Третий курс
Глава 12 — Взлёты и падения
Воскресенье, 23 декабря 1973 (день перед новой луной) О своём решении Северус пожалел почти немедленно. Мир Беллатрисы Блэк настолько отличался от мира Северуса Снейпа — сложно было поверить, что эти двое живут на одной планете. Лондонский особняк Блэков представлял собой великолепие отделанных дорогим деревом стен, позолоченной лепнины и хрустальных канделябров, а наличие мраморной лестницы, казалось, преследовало одну лишь цель: заставить Северуса почувствовать себя никчёмным мальчишкой в старых школьных одеждах — единственных, что у него имелись. Мистер и миссис Блэк одарили его ледяным приветствием, а домовые эльфы (всего их было двое) почти не скрывали глумливых ухмылок. Белла провела Северуса на верхний этаж и показала ему его спальню. Нетрудно было догадаться, что комнаты в этой части дома предназначались для прислуги, но он не возражал. В его распоряжении оказались кровать, стол, стул и шкаф для вещей. Мансардное окно выходило на западную часть города. Выглянув в него, Северус вдруг понял, что до сего дня ещё не видел в Лондоне ничего, кроме Юстон-роуд. Следующие пару дней пролетели довольно приятно: оба вечера мистер и миссис Блэк ужинали у друзей, так что после занятий Северус с Беллой устраивали себе простой перекус и занимались своими делами. Кроме того, Белла не всегда была рядом, зато показала Северусу библиотеку на первом этаже, где он с удовольствием проводил время один, читая или глядя в окно на представителей высшего общества, прогуливающихся мимо особняка. За два дня до Рождества всё изменилось. Блэки устраивали приём в честь возвращения сестры Беллы из Франции и ожидали много гостей из старинных волшебных семейств. Белле было поручено объяснить «мальчишке-репетитору», что на таком собрании людям «его сорта» не место, и потому ужин ему подадут в спальню. Северусу такой расклад показался вполне справедливым. Весь день он провёл в своей мансардной спаленке, пока домовики прибирали дом, встречали сестру Беллы, украшали залы и готовили ужин. Гостей ожидали к семи. В начале седьмого Северус вспомнил, что в библиотеке имелась книга, которая могла бы скрасить часы его изгнания. Лестница для слуг спускалась прямиком к нужной двери, и если он будет осторожным, то сможет взять книгу и вернуться к себе никем не замеченным. До назначенного времени оставался почти целый час, так что, рассудил Северус, он никому не помешает. План оказался удачным. Северус заполучил книгу и поспешил выйти из библиотеки в коридор, где, к своему великому ужасу, едва не сбил с ног одного из домочадцев. Чувствуя, как в звенящей тишине бешено колотится сердце, он посмотрел вверх и раскрыл рот от изумления. Сама снежная королева стояла перед ним: царственно статная, облачённая в переливчатый серебристо-синий шёлк. Золото волос, причудливо собранных в тяжёлую косу, поблёскивало на тонком плече. Голубые глаза лучились светом, прекрасное лицо было белоснежным, как фарфор, а губы мягкостью своей напоминали лепестки роз. Северус ошеломлённо замер, поскольку никогда в жизни не видел никого красивее. — Ну, привет. Ты, должно быть, друг Беллы из Хогвартса. Северус, верно? — Голос нежно звенел, напоминая пение птиц, а улыбка вызывала желание радостно рассмеяться. — Надеюсь, тебе у нас нравится. Я Нарцисса. Северусу понадобилась пара секунд, чтобы прийти в себя. — Мне очень… жаль, я… не хотел… — Всё в порядке. Прости, я не могу остаться и поболтать — меня уже ждут внизу, но, раз ты проводишь здесь каникулы, уверена, у нас ещё будет время узнать друг друга получше. — Она снова улыбнулась и проплыла мимо него, тихо шурша шёлком и оставляя после себя тонкий шлейф жасмина. Северус смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду, а