Преданность

Шагая по светлому коридору, она без стука заходит в кабинет того, чьи приказы для неё сродни закону. Девушка даже не постучалась: ей дозволено обходиться без этого — и бесстрашно встала, чуть не отходя от двери. Сын главы семьи Хиираги тем временем смотрел в окно — так может показаться для каждого. На самом деле ему не интересна погода за окном и прелести природы, он наблюдал. За кем? Только ему и ведомо. Девушка могла ждать его внимания столько, сколько требовалось, не меняя положения. — Аой, — он даже не обернулся. — Вам что-нибудь нужно, Курэто-сама? — ответила Аой сдержанно. Курэто тем временем сухо продолжил: — Скоро предстоит операция, способная изменить дальнейшую судьбу человечества, и потому я должен удостовериться в твоей преданности мне. Аой чуть дрогнула. Господин сомневается? Как? Когда? Что или кто подорвал доверие? — Курэто-сама… Я не совсем понимаю… — Я должен быть уверенным, что в роковой момент ты сделаешь то, что я тебе прикажу, даже если мои решения тебе покажутся неправильными. — Хорошо, — она закрыла глаза в знак согласия, — Что от меня требуется? — когда она их открыла, Курэто повернул голову. — Ты выполнишь все мои приказы? — Абсолютно. Для этого я и росла. Курэто кивнул головой. — Даже самые непристойные? Если ответ на первый вопрос можно было дать уверенно, то в этот раз Аой заколебалась. В принципе, с детства ей в голову вбивали мысль, что она рождена только для того, чтобы защищать Хиираги Курэто-сама и выполнять любые его приказы. Но входили ли в их число непристойные, как выразился Курэто? Быть может, она просто забыла, что господин — мужчина, к тому же одержимый чёрным демоном, чья сила потребностей отличалась от силы обычных демонов. А всё потому, что её господин представлял из себя человека целеустремлённого, бесстрашного, жёсткого, взвалившего непосильную ношу на плечи и теперь думающего лишь о ней, а не о себе и своих личных делах. Признаться, Аой полюбила этого мужчину всем сердцем, потому… Она решительно выдохнула: — Да. И этот ответ удовлетворил Курэто. Так что мужчина кивнул и полностью развернулся к девушке. Она ожидала очередных вопросов, но последовал лишь короткий приказ: — Раздевайся. Ей это послышалось? Аой не была уверена, что страдает какими-либо слуховыми галлюцинациями, но всё же заколебалась пуще прежнего. Так открыто мог говорить только Курэто. Его прямолинейность сбивала с толку, как сейчас. Покрывшись смущенным румянцем, девушка переспросила в несвойственной ей тихой манере, на что Курэто повторил, но уже конкретно: — Ты говорила, что выполнишь любые мои приказы? — Аой кивнула, — И непристойные? — Аой вновь кивнула и вспыхнула сильнее, — Чтобы убедиться в твоей преданности и непоколебимости, я приказываю тебе раздеться прямо здесь и сейчас. Всегда сдержанная и холодная Аой в этот раз не смогла сдержать своих эмоций, что так открыто проявились на лице. Казалось, Курэто не заметил этого, но на самом деле просто счёл не важным. Прошло некоторое время. Аой всё также колебалась, и, видя это, Курэто пошёл на внезапные уступки. — Хорошо, — вздохнул он, — Если тебе так трудно, начнем с самого простого. Распусти волосы. Или… — тут его взгляд стал суровым, — Неужто твои слова о преданности были ложью? Слова господина прозвучали, как гром среди ясного неба. Аой вспыхнула от негодования, потому что её преданности господину не было предела, потому что слова её всегда, ВСЕГДА не являлись ложью, потому что… Как вообще кто-то мог осмелиться сказать подобное? Ей было обидно. Особенно обидно было слышать это от лица Курэто. Место смущения заняла жажда убедить Курэто в обратном, а тот на это и рассчитывал. Девушка бесстрашно распустила хвост, и её волосы золотым водопадом упали на плечи. Курэто наблюдал. — Китель. Аой сняла китель и небрежно бросила на кожаный диван. — Блузка. Курэто называл лишь вещи — девушка безропотно подчинялась, с демонстративной храбростью избавляясь от них, но когда очередь дошла до нижнего белья, опустила взгляд не в силах сдержать румянец на щеках. Неуверенными движениями Аой расстегнула белый кружевной бюстгальтер; прижимая