Благодарность

      Над головой серое небо, вокруг лужа грязи в перемешку с водой. Одежда промокла, тело болит. В уши льётся смех, такой противный. Уродливые гиены. — Смотри на этого урода! Ахахахаха! — Неудачник тупой! Тебе ничего не светит! Придурок! Пинок под рёбра. Чонгук согнулся, обхватив рукой место удара. На глаза нароваричаются слёзы. Чем он это заслужил? Мысленно парень начинает молиться, просить о помощи. На мгновение начал верить в чудо. Глаза закрылись сами по себе, Чонгук пытался укрыться, сгруппироваться, ради этого прилось полностью лечь в грязную воду. Пинки летели со всех сторон вместе с насмешками. С глаз стекли слёзы, парень прикусил нижнюю губу и стонал от ужасной боли.       — Что за нахуй тут происходит? — прозвучал ленивый голос где-то за спинами обидчиков. Чонгук его тоже услышал. Знакомый, когда-то он его уже слышал, запомнил на очень долгое время. — А тебе что? Забавляемся. — Ебало офф, мразь. Я хён. И ко мне ты будешь обращаться только так. Уяснил? Знаешь вообще кто я? — шаги ближе и ближе. Прекратился град пинков. Чонгук, напряженный, словно натянутая струна, приоткрыл один глаз. Сфокусировать взгляд было сложно, но он смог рассмотреть среднего роста парня в черной толстовке, синих облегающих джинсах и белых кроссовках. Руки спрятаны в карманы. Стойка расслабленная, уверенная. Чонгук присмотрелся. Он вспомнил. Видел этого парня в университете. Это старшекурсник. Все называют его Шугой. Настоящего имени Чон Чонгук не знал. Уже не было понимания, что происходит? Сознание мигало, как готовая потухнуть лампочка. Снова маты и смешки, только теперь уже не такие ужасные и их не много. Рука оказывается на уровне Чонгука.       — Вставай. Звучит, как приказ. И Чон хватается за эту руку, она тёплая и сухая. — Ух бля! — почти скрикивает старшекурсник, убирая руку, когда младший встал на ноги, и пряча в карман обратно. — Да у тебя руки ледяные! Сильно досталось? — Сильно, — едва выдвливает из себя Чонгук, держась за рёбра. Ему холодно, а ещё и этот противный ветер, посылающий по телу колючки. Так и заболеть можно ведь! — Ладно, идём со мной, — кивнул старший и мигом развернулся, начал шагать в сторону общежития. Чонгуку ничего не оставалось, как плестись следом, дрожа от холода и морщясь от сильной боли.       Парень, сидевший на первом этаже общаги за столом у щитка с ключами посмотрел на двоих очень изумлённо, даже рот приоткрыл, но ничего так и не сказал. Юнги носил ключи с собой постоянно, так как жил один в довольно большой комнате. Чонгуку было немного страшновато идти к незнакомому хёну в комнату, но больше всего он был ему очень сильно благодарен. Когда оба зашли в комнату, Чон остался у закрытой двери, переминаясь с ноги на ногу и всё ещё держась за рёбра. В тот момен Шуга начал копаться в шкафу, бурча себе под нос на странном диалекте. А кога обернулся, всё так же лениво цокнул языком.       — Да хули ты мнёшься, как девственница? Сядь, тебе же больно. А то корчит он тут непонятно что из себя. Чонгук присел на край кровати и почувствовал ужасное желание лечь, но он весь мокрый и грязный. — Как зовут хоть? — решил спросить Шуга для пущей важности. Всё равно, как ему казалось, забудет это имя уже завтра, так как интереса к парнишке нет. — Чон Чонгук. — Чонгук, значит? Я Мин Юнги, проще говоря Шуга. — Я слышал о тебе, хён, — тихо признался Чон, смотря на свои грязные и мокрые кеды.       — Не удивлён. — Юнги достал из шкафа небольшую аптечку, поставил на стол. — В какой комнате живёшь? — 35й. А…? — вопрос не успел вылететь из рта. — Я схожу за вещами. Ключи у тебя? — Там должен быть мой сожитель, но на всякий случай... вот, — Чон пошарил по карманам и достал ключ от комнаты, в которой жил. Шуга выхватил ключ и, сказав: «Ничего здесь не трогай», вышел из комнаты, громко закрыв дверь.       