – глубокомысленно изрекает Чендлер и на автомате плюхается следом на ближайший стул, с удивлением – снова – замечая салфетки у себя в руках и бездумно водружая их в подставку на положенное место. Ну конечно. «Тысяча и одна неловкая поза и столько же дурацких фраз для знакомства с парнем твоей мечты» или «Лажай легко», Чендлер Кейл, том восьмой, страница триста пять. Не то чтобы Чендлер так часто знакомился с парнями своей мечты, да и с парнями вообще, но этот десятитомник он бы осилил не напрягаясь. – Ты тот самый друг Хаммела, что ли? – Ник скрещивает ноги, вытягивая их перед собой, сцепляет руки в замок на животе и разглядывает его с любопытством, чуть склонив голову набок. – Будешь? – он кивает на свой стакан. – Я-а да. В смысле, я с Куртом пришел, – о, да это прогресс. Столько слов подряд – и почти не заикаясь. – И мне вроде как еще нельзя, – Чендлер дергает плечом, зажимая ладони между коленей, и дергает уголком губ. – Господи, в этом мире есть несовершеннолетние подростки без поддельного удостоверения? – Ник вскидывает брови в искреннем изумлении, поднимаясь. – Что ты там пил до этого, безалкогольный мохито? – он бросает взгляд на полупустой стакан Чендлера. – Никому не отдавай мою выпивку, Лапа. – Э… Ладно. Чендлер ошалело смотрит в удаляющуюся спину, мотая головой. Он что, реально решил угостить его выпивкой? – На этот раз как положено, – Ник возвращается через пару минут, опуская перед ним коктейль и усаживаясь на место в прежнюю расслабленную позу. – Спасибо, – Чендлер смущенно улыбается, подвигая стакан ближе, принюхивается и делает осторожный глоток через соломину, раскатывая напиток по языку. На вкус почти не отличается, только едва ощутимый терпковатый привкус. Чендлеру нравится. Он жмурится довольно и делает еще пару глотков. – «На здоровье» прозвучит нелепо для алкоголя, но, кажется, тебе не помешает расслабиться, а то я сначала подумал, что ты и правда заикаешься. Наслаждайся, – Ник хмыкает, прикладываясь к своему виски. – Только не говори, что ты спаиваешь ребенка, – Чендлер втягивает голову в плечи под выразительным взглядом Дэвида. – Брось, Карофски. Ничего с ним не будет от одного мохито. Не будь занудой. – Вообще-то, я за него отвечаю, – закатывает глаза Курт, опускаясь на стул рядом с Чендлером. – Развлекайся, Хаммел, – тянет Ник с ленивой покровительственностью. – Я присмотрю за Лапой. – Гилберт… – предупреждающе начинает Курт. Дэвид смотрит на Ника с заинтересованным любопытством: – Гилберт? Чендлер шумно сглатывает свой коктейль, переводя взгляд между всеми троими. Да что такое-то? – Забочусь о личной жизни друзей, – невинно отзывается Ник, разводя руками. – Эй, отставить укоряющие взгляды. Солдат ребенка не обидит. Идем, Лапа! – Аа? К-куда? – Чендлер едва не давится напитком, когда широкая ладонь мягко опускается ему на лопатки, и медленно запрокидывает голову, обалдело глядя на Ника, стоящего в паре сантиметров позади – так, что Чендлер спиной чувствует исходящее от него жаркое тепло, еще не улегшееся после прошлого захода на танцпол. – Танцевать, Лапа, – Ник закатывает глаза, как будто само собой разумеется же и ничего необычного в том, что Ник. Зовет. Его. Танцевать, черт возьми. Чендлер моргает неверяще пару раз, глупо хватая ртом воздух, когда у него из рук бесцеремонно забирают коктейль и стягивают со стула, ухватив за запястья. – Гилберт… – Да угомонись, Хаммел, мы просто потанцуем, – Ник притискивает его за талию к своему боку, и Чендлер только съехавшие очки поправляет на переносице, пытаясь понять, когда успел уснуть. Потому что ему это точно снится. – Парень тут скиснет скоро такими темпами, пока вы милуетесь. Ты что, его сюда притащил стул протирать? И не смотри так на меня, Карофски, твои убийственные взгляды давно на меня не действуют. – Не завидуй, – буркает Курт, послушно придвигаясь ближе к обнявшему его за плечи Дэвиду. – Да-да, - весело