затем припустил к служебной лестнице. Добравшись до верха почти бегом, перескакивая несколько ступеней за раз, он влетел к себе в спальню. Книга была брошена на кровать и тут же забыта, а сам он кинулся к окну, выходившему на фасад. Северус надеялся увидеть прибытие гостей. Ровно в семь вечера из подъезжающих к особняку машин принялись выходить мужчины в белых фраках и галстуках и женщины в вечерних нарядах с диадемами. Это был сказочный мир цвета, роскоши и красоты, шёлка и кружев, изумрудов и сапфиров, высоких цилиндров и тростей из чёрного дерева. Северус высунулся из окна настолько, насколько позволяла смелость, не желая упустить ни одной детали. Волшебники приезжали семьями: родители с сыновьями и дочерями возраста Нарциссы. Казалось, Белла будет самой младшей на этом празднестве. Когда последние прибывшие вошли в дом, Северус отошёл от окна. Ему хотелось видеть больше. Он накинул на плечи мантию и прихватил с собой шапочку. Если его поймают, он будет хотя бы в школьной форме, а значит, будет выглядеть презентабельно. Медленно и тихо он спустился по лестнице для слуг и прокрался по коридору к перилам, откуда мог видеть большой вестибюль и двери в гостиную, к которой вела большая мраморная лестница. Северус застал момент, когда гости начали подниматься. Он внимательно вглядывался в толпу, стараясь найти снежную королеву. Она шла под руку с молодым стройным юношей. Роста они были одного, но волосы её спутника были настолько светлыми, почти белыми — Северус узнал в нём старосту седьмого курса в тот год, когда самого его только приняли в Хогвартс, Люциуса Малфоя. Они улыбались и разговаривали, будто знали друг друга уже много лет. Гости вошли в залу, и двери закрылись. Северус не желал оставлять свой пост. Он был уверен, что если отлучится хотя бы на минуту, то обязательно что-нибудь пропустит. Спустя два часа двери снова открылись. Длинный стол исчез, из гостиной лилась музыка — столовая обратилась в зал для танцев. Сверкающие пары проносились мимо открытых дверей под завораживающие звуки музыки. Это был настоящий пир для глаз и ушей; Северус наслаждался им, пока в два часа ночи гости не начали расходиться по домам. Миссис Блэк стояла на вершине мраморной лестницы, провожая друзей и желая им доброй ночи. Нарцисса со спутником укромно отошли в сторону, где продолжали приятную им обоим беседу. Последним гостиную залу покидал человек средних лет, чьи манера держать себя и цвет волос выдавали в нём отца Люциуса. Мужчина разговаривал с мистером Блэком, казалось, они спорили и дискуссия разгоралась всё сильнее, хотя Северус мог слышать лишь обрывки. — …что скажет твой брат, Блэк… вот так плевать на традиции семьи… пресмыкаешься перед каким-то выскочкой… ни корней, ни имени… — …глубоко уважает старинные семейства… мы должны сохранять наши позиции… даже в Хогвартсе чистокровных уже меньше половины… — …пустил в свой дом жертву грязного смешения… — …всего лишь инструмент… Тёмный Лорд может счесть полезным… — Тёмный Лорд! Вот до чего ты опустился? Думаешь, я буду смотреть на то, как грязнится кровь моей семьи?.. — Мужчина обратился к молодой паре. — Люциус! Идём! Мы уходим. Светловолосый юноша выступил вперёд, на лице его читалось смятение. Он было повернулся к Нарциссе, но голос Малфоя-старшего снова гремел, не дав возлюбленным попрощаться: — Люциус! Сейчас же! Мы прекращаем все связи с этим семейством. Разрываясь между любовью и сыновним долгом, Люциус бросил Нарциссе полный отчаяния взгляд и поспешил за отцом вниз по лестнице и вон из дома. Нарцисса кинулась вслед, протянув к нему руки, будто желая схватить его и притянуть к себе, но была остановлена. Входная дверь тяжело хлопнула. Нарцисса зарылась лицом в плечо матери и горько заплакала. Северус тихо вернулся к себе. Трагичность ситуации не давала ему покоя. Нарцисса была такая красивая, такая благородная. Она любила Люциуса, а он её, но из-за ссоры родителей они не могли быть вместе. У Северуса разрывалось сердце. Он ненавидел их родителей. У них не было никакого права стоять на пути настоящей любви! Его юное сердце укрепилось в решимости помочь. Если Нарцисса Блэк хочет Люциуса Малфоя, она его получит.***
