Хватит себя обманывать, Беверли

Следующее утро выдалось солнечным и тёплым. Май на дворе, в конце-то концов. Яркие лучики дневного светила неустанно сияли в окне сладко дремлющей девушки. Весенняя хандра никак не могла заставить подняться с постели и начать проживать этот засушливый день. Беверли всё ещё находилась в полудрёме, не обращая внимание на то, что уже десять часов утра. На то, что живот снова начинает урчать, взывая к тому, чтобы его глубины пополнили в очередной раз. Через десять минут спокойного пролёживания своего спального места, девушка всё же решила встать и провести день хоть с какой-то пользой. Потянувшись и застелив свою постель, она прошла в ванную комнату, дабы умыться и взбодрить голову. Холодные струи сочились по щекам Беверли, напитывая кожу живительной влагой. Вода будто смывала все проблемы этой жизни. Она, как верный друг, преданно выслушивала все тирады про несправедливости жалкого существования. Спустившись в гостиную, Марш обнаружила приятный сюрприз — зазвонил домашний телефон. На этот аппарат уже давненько никто не звонил, отчего он покрылся изрядным слоем пыли. Но вот раздался гулкий рингтон, раздражая своей обыденностью. Номер неизвестный, что придало ему ещё большего устрашения с примесью интриги. Девушка поднимает трубку и слышит приветливый голос какой-то женщины: — Беверли, крошка, это ты? — кажется, что на той стороне провода говорила женщина средних лет. Тон её голоса искренний, уважительный и необычайно мягкий. — Алло, есть там кто? Девушка встрепенулась. — О, да, это Беверли. А Вы, собственно кто, позвольте узнать? — парировала она. Отвечать вопросом на вопрос было не совсем вежливо, но мало ли, что из себя может представлять человек не другом конце провода. — Это Робин Манроу, сестра Эльфриды Марш. Мне сообщили, что произошёл несчастный случай, и её муж погиб, а дочурка осталась сиротой. Мы с моим супругом, услышав эту прескорбную весть, решили приютить нашу дорогую племянницу и обеспечить её должной заботой. Марш забвенно вслушивалась в произнесённые слова, что изрекала её собеседница. — И если ты, конечно, не против, я могла бы заехать за тобой завтра с утра, а то мой рассадник уже плачет по твоим умелым, хозяйственным ручкам! — радостный смех раздался в ответ. — Тётушка Робин? Как я рада тебя слышать! Счастью девушки не было предела. Тётушка Робин — одна из немногих родственниц, которая поддерживала крошку Бев после смерти матери. — Прости моё любопытство, но не подскажешь, откуда тебе известно о смерти моего отца? — О, об этой трагедии нас оповестил замечательный детектив, кажется, его звали... Роберт Грей. Да, точно, он самый. Глаза девушки замерли на одной точке, не смея двинуться на сантиметр. Такая знакомая фамилия обнажила острые воспоминания недавнего времени. Но, чтобы не вызывать беспокойство последнего живого родственника, Марш как можно скорее продолжила максимально спокойно, без капли неуверенности: — Что ж, спасибо. Насчёт приглашения, мне нужно время подумать, если можно, конечно. — Ну разумеется, моя дорогая! Буду ждать ответа, когда ты соберёшься с силами. До скорого, Беверли! — До свидания, тётушка! Вот пыльный телефон снова улёгся на положенном месте. Мысли начали преобразовываться в один сплошной ком, не давая возможности здраво мыслить. Такой резкий и стремительный поворот событий казался весьма пугающим. Ещё совсем недавно родной дом был местом жительства двух человек, как минимум, а тут, буквально через несколько дней, здание будет одиноко пустовать, ожидая новых постояльцев, которые позаботятся о нём. С другой стороны, жить с родными тётей и дядей намного лучше, чем на попечении родительской кредитной карты, на которой неизвестно когда закончатся деньги. Или того хуже — провожать годы отрочества в детском доме. Поэтому для себя Беверли определила будущий ход событий. Девушка знала тётушку Робин раньше, по рассказам мамы, но ещё больше — по личным встречам. Она изрядно слушала описание их сестринских шаловливых гулянок, старческих вечеринок в стиле диско, юношеских походов на природу с гитарой и зефиром. Эхх, что за интересная жизнь была у этих двоих — словами не описать! Она нашла старенький чемодан на чердаке, привела его в порядок и стала собирать все свои вещи для предстоящего переезда. Рука опустилась на отцовское радио, где играла станция с джазовой музыкой. Ещё недавно печальная Беверли весело подтанцовывала под песню Фреда Астера — I wаn't dance. Вещи со всех окрестностей дома летели в затхлую сумочку, сопровождая друг друга звонким падением. *** Потеряв счёт времени, девушка и не заметила, как настал вечер. Люди стали медленно расходиться по своим домам: кто спешил с работы, кто шёл после прогулки с собакой, а кто-то просто рвался после школьных занятий. Чемодан был почти собран. Оставалось только взять с собой