Совсем один средь тысяч душ...

Заброшенное имение, куда давно никто не заходил, просто спросить, здоров ли я и полон сил, или ещё чуток и дух бы в небо отпустил. Маскировался, чтобы выйти в свет, чтобы никто из здешних не узнал, никак не навредил. Я жёстко заигрался, друга славы ради отравил, избавился от тела, совсем не пощадил. Прости меня, дружище, что я тебя убил. Я шёл по Миру мёртвых, больную ногу волочил, в спину слышал лишь: "Убийца! Товарища сгубил!" Вас не виню, признаю, я заслужил... Шли года... Мир не простил тогда и до сих пор всё помнил, мстил. Я видел слёзы их, бывших всех друзей, когда каждый третий со временем дух в небо испустил. Один, второй,... пятидесятый, сотый, сто второй, вас забыли, я всё ещё "живой". Но есть ли толк в такой вот "жизни", когда тебя повсюду гонят, бросая вслед: "Презренный и чужой!"? Думаю, что нет, я и подавно бы свалил отсюда, но Мир живых и предков Мир всё ещё твоё убийство не простил. Тогда я думал о себе, когда тебя сгубил, я лишь свой миг словил и после смерти его не отпустил. Амиго, ты меня прости. Ведь знал же, дома ждёт семья, жена и дочь, но слава меня превозмогла. Прости, что в рюмку яд налил. Нынче скажут: "Вот дебил!", но как ты помнишь, я это заслужил. Я знаю, ты давно простил, ведь ты же добрый был, ты меня в семью пустил... Сейчас я думаю: "А зря, я тогда не перепутал рюмки... Ты бы подольше жил, воспитывал дочурку, а позже внуков музыке учил, и забыл, как я тебя однажды пощадил. Ещё лет двадцать пять прошло, и я вновь возле тебя, всё ещё "живой", и тихо грустно говорю: "Гектор, в последний раз прости подонка и дух свой отпусти... Ты забыт раньше меня..." В конце концов, я устал так "жить", хочу на небеса! Простите же меня! Забудьте, как всё плохое в жизни -раз и навсегда!