— Можно взять его с собой к дяде, показать, сколько у них всего. Может, это подогреет его интерес к тёмной магии. Он ведь любит загадки, тайны и всё такое прочее. — Белла сидела на кровати Нарциссы, пока та просматривала свой гардероб и украшения, пытаясь решить, что наденет этим вечером. — Ты же знаешь, тётушка никогда такого не допустит. Знаешь, что она скажет. Белла состроила пренебрежительную гримасу, изображая тётку Вальбургу: — Грязные предатели крови, притащили в дом полукровное отребье… Обе сестры рассмеялись. — К тому же встреча с кем-то вроде нашей тётушки может сильно его ранить. Он такой славный, так старается нам угодить. — Славный? — Белла едва не сложилась пополам от хохота. — Тот, кто придумал заклинание с птичьим помётом? Тот, из-за кого Сириусу пришлось вытряхивать из головы мышей? У тебя странные понятия о «славности». — Летучих мышей? Ты шутишь! И тогда Белла поведала Нарциссе всё о сентябрьской войне Гриффиндора со Слизерином. А после — о Рабастане и землетрясении. Нарцисса притихла. — Значит, Тёмный Лорд и правда им интересуется, — с грустью произнесла она. — А почему, думаешь, он здесь? Не приглашать же в дом кого-то вроде него просто ради приличия? Даже если я и нуждаюсь в помощи с зельями. — Ах, Белла. Иногда ты говоришь такие ужасные вещи… — Внезапно Нарцисса просияла. — Я знаю, как мы поступим. Мы пригласим в гости Регулуса. Он прихватит с собой кое-что из дома дядюшки, и тогда мы все вместе здорово проведём время. — И что с того? — Ну, во-первых, будет весело. А что до твоей задумки — Северус поймёт, что тёмные искусства не так уж плохи, не стоит их бояться. Белла посмотрела на старшую сестру с уважением: — Думаю, это отличная идея. День подарков, Среда, 26 декабря 1973 (два дня после новолуния) Гвоздём вечера стала Рука славы. Во-первых, выглядела она крайне зловеще и омерзительно. Во-вторых, дарила свет тому, кто её держал, и тьму всем остальным. В-третьих, с помощью неё Нарцисса затеяла замечательную игру. Она попросила Беллу, Северуса и Регулуса внимательно изучить гостиную, затем взяла Руку славы, и тогда на всех опустилась тьма. Минуту спустя вновь загорелся свет. — Ну, — спросила Нарцисса. — Что изменилось? Все трое неуверенно огляделись по сторонам. Белла, конечно же, заметила первой. — Свечи стояли на краю каминной полки. Теперь они в центре. — Настала очередь Беллы. Картины отражали себя, кресла поворачивались спинками, торшеры менялись абажурами, а хрустальная люстра потеряла добрую треть своих подвесок. Маленькое собрание то и дело разражалось смехом, но Северус отмечал лёгкую ауру меланхолии, которая время от времени окружала Нарциссу, особенно когда Белла забывалась и упоминала имя Люциуса. Он восхищался стойкостью Нарциссы, хрустальной грустью, которую та скрывала в заботе о других, золотой печалью, придававшей всем её действиям какую-то поэтичность. К концу вечера Северус уже не сомневался, что отдаст свою жизнь ради Нарциссы. Ради неё и её любви к Люциусу. За Рождеством наступил Новый год, пришла пора возвращаться в Хогвартс. За каникулы Северус определил для себя три вещи. Во-первых, жизнь богачей, хоть и приятная, чтобы о ней мечтать, была настолько далека от его обыденного существования, насколько луна была далека от земли. Во-вторых, тёмные искусства не представляли опасности — всего лишь служили