личный дневник, письма и поздравительные открытки. У окна внезапно всколыхнулись шторы. Лёгкий сквозняк прошёлся по телу Марш. Она знала, что это Оно. Просто не хотела подавать виду, будто слишком привыкла к его поведению. — К чему вдруг такой сыр-бор? — спросил Танцующий клоун, улыбнувшись своей фирменной улыбкой. — Ты и сам прекрасно знаешь. Я переезжаю к своей тёте Робин в Бостон. Мы будем жить вместе с её мужем, — холодно ответила на вопрос девушка, не удосужившись развернуться. — То есть ты просто так уедешь? Ни с кем не попрощавшись? Я же сделал это несерьёзно! А как же Клуб Неудачников? Как же твой дорогой Билли? Девичьи ладошки сжались на поверхности чемодана при упоминании объекта симпатии и лучших друзей, которых она вскоре покинет. На глаза навернулись непрошенные слёзы. — Думаю, они способны пережить это. Не какие-то малолетки, в конце концов! — Да? А что если муж этой твоей тётушки окажется таким же, как твой отец, м? Что тогда будешь делать? Я больше не стану тебя спасать. Оно обиженно упёрло руки в боки, задирая подбородок до хруста в шее. — Я уверена, что он вполне адекватный человек. Всё будет хорошо и мне нечего бояться. — Ах так! — разгорячённо сказал монстр, обхватывая девичью шею руками. — В таком случае я просто убью тебя. Прямо здесь, прямо сейчас! Да! — заключил он, ещё сильнее сжимая ладони. — Ты не сможешь, — слова сжатые и хрипящие, но не просящие, нет. Лицо Пеннивайза исказила гримаса непонимания и растерянности. — Ха, то есть ты до сих пор не поняла, на что я способен? — угрожающе спросил клоун. — Мне хорошо известно о твоих умениях. Просто если ты сделаешь это, то потом будешь жалеть, — ответила Беверли до боли хриплым голосом. Хватка на шее ослабла, и она смогла продолжить, опустившись к самому уху Пеннивайза: — Сильно... жалеть. Девичьи ручки легонько опустились на плечи монстра, нежно обхватывая их. Слегка сухие губы наклонились к лицу собеседника. Девушка могла ощущать горячее дыхание на своём теле. Его руки всё так же обвивали дыхательное кольцо Беверли. Она опустилась ещё ниже — теперь их уста разделяли несколько сантиметров. Клоун вмиг отстранился, испугавшись неожиданной близости. Но тёплая рука, опустившись на его вздымавшуюся грудь, развела всякую неуверенность. — Не бойся, Боб — страх тебе не к лицу. Всё будет хорошо, — сказала Беверли, сократив оставшееся расстояние. Сухие бледные губы встретились с загримированными бордовыми. Казалось, что краска таяла под натиском влаги пухлых дорожек. Руки монстра медленно высвободили шейку девушки из своей хватки. Теперь они бродили по её стройному телу. Верхняя одежда Беверли промокла, открывая вид на милое нижнее бельё с цветами люпинов. Ладони в перчатках вспотели от приятных ощущений человеческого тела. Теперь они шарили под майкой малышки Марш, поглаживая девичью талию. Руки девушки, в свою очередь, более уверенно притянули к себе Пеннивайза за плечи. Пампоны весело зазвенели в ответ на эти движения. Дыхание Оно обжигало уши, щёки, лицо, шею Беверли. Они не прерывали поцелуй, наслаждаясь друг другом в последний раз. По щекам девушка покатились предательские слёзы. Клоун внезапно встрепенулся, испугавшись, что итак зашёл слишком далеко. На его немой вопрос последовал грустный ответ: — Нам пора прощаться. Сильные руки опустили хрупкое человеческое тело, покорно отстранившись. — А разве это не было тем самым прощанием? — парировал Пеннивайз, на лице которого в этот раз виднелась неожиданно искренняя улыбка. Марш печально улыбнулась в ответ. Оно лишь исполнило реверанс и растворилось в воздухе, как ни в чём не бывало. Теперь две одинокие слезинки, сопровождаемые своими собратьями, упали на изумрудный ковёр с легким, едва слышным отзвоном. Опечаленная своей утратой, Беверли присела на кровать, не сдерживая плач, зарывшись пальцами в волосы. Этой ночью она не смогла уснуть. *** По улицам Бостона эллегантно расхаживала женщина лет сорока. Ярко-рыжая копна волос обрамляла овал лица, показывая при том красивейшего цвета глаза. Походка уверенная, чёткая, но в тоже время размеренная. На теле хлопковое платье цвета ясного неба с серебряной брошью и красивые сандалии на маленьком каблучке. В руках сумка-клатч бежевого оттенка. Женщина дошла до дома, поздоровалась с добродушной соседкой и забрала письма из почтового ящика. Дверь закрылась, и она начала проверять почту. На одном из конвертов не было ни марки, ни отправителя. "Видать, какие-то хулиганы решили посмеяться", — сразу всплыло в голове. Бумага разорвалась под натиском ногтей, и на деревянный столик упала маленькая записка. Пожелтевшая от времени, с немного кривым почерком на ней, говорящим: "Ещё свидимся, принцесса Бевви. Дерри будет ждать твоего прибытия. P. S. Навеки твой Р. Г. " В глазах скопились слёзы. И одному Богу известно: слёзы радости или сожаления.