Странный какой-то. Весь такой важный, манерный. Но чем-то этот Мин Юнги очень привлекал Чона. И то, что ему посчастливилось оказаться в комнате самого знаменитого студента, заставляло биться сердце немного быстрее. Чон даже на мгновение позабыл о боли. Он всё ещё чувствовал прикосновение сухой и горячей руки репера. Голос в голове теперь звучал тоже его. Озвучка просто зашибись. То, что доктор прописал!       Шуга вернулся быстрее, чем ожидал Чонгук. — Сходи сейчас в душ, потом вернёшься, посмотрим, насколько же тебе досталось. Чон кивнул головой и приняв из рук хёна полотенце, гель для душа, мочалку и тапочки, напрвился из комнаты. Руки дрожали от волнения и боли, уже становившейся такой привычной. Было ясно, что слабые повреждения всё-таки есть. В душе никого не было. Чонгук заперся и начал раздеваться, положив вещи на стол. Кеды, носки, кофта, клетчатая рубашка, джинсы и нижнее бельё. Куча синяков, коленки и локти разбиты, местами счёсана кожа. Вода была подарком небес, хоть тепло распаляло очень жгучие ощущения на пострадавших местах. Чистая и тёплая вода. Тёплая, как рука Юнги. Теперь он знает имя, знает своего ангела-спаситля. Мин Юнги. Проще говоря Шуга.       Вернувшись в комнату Юнги, Чонгук заметил его за столом. Хён склонился над тетрадью и что-то писал, иногда очень быстро нашептывая, оторвавшись от занятия. — Я пришёл, — тихо сообщил младший, прижимая к себе охапку вещей. Ноги дрожали, ведь по коридору Чон бежал в одном полотенце. От этого сердце стучало очень быстро, очень громко, даже в ушах. — Хорошо, иди… — Шуга повернулся и застыл, чуть ли не выпустив ручку. Картина самая неожиданная: почти обнаженный Чонгук, покрасневший, с прикушеной нижней губой, смущённый до кончиков ушей, в синяках, с разбитыми кленками и локтями, местами счёсана кожа. — Хён?       Шуга смутился не меньше. Комок в горле образовался так быстро. Стало жарко. — Иди сюда, — выдавил парень, отложив ручку и открыв аптечку. Онемевшими пальцами достал ватные диски и перекись. — Придётся потерпеть. — Не страшно, — кивнул головой Чонгук, — только сейчас труселя натяну, а то совсем в развязном виде перед тобой. Юнги кивнул. Голова на мгновение закружилась. Этот вид впечатался так глубоко, стал теснением в памяти репера. Чонгук оказался рядом с хёном очень быстро. Уселся на другую кровать и машинально сжал покрывало пальцами. Юнги облил первый ватный диск перекисью, Чон взял его из рук Мина и начал очень нежно и аккуратно прикосаться к ране на правом колене.       — Да что ты делаешь, бля? — Шуга выхватил диск из чоновых рук и прижал так, что аж засочилась перекись. Чонгук вскрикнул и тут же зажал себе рот рукой, тяжело задышав, а нога дёргнулась. — Сиди спокойно! Не боится он… Чон снова прикусил нижнюю губу и зажмурил глаза. Шуга прижимиал диски безжалостно, и когда дело дошло до счёсаных мест, Юнги начал легонько дуть, всё так же прижимая. Когда всё закончилось, репер мгновенно отвернулся и буркнул: — Не влазь больше в передряги. — Постараюсь, хён. Спасибо тебе.       Чонгук встал и осмотрелся. На кровати, на которую он сел, когда только вошел в комнату, лежала чистая одежда, принесённая хёном вместе с полотенцем и остальным. Вот только кофта.. Чонгук никак не мог вспомнить такую в своём гардеропе — широкая, черного цвета. Уголки губ расплылись в усмешке. Уже одевшись и обув тапочки, младший взял вещи и направился к двери. — Простым «Спасибо» не открестишся, мелкий, — кинул Мин Юнги через плечо, слепо пялясь на текст в тетради. — Поблагодаришь немного позже. Когда раны заживут. Чонгук ничего не ответил. Всё так же усмехаясь, покинул комнату хёна.