дополнением к обычной магии, к тому, что он уже делал, работая над своими чарами и сглазами. В-третьих, в мире не было человека добрее, внимательнее и достойнее, чем Нарцисса Блэк. Среда, 9 января 1974 (день после полнолуния) Все надежды увидеть комету Когоутека обратились в прах. Снимки, которые «Скайлэб» сделал в декабре, получились отличными, но после этого она как будто бы погасла. Северус и Лили провели несколько вечеров на Астрономической башне, но так и не увидели зрелища, которого ждали. Лили не выказывала разочарования; она говорила, что ей нравилось просто глядеть в небо, но Северус понимал, что с ним ей становилось скучно. Белла же, напротив, была вся внимание — ей всё было интересно. Во время их занятий по зельям она просила его рассказать о проклятых артефактах, о сглазах и даже о том, как заколдовать погоду. Северус всё больше времени проводил в библиотеке, стремясь узнать о тёмных силах всё, что только мог найти. Защита от тёмных искусств быстро становилась его самым любимым предметом. Ко всему прочему, теперь он немного зарабатывал. Кузен Беллы Регулус начал платить ему за уроки по зельям и защите. Деньги небольшие, но Северус знал, что на этот раз сможет позволить себе пару сэндвичей на экспрессе до Лондона. Правда, он всё же предпочёл бы маггловскую валюту. Четырнадцатый день рождения преподнёс ему двойную радость. Сначала Белла получила сову с посланием для Северуса — в записке говорилось только лишь: «С наилучшими пожеланиями в день рождения! Нарцисса», но и того было достаточно. Затем Лили встретила его у заснеженного озера с очередным маленьким тортом на двоих. Пока они ели, Северус подумал, что никогда раньше не замечал, какая она красивая.***
— Ты нынче кажешься молодцом. Выше стал. Весу набрал маленько. Не зря мы с тобой возимся, а? — Я ем всё, что ты велел. И пью молоко. К тому же уроки пока лёгкие. — Северус немного помедлил. — Хагрид? — Валяй, спрашивай. — Девчонки правда отличаются от нас? Лицо Хагрида вытянулось в неудачной попытке сдержаться, и великан расхохотался. Северус густо покраснел, осознав, как прозвучал его вопрос. — Я не это имел в виду. Я хотел сказать… — Тут он тоже засмеялся. И хотя смех получился коротким и слабым, что говорило об отсутствии практики, — то был искренний смех. — Так чего ты хотел сказать? — Правда, что они думают иначе? Что им нравятся другие вещи и на мир они смотрят по-другому? — Мужчина, который смог бы ответить на этот вопрос, заработал бы целое состояние. По мне, так они совсем другое племя, а чего, тебе понравилась какая-то девочка? — Не знаю. Может быть. Но не всё в жизни Северуса шло так гладко. Проблема заявила о себе во дворике с фонтаном. — Эй, Нюниус! Повернись, когда к тебе обращаются, змей! Северус развернулся и сделал пару шагов влево, позаботившись о том, чтобы спину прикрывала каменная стена. Сириус Блэк направлялся к нему — было видно, с каким трудом ему удаётся держать себя в руках. За ним маячили Поттер и Петтигрю. — Держись подальше от моего брата, Нюниус. Будешь пудрить ему мозги — я тебе голову оторву. — Брата? Не знал, что доктор Франкенштейн ещё трудится. — «Бесполезно. До него не дойдёт». — Доктор будет трудиться над тобой, если не оставишь Регулуса в покое. — Регулус твой брат? Похоже, Мендель был прав. Гены благожелательности рецессивны. Сириус было кинулся на него, но Северус позволил палочке выскользнуть из рукава и спокойно произнёс: «Тойкос». Блэк налетел на невидимую стену, окружившую своего заклинателя. Северус попятился от троицы, которая наступала, не имея возможности подойти к нему ближе, чем того позволял защитный барьер. — Всё в порядке, Снейп? — Позади него, в крытой галерее, обрамлявшей дворик, стояли Рабастан и Родольфус. — Да, спасибо. Эти господа просто