его к груди, избавилась от бретелек. В тот момент ей было ужасно стыдно снимать даже колготки. Руки тряслись, а ноги превратились в вату, сердце перекрывало бешеным биением все звуки и, кажется, кровь обжигала тело. А Курэто не отводил взгляда. Он пристально смотрел, как подчинённая лишает себя одежды среди белого дня ради него и его доверия. Сжимая губы, Аой не решилась отпустить руку. Быть может, она надеялась на снисхождение господина. Но тот был непреклонен, как всегда. — Что не так, Аой? Почему ты позволила себе остановиться? — Я… Я… Простите, Курэто-сама, но… — Что «но»? Внезапно она замолчала, но Курэто безжалостно давил на неё: — «Я верна Вам, Курэто-сама», «я выполню все приказы, Курэто-сама», говорила ты. А что на деле? Пустые слова. Как я могу доверять человеку, который говорит одно, а, когда приходит черёд, не способен оправдать надежды? Аой вздрогнула. В сердце её пылала обида, вина и боль, но ни в коем случае не злость. Сейчас пред ней встало два выбора: потерять доверие Курэто или стерпеть унижение. И Аой сделала выбор в пользу второго варианта. Сжав кулачки, девушка тихо выдохнула, после чего бюстгальтер отлетел в сторону к остальной одежде. Её ручки тряслись, когда она снимала трусы, а господин не сводил пристального взгляда, не обжигающего, а холодящего всё её существо. Кажется, ему было безразлично белоснежное и молодое тело. После Аой не решилась поднять пылающее от смущения лицо: ей не хотелось смотреть в карие глаза. — Молодец, — в голосе Курэто послышались нотки тепла, но взгляд по-прежнему обжигал тело холодом. Послышались гулкие шаги — Аой так и осталась в неизменном положении, ожидая дальнейших распоряжений с болезненным трепетом. Может быть, от трепета, а, может быть, от холода тело Аой покрылось мурашками, а соски мгновенно затвердели. Благо этого не видел Курэто из-за золотистых волос, иначе девушка точно не выдержала таких пыток. Тем временем, шаги зазвучали совсем близко, а после — позади, так, что блондинка ощущала дискомфорт. Казалось, что Курэто стоит слишком близко и вот-вот нечаянно прикоснётся к её обнажённому телу. Но вместо этого Курэто запер дверь. От щелчка дочь Сангу вздрогнула и почувствовала насколько сильно в груди забилось сердце, сжимаемое тревогой. — «Что бы ни случилось, нельзя паниковать. Так Курэто-сама потеряет ко мне доверие, как к верной слуге», — с такими мыслями девушка глубоко вдохнула и шумно выдохнула. Курэто спросил: — Что-то не так? На что Аой твёрдо ответила: — Всё хорошо, Курэто-сама. Я готова выполнить любые Ваши приказы, чтобы доказать свою преданность Вам. — Отлично, — над ухом прозвучал сухой голос, — Сделай пять шагов вперёд и садись на колени. Раз. Два. Три. Четвертый и пятый шаг. Девушка покорно шлёпала босыми ножками по холодному бетону, пока не досчитала до нужного числа, затем села, неуверенно касаясь коленями пола. Что собирается делать Курэто? Какие мысли роятся в его голове оставалось лишь гадать. И эта неуверенность в происходящем, как и неизвестность будущего, пугала и настораживала. Но если она не способна доверять господину, то будет ли господин доверяться ей всецело? Нет. Курэто отдаёт столько, сколько получает взамен — не больше и не меньше. И чтобы заслужить это всецелое доверие, Аой должна безукоризненно слушаться во всём господина. Гулкие шаги раздались вновь за спиной и стремительно приближались. Не отрывая глаз от пола, Аой вслушивались, как мужчина остановился в нескольких сантиметрах. Когда горячее дыхание опалило кончик ушка, Аой вспыхнула, как спичка. Курэто жарко зашептал: — Скажи мне, Аой, если я прикажу тебе переспать с отбросом из рода Ичиносе, ты это сделаешь? — Да. Моя преданность Вам не имеет границ. — Даже если это будет грозить твоей репутации? — Я всецело доверяю Вам. — А если после выполнения приказа, я вынужден буду отказаться от тебя? — Значит, так было надо. Я покончу с собой, но не буду винить Вас, потому что все Ваши приказы и решения влияют на будущее в лучшую сторону. Замолчав на время, мужчина замер, видимо, обдумывая сказанное подчинённой. Аой сама удивилась своей решительности, как