Спойлер: путешествия между мирами опасны и непредсказуемы

Он хочет её всю. Дело не в сексе. Не только в нем, по крайней мере. Пенни бежал, задыхался от движения и настойчиво пытался вытравить голоса в голове встречным ветром — вместо избавления он получил девочку с кучей труднорешаемых проблем и пристрастием к травке и алкоголю. Сначала Пенни было просто весело, потом стало больно. Кейди смешливо смотрит на него, развалившись на кровати в его спальне, хмыкает и опускает глаза обратно в книгу. Волосы почти полностью скрывают лицо, и хочется содрать слой за слоем, сдвинуть защиту и прокричать: «ты что, ничего не замечаешь?». Пенни привык слышать чужие голоса, но единственный, который действительно хочет услышать, ему недоступен. Как старая пластинка — заедает на ноте «отвали» и «доступ закрыт». — Я вижу, что ты пялишься, Пен. Потому что он не может не делать этого. Застывает, как гипсовое изваяние, и н а б л ю д а е т. Кейди сводит брови в одну точку и водит пальцем по словам, словно бы впитывая их кожей, прикусывает губу и выглядит чертовски невинно. А потом вдруг потягивает мышцы и поднимает взгляд, глядя прямо в его лицо, не давая шанса обратиться в бегство. Ей нравится ходить по тонким граням его терпения, но каждый раз ускользать, стоит ему подобраться ближе. Она вообще не должна быть здесь — в его гребаном сердце. У Пенни аллергическая реакция на чувства — и вены стягиваются, пытаясь избавиться от присутствия в организме яда. Кейди продолжает делать вид, что между ними ничего, кроме секса. Пенни уже не уверен, когда она лжет, а когда честна. От этого слетают с катушек даже самые терпеливые. — Не думал, что ты так любишь учиться. В некоторые моменты ему кажется, что он ещё может её узнать: когда она неуверенно ведет плечами, опуская секундно взгляд. Почти уязвимо. — Завтра важное занятие. — У нас всегда важные занятия. — Иди сюда, умник. Пенни подчиняется, нависает сверху, откидывая книгу в сторону и расставляя руки по обе стороны от её головы. Ему хочется сказать: «мне голову сносит от того, как ты произносишь моё имя» или «знаешь, я узнаю тебя в толпе, даже если мне сотрут память». Вместо этого, — Кейди не оценит сантиментов, — рывком прижимается ртом к её губам, приоткрывает их языком и скользит внутрь. Будто чем ближе — тем скорее сможет понять, что скрывается за её молчанием. Изучает поцелуями её ключицы, как дотошный ученый, шипит проклятья, чтобы ощутить её пальцы в своих волосах и сорванное дыхание. Он пришёл в Брейкбиллс, потому больше было некуда. Скрыться от самого себя и голосов не удалось, нажить проблем — с легкостью. Но сейчас, — он часто пытается не заснуть раньше, — Пенни целует Кейди в макушку, потому что она спит и не может сказать, что это неправильно. Удивительно, как от желания прикончить он движется к щемящей нежности, которая снарядами разрывается изнутри, заполняя до краев, и кажется, что он однажды не выдержит — путешествовать из одной точки мира в другую легче, чем признавать: он бы лучше отказался от всего, чем от неё. Кейди спит и не может свести все к шутке, как делает обычно. Во сне она беззащитна, хотя даже так Пенни не в силах залезть к ней в мысли: и это было бы слишком просто. Кейди клянется, что ей не нужен никто, и он делает то же самое, зная, что они оба лгут. Она — вся острые грани и саркастичные ответы, кулаки и дрожащая в предвкушении энергия, но сейчас она сильнее прижимается к нему, будто Пенни ей нужен по-настоящему. Словно есть только он, и это главнее всего. Пенни нравится смотреть, как она спит. Потому что Пенни впервые влюблен так сильно.