шли мимо. — Я тебя предупредил, — бросил Сириус, и обе стороны покинули поле битвы, ограничившись ничьей. С пятницы, 28 июня, по субботу, 29 июня 1974 (три дня после первой лунной четверти) Весна пролетела почти без событий; вокруг Хогвартса начало расцветать лето, и вместе с ним пришла пора экзаменов. И снова Дамблдор вызвал Северуса к себе и отдал ему конверт с билетом на поезд. И снова ученики собрали вещи и пожелали друг другу хороших каникул. Поездка до Кингс-Кросса на этот раз выдалась гораздо более приятной для Северуса. Он остался со слизеринцами и на свои кровно заработанные купил себе кое-что с тележки со сладостями. Для Рабастана это собрание стало чем-то вроде прощальной вечеринки, поскольку он закончил седьмой курс, сдал ЖАБА и был наконец свободен от Хогвартса. Родольфус пустил по вагону флягу, которую Северус, понюхав, передал дальше. К тому времени, как Экспресс подъехал к Лондону, некоторые из младшекурсников были слегка навеселе. Слизерин хорошо провёл время. Выйдя из здания вокзала, Северус почувствовал, что город изменился. Трудно было сказать, в чём заключались изменения, но площадь перед Кингс-Кроссом стала другой. На дорогах появилось больше велосипедов, отметил он. Меньше машин и больше велосипедов. Северус пересёк Юстон-роуд, провёл ночь в церкви Святого Панкратия, следующим утром побродил по Юстонскому вокзалу и, без каких-либо приключений, сел на свой поезд. Поездка до Ланкашира прошла так же спокойно, и уже ранним вечером он был в Колне. Никто его не встречал. Северус просидел на скамейке у станции почти два часа, прежде чем смирился с тем, что мама и папа не приедут. Четыре раза к нему подходил начальник станции и предлагал позвонить его родителям, но у них не было телефона, так что Северус вежливо благодарил его и отказывался. Наконец он понял, что придётся идти пешком. Городок, в котором он жил, лежал в десяти милях от Колна; Северус прикинул, что долгий северный закат осветит большую часть его пути, а растущая луна заменит солнце, когда то скроется за горизонтом. И всё-таки, даже при самых благоприятных условиях, прогулка обещала занять больше трёх часов. Сперва Северус раздумывал над тем, чтобы сократить путь через пустоши, но быстро отказался от этой идеи. Сгущающиеся сумерки — не самое лучшее время для хождений по дикой местности, к тому же если родители поедут за ним, он сможет встретить их по дороге. Он подхватил саквояж — к счастью, тот не был слишком тяжёлым. Солнце давно село и луна почти скрылась за тучами, когда он наконец добрался до своего городишки — усталый, продрогший и очень голодный. Миновал час, когда в пабах наливали последнюю пинту, заведения закрывались на ночь. За всё то время, пока он плёлся по дороге, Северус не увидел ни одной машины. Казалось, будто вся восточная часть Ланкашира запустела, и от этого становилось не по себе. Услышав звук его шагов на мостовой, Эйлин выскочила из дома. Выражение тревоги на её лице сменилось облегчением. — Расс! Слава богу, с тобой всё в порядке, я так волновалась! — Дальше порога она его не пустила. — Ступай к миссис Хэнсон на Мьюли-лейн. Она тебя уже ждёт. Сюда вернёшься завтра утром. — Но мам… — начал было Северус. — К миссис Хэнсон, Расс! — жёстко оборвала мать. — У меня нет времени с тобой препираться, здесь тебе ночевать нельзя. Иди! И он пошёл. Миссис Хэнсон была пожилой вдовой, чей муж когда-то работал на ткацкой фабрике. Она поджидала Северуса в гостиной, не гася огней. Подав ему холодный ужин, миссис Хэнсон зябко устроилась у камина. — Это всё из-за арабов, — ворчала она, пока Северус ел. — У них была война с евреями, и те победили. Тогда арабы перестали поставлять нам нефть. Теперь никто не ездит на машинах, а фабрики едва находят средства на