и монотонному голосу. Через некоторое время голос Курэто вновь зазвучал над ухом. — Представь, что один из моих приказов принёс вред. Я стал врагом собственной семьи. — Вы правы всегда, и я последую за Вами и буду защищать до последней капли крови. — Порой твои мысли пугают меня, Аой. Что это? Укор или истинный страх? Если и так, то может ли это относиться к заботе по отношению к ней? Столько вопросов, которые она не могла выразить вслух! — Но я рад слышать, что ты готова умереть за меня. Шаги. Особенно остро они звучали в напряжённой тишине — тишине, говорящей о неизвестности будущего. Тревожно забившееся сердце, пропустило удар, когда Курэто поднял лицо за острый подбородок. Так Аой столкнулась с карими глазами, не выражающими ничего, кроме холода. Но что это мелькнуло и скрылось в глубине зрачков? Вся пылающая, девушка не способна была отвести взгляда. — Тебе не стыдно смотреть мне в глаза даже после того, как я заставил тебя сидеть на холодном полу без одежды? В ответ девушка лишь отрицательно качнула головой. Этого вполне достаточно, чтобы Курэто продолжил испытывать преданность подчинённой. Глаза Аой, зелёные и такие прекрасные, не хотели отпускать из плена, но Хиираги сумел преодолеть свои желания. И Аой не знала из-за демона в сердце или по каким-либо иным причинам Курэто отвернулся в сторону окна. Как оказалось позже, он повернулся, чтобы дойти до стола. Оттуда он вытащил чёрную ленту достаточно плотную на вид, чтобы не пропускать ни мельчайшего лучика света, и затем закрыл ею зелёные глаза. — «Видимо, так надо», — успокаивала себя Аой в попытке подчинить дрожь. Постепенно стеснение отходило на задний план, заменяемое пугающе приятным трепетом. Тем временем Курэто вновь переместился к столу. Это было понятно по звуку удаляющихся шагов. Вновь открылось одно из отделений, а потом закрылось: Курэто нашёл то, что искал. Шаги приблизились. Удивительно, как сильно обостряются чувства в темноте. — Я — ужасный человек, Аой. Казалось, что в голосе господина проскользнули нотки раскаяния и собственной ненависти. Это заставило Аой прикусить губу. Крепкие руки обхватили её руки, затем девушка почувствовала холод лент, обхватывавших в объятия тонкие запястья. Мурашки вновь пробежали по телу приятным током. Что-то сжалось внизу живота и приятно закололо. Кажется, тело отвечало на грубость, чего Аой не могла побороть при всём своём желании. Молчаливая, она ждала неминуемого и даже знала что из себя представляет «неминуемое». С одной стороны, ей этого давно хотелось, но смирившись, что однажды это произойдёт, она всё равно оказалась неготовой сегодня. С другой —, она боялась: ни грубости, ни унижений, ни самого Курэто, она боялась, что вопросы, задаваемые ранее, как-то скажутся в этот момент. Аой надеялась и ждала с того момента, как повстречалась с Курэто, что однажды он заметит её прозрачную любовь и яркую преданность и полюбит также в ответ, но не настаивала и не выпрашивала этого открыто. Аой просто ждала, как и требовалось от дочери клана Сангу, мечтая о первом сексе с любимым мужчиной. И зная Курэто, она не мечтала о нежности, но и лишиться девственности на холодном полу посреди белого дня ей тоже не хотелось. — Курэто-сама? — Аой осмелилась нарушить молчание, потому Курэто ударил её по лицу. Даже не вскрикнув, девушка лишь отвернула голову от силы удара. Щека горела. Схватив подчинённую за волосы, Хиираги грубо задрал голову назад, но даже так Аой не издала ни звука. — Правило номер один, — повелительно заговорил Курэто, — Для тебя я — господин, но только здесь и сейчас. Правило номер два: ты не имеешь никакого права говорить. Когда услышишь приказ, говори. Правило номер три: подчиняйся без промедления. Замешкалась — получила по своему прекрасному лицу. Больно — терпи, сжав зубы. И последнее правило: не будь громкой, — помедлив, Курэто добавил, — Без моего разрешения. Затем Аой почувствовала облегчение: Курэто перестал сжимать волосы и встал, как ей показалось. — Открой рот. Благодаря Курэто Аой могла лишь слышать его голос и не смотреть в глаза. Кажется, она догадывалась о цели, но не была уверена