отмахивается Ник, обхватывая Чендлера сзади одной рукой за плечи и подталкивая в спину. – Не скучайте. Ник вытаскивает его в самый центр зала и разворачивает к себе лицом. Чендлер неловко перетаптывается на месте, прикусывая губу, косится по сторонам, ловя на себе пару злобно-недоумевающих взглядов, и медленно выдыхает. Спокойно, Чендлер. Это просто зависть. Главное сейчас – не опозориться. У Чендлера, вообще-то, не было проблем с танцами: он все-таки метил в Нью-Йоркский на актерское отделение. Выступления, конкурсы, прослушивания – спеть, станцевать, сыграть. Чендлер думает, что это чертовы банальные бабочки в животе, наверно, задевают какие-то нервы, или мышцы, или еще что-то, делая его ноги ватными, – он такого с десяти лет не помнит. – Только не говори, что ты не умеешь танцевать, – Ник беззастенчиво устраивает широкие ладони у него на бедрах, усмехаясь, и поводит плечами на пробу, ловя ритм. Чендлер неосознанно приоткрывает рот, следя за раскованными, по-кошачьи мягкими движениями, и сам не замечает, как втягивается, вливается послушно, когда Ник ведет его бедрами уверенно-ненавязчиво. Так вообще бывает? – Я был уверен, что Хаммел трындел что-то про ваши схожие мечтания, - насмешливо-ленивые интонации щекочут висок теплым дыханием и отдаются щекотной вибрацией где-то под диафрагмой. Чендлер прерывисто вздыхает, прикрывая глаза на секунду. – Давай, Лапа, покажи класс. – Меня Чендлер зовут, - невпопад спохватывается он вдруг, поднимая взгляд на Ника и неуверенно улыбаясь, когда тот отстраняется. – Спорим, ты уже знаешь мое имя, - самодовольно подмигивает Ник, скользя ладонями чуть выше. – Я буду иметь в виду. Лапа. Это «Лапа» звучит так, что Чендлер жмурится невольно, поводит лопатками, разгоняя галопирующую вдоль позвоночника стаю мурашек, и чувствует, как теплеют щеки. Он осторожно кладет ладони Нику на бока, не зная, куда деть руки, считывает подушечками пальцев движения мышц под тонкой футболкой, забывая дышать; бабочки вихрятся восторженно под солнечным сплетением, клубное освещение бьет по закрытым векам цветными всполохами, задорно-искристая мелодия льется в уши, а Ник притягивая его ближе к себе – так, что Чендлер сквозь слои одежды ощущает, как перекатываются мускулы, – и невозможно не следовать за плавными движениями. И Чендлер ведется. Расслабляется под теплыми ладонями, двигается свободнее и смелее, подхватывая – ритм, настроение и легкость Ника, – смеется, запрокинув голову, и открывает глаза, встречая удовлетворенно-веселый взгляд сверху. – Я знал. Очень мило краснеешь, Лапа, – доверительно сообщает Ник, разворачивает его к себе спиной и перехватывает одной рукой поперек живота, не останавливаясь, прижимается сзади, поводя бедрами. По тонкой коже за ухом мажет горячим дыханием, а в животе сворачивается тепло и упруго. Чендлер уверен, что по цвету он сейчас сравнялся с кричаще-красной майкой парня перед ним. Вот настолько неловких неловкостей в его жизни, кажется, еще не было. Он прикрывает глаза и делает пару глубоких медленных вдохов, пытаясь угомонить не к месту разошедшийся организм, только вот скользящая по бедру рука никак не способствует. Это нормально вообще так реагировать на обычный танец? Чендлер накрывает широкую ладонь своей, сжимает пальцы, останавливая. – Что такое, Лапа? Не нравится? – тянет Ник насмешливо, потираясь носом о его висок, ведет рукой выше, преодолевая сопротивление, забирается пальцами под футболку, поглаживая у кромки джинсов, – и Чендлер совсем все. В и без того узких джинсах становится совсем уж… дискомфортно. Он цепляется за предплечья Ника и шумно сглатывает, чувствуя, как по кромке уха мажет тепло и мокро. И говорить он сейчас точно не в состоянии. – Мне – нравится, – Ник усмехается, прикусывая его за мочку, и прижимает его еще ближе, дергая на себя за бедра. – Чувствуешь, Лапа? Чендлер не успевает понять, когда он оказывается