электричество. Цены на всё подскочили. Люди уже не сводят концов с концами. Твой отец бастовал в феврале, они, конечно, добились своего, шахтёры-то, только вот у остальных дела хуже некуда. Вот он и запил. Твоя мама говорит, он каждый день опаздывал на работу, и, когда на шахте начались сокращения, его попросили — то было два дня назад. С тех пор и пьёт, не трезвея. Появись ты сегодня дома, того и гляди пришиб бы. Северус всю ночь лежал в когда-то знакомой кровати в когда-то знакомом доме, думая о том, что происходило в его собственном. Отца уволили. У них нет денег. Совсем как тогда, когда ему было девять. Ему не нужно было гадать, в каком состоянии сейчас находился отец, — он знал. Знал, и потому боялся. Солнце уже высоко поднялось, когда миссис Хэнсон наконец позволила Северусу отправиться домой, хорошенько покормив его напоследок, поскольку не знала, что его ждёт. — И запомни, — наставляла она, провожая его до калитки, — если там какие-то с твоим отцом неприятности — беги сюда и жди, пока всё не уладится. Дом Снейпов был тих, как и сама улица. Северус заметил, что ещё два дома теперь стояли с заколоченными окнами. Как и накануне, Эйлин заслышала шаги и вышла его встретить. Кожа на её щеке в одном месте лопнула и вокруг наливался синяк. — Т-ш-ш, — прошептала она, — он пока спит. Ты голодный? — Миссис Хэнсон дала мне завтрак. И ужин. — Хорошо. Так, сперва главное: палочку. — Но мам, она может мне понадобиться. Никогда не знаешь… — В том и дело. Ты непременно за неё схватишься. Послушай меня, Расс, послушай хорошенько: ничто — ничто — не помешает тебе вернуться в Хогвартс в сентябре. Отдай мне палочку. Он нехотя вытащил палочку из рукава и протянул матери, только тогда ему было позволено зайти в дом. Сверху раздавался храп Тоби. Проведя сына на кухню, Эйлин достала из шкафа две чашки, затем выскочила на задний двор и вернулась с бутылью янтарной жидкости. — Что это? — Чай. Заваренный на солнце. Едва тёплый, без молока и сахара, но всё не вода. Радуйся, что хотя бы так. — Но можно ведь… — Северус покосился на плиту. — Газ стоит денег. Давай пей, а потом у меня для тебя будет кое-какая работа. Облачённый в самую старую одежду, с огромным мешком в руках, Северус отправился на местный угольный склад. День был воскресный, склад стоял закрытым и пустым, так что Северус спокойно перебрался через забор и принялся искать то, зачем пришёл. Эйлин дала чёткие указания: не лазать по тележкам и бакам, подбирать только те угольки, которые валялись на земле. Таких оказалось довольно много, через пару часов Северус заполнил мешок доверху. Если они будут экономны, угля хватит надолго — Эйлин намеревалась использовать его лишь для готовки, по паре кусочков за раз. Оставив мешок дома на заднем дворе, Северус побрёл в пустоши. По пути он часто останавливался, подбирая с земли камни нужной формы и размера. Найдя ровное место, он уселся и принялся ждать — в задуманном деле была важна терпеливость. Спустя двадцать минут он заметил неподалёку лёгкое движение. Привстав, Северус прицелился, а затем резко запустил камень точно в кролика. Он не двинулся с места, пока не убил второго, а затем забрал обе тушки — ужин семье был обеспечен. Кухня была пуста, когда он вернулся. По звукам, доносившимся сверху, он понял, что Тоби проснулся в наисквернейшем состоянии. Северус скинул грязные ботинки и поднялся в родительскую спальню. Тоби лежал в кровати, страдая от ужасного похмелья, Эйлин сидела рядом, придерживая для мужа ведро. Лестница скрипнула, они оба подняли глаза на Северуса. — Ты, — замычал Тоби. — Где тебя носило? Прискакал из своей шарлатанской школы тащить еду со стола у честного человека… А подсобить, когда тот проснётся, совести, стало быть, нет? Вечно нычешься по углам. А ну, иди