в ней окончательно. Аой покорно раскрыла рот. Если бы в этот момент не было повязки, то она, определённо, закрыла глаза, чтобы не видеть лица господина. Такая беззащитная, что унизительно, но это унижение заставляло подчиняться. Быть может, в этом и заключался план Курэто. Тотальное подчинение и тотальная власть, к которой стремится всякий уверенный в себе человек. — Шире. — «Неужто настолько толстый?» — донёсся из глубины сердца смешок, который Аой проигнорировала. После нескольких секунд ожидания, Курэто схватил затылок девушки и толкнул на себя. Грудь Аой заболела от сердцебиения, когда во рту оказалось нечто горячее. Губы в миг сжали пульсирующую плоть, и язычок неуверенными движениями коснулся солоноватой головки, когда мужчина вытащил плоть обратно. Без всяких слов было понятно чего требовал от неё господин. Слёзы выступили на глазах, но она не знала почему. Глубокий вдох. Он контролировал её, направлял и, если того требовалось, увеличивал темп или же замедлял, но не давал ни секунды на отдых. Оттого Аой критически не хватало воздуха, а когда член вошёл по горло, то она чуть не потеряла сознание, глотая тошнотворный ком. Горячая сперма смешалась с слюнями, стекающими по подбородку. В такой ситуации ничего другого не оставалось, кроме как глотать жидкость до последней капли. На вкус она была солоноватой. После того, как Аой проглотила семя, Курэто позволил ей упасть на пол, жадно глотая воздух, как рыба, попавшая на сушу. За всё время Курэто не произнёс ни слова, не издал ни одного тяжёлого вздоха. Быть может, он пытался скрыть приятные ощущения от подчинённой или не привык проявлять их. Во всяком случае, ей было обидно. Потеряв связь с реальным миром, Аой не услышала шагов. По телу разливался трепет — приятный трепет похожий на возбуждение. Внизу живота всё просило внимания и ныло от его нехватки. То, что творил с ней господин, доводило до безумия. И Аой встрепенулась в предвкушении, когда всё та же грубая рука схватила за волосы и подняла над полом одним резким движением. Девушка не зашипела. — Ты хочешь этого? Аой не решилась высказать пошлые мысли вслух. Да. Ей этого ужасно хотелось. Пусть Курэто оставит вопросы и жёстко трахнет. Ей хотелось узнать как это бывает. — Я… — только и успела ответить девушка, но крепкая рука со всей силы саданула по лицу так, что Аой вновь уткнулась лицом в пол, как тряпичная кукла. — Ты опоздала, — напомнил Курэто с укором, заставляющим почувствовать собственную вину. Она и сама знала, что допустила ошибку. Даже не попытавшись встать, Аой ждала дальнейших действий от господина, сжав зубы, терпя головокружение и боль. Но крепкая рука больше не тронула золотые волосы, а уткнулась между лопаток, прижимая туловище к полу. — На колени. Курэто — любитель коротких приказов. Порой ему достаточно было жестов. После того, как она покорно встала на колени, Курэто продолжил, и девушка судорожно выдохнула: два пальца погрузились в лоно, а сладкий голос зашептал над самым ухом: — Ты вся мокрая, Аой. По телу пробежали мурашки. Аой широко раскрыла рот при первом толчке. И готовая толкаться навстречу, она издала тихий стон, после чего резко прикусила губу. Вся красная, она чувствовала жар и пальцы господина, набирающие темп. — Ах! — Не скрывай того, что рвётся наружу, — вновь зашептал любимый голос, после чего Аой позволила себе бесстыдно стонать. Видимо, господин был доволен, и вскоре она услышала тяжёлые выдохи над ухом. Под тяжестью руки тело затекло. И будто уловив дискомфорт зеленоглазой, Курэто отстранился от дочери Сангу в момент кульминации. Дрожащее тело без сил распласталось на полу. — Не время отдыхать, — господин увлёк девушку за собой на диван: грубо хватая за волосы, он заставил её подняться, а затем толкнул. Она была готова. Чувствуя нависшее над собой тело, Аой без слов понимала приказы. Одно ей точно не нравилось: связанные руки. А ведь ей так хотелось коснуться его обнаженного тела. Раздвинув пошире ноги, Аой выдохнула. Но тут же пожалела об этом. Впервые ойкнув, девушка сжала до боли зубы, чтобы не повторить этого вновь, в то время, как Курэто безостановочно