Agnus Dei

Настигло штормовой нежданностью, пошатнуло под ногами скреплённый узлом на перевязи плот, и отдало скрипом до того дотошным, будто несёт его по призванию судебному к возвышению остроколотых скал, которые не взять в обход со знатно расколебленным штурвалом. На судне — двое непримирённых и отказывающихся действительность за предоставленность принимать, словно бы и весь начинённый видностью бутафорий сюжет — не касается их ни по отдельности, ни, того более, вместе, однако же прогорклость, думается Юнги, стрять взявшаяся от поперечности застоя сбитым комом невысказанности, усочнённая недавней парой в терпкости искура нечастых арсенальных monte carlo'вских, ощутимее всего мысленного предположения и иллюстрирования предзнаменований для двоих неудачно сошедшихся. Вообразимые морскосольные распростёртости с чистых, преливающихся в тон потемневших иссяне-чёрных провисаний по линии потустороннего, начинает казаться, горизонта, поразительно не соответствуют запертости оградительной в их межсобном воинстве по сущности. Проскомидия безжалостная на приговор друг друга — врастреск, но для поддержания уз и тщательных переплетений ближайших наступающих лет (для надёжности мнимой, неосуществлённой) им пришлось, согласно неистребимости на всё слагающихся законов, выбирать из двоих агнца, ибо не может уравненное множиться на уравненность, если из того одно — не расбалансированная невосстановимо мера. Так со временем выстроенное прогвождениями былых разногласий судно, крепчавшее с каждым новым невзирательством на всплеск подавления бесчестия, под одним расколом стало обезловчённее напасти волн проспускать, ударяясь прямым находом в засилье стихийного застания врасплох, расшатывая выносивший некогда из невестия остов. Хосок, фигурально где-нибудь возле, вприслон поставлен спиной ко спине участь с ним делившего, но неизбежно — по ту сторону их нерушимого дуэта занимает одиночно-отстранённый пост, давится служиво всучёнными, как данность, как пример и поучительная сентенция выбора меж стоящим и к себе не обязующим, юнговским узнаваемо табаком, догадываясь уже то ль с невыводимой горести под вдетостью острия, то ль с очевидности для них писанного расклада (о чём стало невозможным более молчать), что во сей считанный раз их задевает беспокойностью ветра, искристое пропускает возгорание между, как в раз последний и более неповторимый, чтобы доказать ими взятый основательно принцип: "жизнь — смесь безволия и высокомерия" проигрышным и недейственным ни черта, ни на долю, если один за ним, как за слепящей завесой, напрочь отказывается вне его что-либо понимать. Хосок попрекает в извечной слепости, в отместку заполучая резь на прохудившихся побледневших запястьях, оставляемую не со своего промысла, но своими руками; Юнги во скрытой изощрённости предвкушения заносит над тонкокостными пястями остроконечный скальпель, вводит подкожно с тешением в тоне осадительного разговора и задаёт первый порез, и прикладывающий сверху ладонь Хосок ввести позволяет глубже, томя тщетную пороховую надежду, что Юнги провоцировать, бесчестно оскверняя достоинство личное, прекратит. Вторение цикличное, запад неизровнимый с маловероятностью завершённости кольца сего не удавшегося заведомо, сознанного ещё таковым первоначально представления, какое в усладу провокационно вести; следующим антрактом на осажённых нитями выступающих покраснений бледностях становится лезвия вдоль запястий притрог и выскобление окрещающее, забыточностью потопляющее в сотню шрамов оставляющей чистилищной евхаристии: линиями резцово-высекающими, затекающими грубостью цвета из-подкожного бардо в неразборчивых абрисах сочетания agnus dei, с чем справедливо ставится последняя печать и где теряется значимость бывалых отметок в немногосчётных порезах за раз, когда теперь — разрезы за всё насущее и за ту непрожитую совместно временную даль, какой уже не познать. Юнги самоотрешённо солидарен с обвинением, что поступался не помощи ради, но осаждения Хосока в собственных его пагубных изречениях, что были как следствие признанного поражения; он натужно выдыхает с несгладимости паталогизмом установленного невроза и закусывает до свода челюстного сигаретный неширокодиаметровый фильтр. На совесть его — безрассудство, сопровождённое не выставшим чувством людской за приближенного ответственности, однако разразиться непознанным терзательством в покаянии, которое ни для кого не делёжная единица, не той надобности проказа, когда едва ли уцелевшим подносят волны борт к точке необратимого столкновения. Агнец божий. Он окрещённым — пал. Юнги не брался на чужие исполосованные летописью порезов запястья безнамеренно рубцы наносить.