сюда! Я тебе сейчас… — Вдруг он отвернулся и его стошнило. Северус молча ждал. Когда спазмы прошли и Тоби вновь обрёл способность говорить, Северус вытащил из-за спины кроликов. — Я тебе покажу, как нычиться…. — увидев дичь, Тоби осёкся. — Как ты их поймал? — Случайно. Попали под обстрел, пока я тренировался. Тоби ухмыльнулся. — Вот он мой сын. Не каждый малый может подбить кроля камнем, а, Лин? Стало быть, не такой уж бестолковый. — Его снова стошнило. Над склонённой головой мужа Эйлин встретилась с сыном взглядом. Она коротко улыбнулась и кивнула. Северус подмигнул ей и отправился вниз, чтобы оставить кроликов на кухне. В семье Снейпов установился новый порядок. Отныне Северус был главным добытчиком. Он часто возвращался домой, принося кролика или пару птиц — хоть сезон охоты на камышниц и закончился, голуби оставались доступной добычей. Пару недель спустя ему удалось найти новый источник пищи всего в нескольких милях от дома. Он проходил мимо небольшой фермы и увидел, как женщина пыталась починить петлю на воротах. На вид ей было чуть больше шестидесяти, и, казалось, хозяйством ей приходилось заниматься в одиночку: огромный огород начинал зарастать сорняками. — Не нужна ли помощь, мэм? — окликнул Северус, наблюдая за ней с дороги. — Я как раз подыскиваю работу. — Помощь бы мне не помешала, да только платить не с чего, так что не теряй времени, — устало и раздражённо отозвалась женщина. — Я готов помочь за картошку и, может, пару вилков капусты. — По рукам, — согласилась она. Он придержал калитку, чтобы она смогла закончить с петлёй, а затем был отправлен собирать созревшие фрукты для заготовок, пока сама хозяйка тушила овощи и стерилизовала банки. Северус без труда управлялся в саду, довольный тем, что знание травологии хоть где-то оказалось полезным. В полдень после лёгкого перекуса женщина поручила ему прополку. Работы было много, он провозился до вечера и пообещал вернуться утром. Хозяйка отправила его домой с мешком картошки, моркови, лука и капусты. Северус провёл большую часть лета, слоняясь по округе в поисках работы взамен на еду. Эйлин уходила дальше, так же разыскивая места, где могла бы пригодиться её помощь. Большинство из её знакомых работодателей испытывали трудности с деньгами, и теперь ей не удавалось найти работу поближе к дому. Она часто брала вязание на дом и сидела с ним до последнего луча солнца. Основная часть заработанных ею денег уходила на продукты, которые нельзя было приготовить дома, или на бензин для машины. Притом она умудрялась понемногу откладывать, чтобы купить Рассу билет до Лондона на сентябрь. Тоби каждый день вставал засветло и колесил по ближайшим городам в поисках дневной работы. Если таковую находить удавалось, он возвращался домой к вечеру, ложился спать, а наутро снова вставал перед рассветом и отправлялся на поиски. Если работу находить не удавалось, он возвращался ночью — пьяным и нередко буйным. Теперь Северус помогал матери укладывать отца в постель, получая свою порцию синяков. Однажды в конце июля Эйлин не было дома, когда Тоби вернулся домой мертвецки пьяным. Северус услышал его нетвёрдую поступь на крылечке и замер в кухне, прислушиваясь. Входная дверь с грохотом отворилась, и отец проорал: — Эйлин! Эйлин! Иди сюда и помоги мне улечься. Не зная, как поступить, Северус вышел, чтобы помочь отцу. — Ты что здесь делаешь? Где твоя мать? — промычал Тоби. — Она должна ждать, когда я вернусь. Где она? — Она работает, но скоро вернётся. Идём спать, пап… — Северус попытался проводить отца до лестницы, но разгорячённый алкоголем Тоби услышал только одно слово, и оно ему не понравилось. — Работает? Какого чёрта она работает? Она должна быть здесь. Её место здесь! — Идём, пап, поднимайся. — Я спрашиваю, где