погружал сразу два пальца в колечко мышц и раздвигал стенки. — Расслабься, иначе будет больнее. Ей хотелось бы это сделать, но при всём своём желании Аой не могла не сжиматься. Это происходило машинально. И она чуть не ёрзала от дискомфорта. Потом стало легче: после нескольких пробных толчков, она свободно вдыхала воздух, как неожиданно к двум пальцам добавился третий, принося с собой ещё одну порцию страданий. Это был словно маленький взрыв. Она кончила вновь и услышала усмешку над ухом. Что можно взять с такой, как она — неопытной? Казалось, ей было плевать, так как мысли смешались в кучу и унесли в мир блаженства. Тяжёло дыша, Аой решила, что дальше будет легче, однако реальность принесла с собой разочарование. Стоило пульсирующей головке погрузиться, как на губах заиграл металлический привкус крови. — Господин… Ай!.. Пожалуйста… — тихо умоляла блондинка, беспомощно сжимая кулачки. Но Хиираги пропускал мимо ушей лепетанье и продолжал погружаться в узкое отверстие. Когда член погрузился на половину, Аой облегчённо выдохнула: господин остановился. Однако тут же вышел и также резко вошёл, но уже не остановился до тех пор, пока не погрузился полностью. Аой издала облегченный, но в тоже время болезненный стон, после чего устало уткнулась в кожаную поверхность дивана. Было необычно возбуждающе чувствовать, как стенки анала сжимают пульсирующую плоть. Хотелось поскорее толкнуться самой, но боль остужала пыл. Курэто, откинув золотые локоны вправо, обжёг поцелуем открывшуюся шейку, и Аой сразу забыла обо всём на свете. Но очередной толчок вернул обратно, в реальность. Темнота обостряла ощущения. Ей сложно было держать свои эмоции под контролем. Аой стонала — стонала, как шлюха, громко, взывая к господину с просьбами ускориться. В пылу азарта брюнет сжал горло подчинённой и через некоторое время отпустил, тем самым чуть придушив. Ей было хорошо. Ему было хорошо. Боль отошла на задний план, пробудились животные инстинкты, а демоны неустанно шептали похотливые фразы. Вбиваясь под разным углом, вскоре Курэто наткнулся на место, вызвавшееся в Аой непередаваемые ощущения. Она изогнулась подобно кошке и хрипло простонала. И, вбиваясь под этим углом с бешеным темпом, мужчина желал выдавить больше подобных стонов и невольно застонал сам. Помещение окутали звуки секса: горячие смачные шлепки, стоны до хрипоты и скрип кожаного дивана. А аромат такой жаркий и сладкий кажется заполнил каждую клеточку их тела. И вскоре влюбленные приблизились к финалу. Аой хотелось исцарапать мощную спину и обвить ногами торс, но господин явно не хотел этого. И когда настал момент, она сжала пульсирующую плоть так крепко, как могла, чтобы не напачкать красивый кожаный диван его спермой. Когда Аой пришла в себя, чувство стыда окутало с ног до головы. Казалось, что после всего она не способна посмотреть даже мельком в его прекрасные глаза. Чтобы не лежать в голом виде пред господином, девушка торопливо оделась и на данный момент застёгивала пуговицы на кителе. — Курэто-сама, я… Позвольте мне идти, — почти неслышно пролепетала она. Смотревший в окно Курэто с удивлением повернулся к ней. — Это всё, что ты хотела мне сказать? — он с таким спокойствием сказал это, словно они занимаются сексом с детства, и Аой пришла в смятение. Что ей ещё сказать? Потому что сейчас ей хотелось одного: прохладного душа. Но Курэто так не считал. Стремительно сократив расстояние между ними, мужчина пристально заглянул в зелёные глаза. Чего она боялась больше всего сбылось. Не способная отвести взгляда, она с трепетом ждала и молчала, молчал и он. Но вот Курэто сократил дистанцию, чтобы втянуть в неуверенный, но пьянящий поцелуй. Даже секс казался не таким интимным, как поцелуй. Всё тело в миг похолодело, так как кровь прилила к лицу. — Ты заслужила моё доверие, — с этими словами Курэто развернулся и направился к излюбленному месту. И Аой, бережно касаясь губ пальцами, словно боясь стереть невидимый след его поцелуя, сказала: — Спасибо, Курэто-сама, — и, не заметив изумления, покинула кабинет. Щёки пылали алым огнём, ярко выделяемые на золотистом фоне.