прижатым спиной к шершавой стене где-то в коридоре клуба, хватая воздух ртом, а ладонь Ника оказывается у него на ширинке, втираясь и легко сжимая. Он запрокидывает голову, зажмуриваясь, и тихо вскрикивает от неожиданности, когда Ник прихватывает его чувствительно за нижнюю губу. – Лапа, открой глаза, – Ник дергает пуговицу у него на джинсах, вжикая молнией, тихо чертыхается, пытаясь просунуть ладонь под резинку боксеров, и бесцеремонно стягивает штаны ему на бедра. И останавливается. – Лапа, – Чендлер стонет протестующе, но Ник настойчиво бездействует, и это невыносимо просто, и Чендлер медленно поднимает веки, чувствуя, как начинают гореть даже уши. Ник хмыкает довольно, обхватывая его широкой ладонью почти полностью, двигает рукой крепко и уверенно, и Чендлер просто сполз бы сейчас по стене, если бы Ник не прижимал его собой, втираясь бедрами. – Ну, давай, Чен, помоги мне немного, – шепчет Ник, прижимаясь лбом к стене поверх его плеча, и у Чендлера от одного тона сводит в паху. Ник берет его за запястье, кладет его ладонь себе на ширинку и сжимает своей поверх. Чендлер как-то удивленно выдыхает, распахивая глаза, и Ник смеется хрипло: – Господи, Лапа, что ты ожидал там найти? – Я... Ник, – Чендлер облизывает пересыхающие губы, хватаясь свободной рукой за шею, замирает на пару секунд, решаясь, и осторожно шевелит пальцами на пробу. Ник отпускает его ладонь, стискивая бедро, прикусывает скулу, прихватывает зубами за нижнюю губу, быстрее двигая рукой, и сам толкается навстречу, и это, кажется, знак одобрения. Чендлер сам не знает, от чего его ведет больше: от того, что с ним делает Ник, или от того, как сам Ник на него реагирует. Безумно хочется целоваться сейчас, – не укусами, а как положено, – и он тянет Ника вниз, надеясь, что тот сам поймет намек, – Чендлер не решится, – и Ник просекает на раз, толкается в рот языком в такт движениям руки, и Чендлер невольно ловит темп, крепче сжимая ладонь у него на ширинке. – Блять, Лапа... – Ник отрывается на секунду, выдыхая, целует его снова, хрипло выстанывая в губы, и Чендлеру хватает – до фейерверков, разлетающихся под веками цветными искрами. – Еще немного, Лапа, ну, не будь эгоистом, – голос Ника доносится словно сквозь толстый слой ваты, с трудом пробиваясь в мутное сознание, но правда, просьба в тоне Ника Гилберта – явно не то, чему можно сопротивляться. Чендлер втягивает носом воздух, пытаясь прийти в себя, и смотрит ошалело и восторженно, как Ник зажмуривается, запрокидывая голову, как кадык ходит дергано под кожей, и задерживает дыхание, когда чувствует влагу под пальцами. Вау. – Не то слово, Лапа, – Ник тихо смеется ему на ухо, часто дыша. – С четырнадцати лет не кончал в штаны. Придется выбираться темными коридорами. Чендлер закусывает губу, чувствуя, как снова краснеет. И нет-нет-нет, он точно не будет банально и жалко спрашивать, встретятся ли они еще. – Не возражаешь, если я возьму у Хаммела твой телефон? – Ник подцепляет за шлевки его джинсы, натягивая обратно, и Чендлера хватает только на смущенный кивок. – Застегнуть не забудь, – он ухмыляется, отстраняясь. – А где Гилберт? – Курт косится на него подозрительно, втягивая коктейль через трубочку. – А... ну... уехал? – Чендлер увлеченно разглядывает листья мяты у себя в стакане, стараясь думать о чем-нибудь... вот, о листьях мяты, например. Зеленые. Мятные. – Чендлер?.. – Курт многозначительно выгибает бровь. – Домой. Просил передать, – Чендлер с энтузиазмом кивает для убедительности. – Кейл, – Дэвид весело прищуривается, наклоняясь ближе через стол и цепляя его за подбородок двумя пальцами, – это что, засос? – Я. Убью. Гилберта, – уверяет Курт, поднимаясь и нащупывая телефон в кармане. Чендлер пытается сдержать глупую улыбку и надеется, что отвлекающий маневр Дэвида, безапелляционно усадившего Курта себе на колени, что-то нашептывая ему на ухо, станет достаточно отвлекающим.