твоя мать? — Тоби бросился на сына и ударом в челюсть сбил его с ног; Северус отлетел к стене и повалился на пол. Бешено оглядевшись вокруг, Тоби заметил подставку для зонтов, вытащил из неё тяжёлый зонт-трость и, замахнувшись им, словно дубинкой, хватил Северуса в бок, несмотря на безуспешные попытки мальчика защититься. — Я в этом доме кормилец! Я здесь мужик! Будет какой-то ведьмин выкормыш надо мной насмехаться! Ещё один удар пришёлся по ноге. Северус сжался, закрыл голову руками, но в следующий миг тупая ручка зонта угодила прямо по темени, и всё вокруг начало расплываться. Внезапно в гостиную влетела Эйлин с криками: «Тоби! Остановись, Тоби, ты убьёшь его!» Она обхватила разъярённого мужа руками, но он оттолкнул её и снова двинулся на сына, чьё присутствие в доме наносило страшный ущерб его самолюбию. Тогда Эйлин взбежала по лестнице в кладовку на втором этаже и уже сверху, направив палочку на Тоби, что есть мочи взвизгнула: «Остолбеней!» Тоби покачнулся и рухнул, уронив рядом с собой зонт. Даже не взглянув на него, Эйлин кинулась к Северусу. Мальчик лежал без сознания, волосы на макушке стали липкими от крови. Укачивая сына на руках и захлёбываясь от рыданий, Эйлин трансгрессировала.***
Северус очнулся в доме Наны. Пошевелившись, он почувствовал, как раскалывается голова, и понял, что каждая кость в теле рьяно протестует. Его бабушка сидела в кресле в углу напротив кровати. — Что случилось? — спросил он. — У тебя сотрясение, ты шесть часов пролежал в моей гостиной без сознания. Пришлось приглядывать за тобой, чтобы ты не умер у нас руках. — Я имел в виду… — Северус почувствовал, что голова, грудь и левая нога забинтованы. — Что вообще произошло? — Ах, это. Твой охламон-отец заявился домой пьяным и чуть не забил тебя до смерти. Твоя мать, наконец прислушавшись к голосу рассудка, с которым, как я всегда надеялась, была рождена, оглушила его заклинанием и перенесла тебя ко мне. Я перевязала твои ушибы и давала тебе снадобья, и вот ты пришёл в себя, лежишь и задаёшь вопросы. — Где мама? — Эта несчастная отправилась к ничтожеству, которого гордо величает своим мужем. Я предложила ей порвать с ним, но она взбесилась и ушла. Надеюсь, ты не собираешься следовать её примеру. — Но он может… — Нет, если она будет держаться от него подальше — что следовало и тебе. Ради чего ты к нему кинулся? Мне казалось, что уж у тебя-то голова на месте. Северус две недели провёл с Наной, а следующие две — у бабушки Снейп. Почти каждый день он получал сову из дома — мама сообщала, что она в порядке, и справлялась о его здоровье. От отца посланий не было. Эйлин навестила его примерно за неделю до конца августа. С собой она принесла старые мантии, которые носила в Хогвартсе. — Ты теперь совсем меня догнал, — объяснила она. — Я не смогла купить тебе новые, но может, придумаю что-нибудь с этим. Она распорола все швы и повернула ткань выцветшей стороной внутрь. Ей также пришлось внести кое-какие изменения в покрой, хотя с пятидесятых годов мантии волшебников изменились не так сильно, как маггловская одежда. Северус вернулся домой перед поездкой в Лондон, чтобы провести вечер с родителями. Его отец был трезв, как стекло. Он был непривычно тих и едва смел смотреть сыну в глаза, но с появлением доски для криббеджа неловкость между ними рассеялась. Северус выиграл все три игры; он был уверен в том, что Тоби поддавался, — таким был его способ заглаживания вины. Следующим утром они отправились в Колн. Там Северус помахал маме и папе на прощание и сел в поезд до Лондона. Всё шло точно по плану: Юстонский вокзал, церковь Святого Панкратия, Кингс-Кросс. Воскресным утром 1-го сентября 1974 года Хогвартс-экспресс унёс его обратно в школу. Северус больше никогда не видел своих родителей.