Шестое чувство

      С вами никогда такого не случалось? Вот всё в течение дня идёт своим чередом. Вы занимаетесь делами: хлопочете ли по дому, выполняете ли порученное шефом задание, бегаете ли за покупками… Вообще, делаете всё, как обычно, но вдруг! Откуда оно — это непонятное чувство беспокойства? Ничего эдакого за день не произошло, все запланированные дела были выполнены, встречи проведены, утюг с утра выключен…       «Намджун», — вспыхнуло в голове, когда все логические объяснения моего взвинченного состояния были отринуты.       «Нет, ну только не это, пожалуйста», — бубнила я, хватая телефон и быстро набирая номер. Монотонные гудки в трубке будто бы настраивали мозг на проекцию событий, исход которых был не самым благоприятным. Я быстро бегала глазами по своему рабочему столу, карандаш в руке звучно отбивал ритм о столешницу, а мою нижнюю губу уже пощипывало из-за того, что я постоянно её кусала.       — Ну, давай же, давай! Возьми трубку… После ещё одного мучительно долгого гудка, я, наконец, услышала родной голос:       — Алло, Сэин-и?       — Боже мой, — выдохнула я, отводя телефон чуть дальше от себя. — Да, Джун-и, это я.       — Что с твоим голосом? Что-то случилось? Ты хорошо себя чувствуешь? — сразу начал сыпать вопросами парень. Хотя, честно говоря, это я собиралась их ему задать.       — Нет, нет, что ты, не беспокойся. Всё в порядке. Ам… Ты… Ты лучше скажи, что ты хочешь на ужин. Я скоро пойду домой, а по пути заскочу в магазин.       — Хм-м, — повисла секундная пауза, — знаешь, на твой выбор, чаги. Ты всё готовишь вкусно.       — Ну, не вкуснее, чем может Джин-а, конечно, ха-ха. Ну, тогда ладно. Буду через час, оппа.       — Я соскучился, приходи скорее.       Поговорив с Намджуном, я немного успокоилась. С ним ничего не произошло, всё в порядке. Казалось бы, навязчивые мысли должны были сразу же улетучиться, но что-то всё равно не давало мне покоя. И это начало меня порядком раздражать.       «Так, надо заканчивать работу и просто выйти на воздух. Проветрюсь и станет лучше, несомненно», — размышляла я, прибирая свой рабочий стол перед уходом.       Я работаю в BigHit в многочисленном штате менеджеров. В основном занимаюсь связями с общественностью, но также непосредственно веду дела, касающиеся Ким Намджуна. В компании я довольно давно, но с Джуном мы познакомились ещё во время его сольной карьеры.       Я сама не успела заметить, как наши чувства переросли из товарищеских в нечто большее. Плотное расписание, усердная работа, постоянное общение с парнями, а конкретно с Намджуном, возможно, и сыграли свою роль.       Ну а, поскольку «менеджер должен большую часть времени уделять своему подопечному» © Намджун, то моя квартира стала его вторым домом после общежития BTS.       Сказать, что моя жизнь изменилась после того, как в ней появился Намджун — ничего не сказать. Благодаря этому «ходячему разрушению», я научилась пользоваться шуруповёртом. Стала ровно и быстро забивать гвозди, не отбивая себе при этом пару пальцев (как некоторые, пытаясь прибить панель к задней стенке шкафа. И как только он умудрился её сломать? До сих пор ума не приложу…). А ещё, в доме теперь был, наверное, пожизненный запас универсального клея и набор инструментов, который Джун «поселил» под раковиной, на кухне.       Но одновременно со всеми казусами укреплялись и мои чувства к этому человеку. Можно сказать, что Ким Намджун — словно торнадо привносит в мою жизнь различные приключения. Только с ним я поняла, насколько рутинным было моё существование. Я ни в коем случае не буду отрицать, что у меня самая лучшая (на мой взгляд) работа, и что я окружена потрясающими людьми. Но Джуну удалось наполнить другую сторону моего мира своим теплом и уютом, заботой и искренностью… Вообще, своим присутствием. Я счастлива и безумно благодарна ему за это.       Погруженная в дорогие сердцу воспоминания, я не заметила, как быстро дошла от магазина до дома. Подойдя ко входной двери, я дёрнула ручку, но дверь почему-то оказалась заперта.       «Не поняла…» — я нахмурила брови и стала копаться в сумке в поисках ключей. Намджун должен был слышать сигнал домофона. Обычно он открывает дверь заранее.       «Может, он в ванной, и не слышал звонка?» — стала рассуждать я, пытаясь открыть дверь и не выронить пакет с продуктами. Но снова… Снова липкое чувство тревоги закралось мне под ребра.       Быстро зайдя в квартиру, я скинула ботинки и направилась на кухню, зовя парня. Но ответом мне была лишь тишина. В доме было как-то слишком тихо.       В кухне горел свет. Я зашла, ещё раз позвав Джуна, но голос оборвался на полуслове. Дверцы шкафа с посудой были настежь распахнуты, на столешнице и на полу была куча осколков разбитой посуды. Вся картина дополнялась следами крови, которые уводили в сторону ванной.       Я выронила несчастный пакет с продовольствием и пулей метнулась в ванную комнату. Намджуна там не было. Всё, что он после себя здесь оставил — это раскрытую аптечку и несколько капель крови на белом кафеле пола и раковине. Я побежала в спальню.       Яркая диодная лампа на прикроватной тумбочке, которую я специально поставила туда для чтения перед сном, сейчас освещала лежащего спиной ко мне парня. Я обогнула кровать и села перед Джуном, беря в руки его лицо. Краем глаза я заметила его левую ладонь, которая полусжимала уже пропитавшийся кровью и немного подсохший ватный диск; на тумбочке стоял антисептик. Парень не спал, он был в обмороке.       Я вскочила и побежала обратно в ванную. В аптечке был нашатырь. Схватив пузырёк и отщипнув кусок ваты, я ринулась обратно к Намджуну. Смочив вату в жидкости и поморщившись от резкого запаха, я стала водить ею у носа Кима.       Несколько секунд, которые казались мне вечностью — и Джун начал судорожно хватать ртом воздух, а потом закашлялся от запаха нашатыря. Я отбросила ватку и стала ладонями оглаживать его лицо.       «Джун-и, Джун-и, давай! Давай, просыпаемся, просыпа-а-аемся! Приходим в сознание… Вот та-а-ак, моя умница, вот та-ак! Боже, какой же ты тяжелый!» — я обняла Намджуна за плечи и потянула на себя, заставляя сесть в кровати. Затем, кое-как усадив, я взяла его за запястья и стала поднимать и опускать его руки, чтобы нормализовать кровообращение.       — Сэин-и? — пытался сосредоточиться на моём лице Намджун.       — Ну, конечно! Давай, давай, смотрим на меня, смотрим. Фокусируемся, — мягко внушала я ему, снова приложив свои ладони к любимым щекам, которые медленно начинали приобретать здоровый оттенок. — Как ты себя чувствуешь?       — Как в невесомости, — Джун зажмурился и резко открыл глаза. — А́у! — дернулся он, оглядывая левую руку.       — Так, давай-ка, облокачивайся на подушку… Вот так. Посиди, я пойду за бинтом.       Взяв всю аптечку с собой, я вернулась в комнату. Пока я обрабатывала довольно глубокий, большой порез на ладони Намджуна и накладывала повязку, он лишь внимательно, не отрываясь, наблюдал за мной. Мы оба не проронили больше ни слова.       Закончив все манипуляции, я положила на его язык таблетку успокоительного и, уложив в постель, вышла из спальни.       Я на автомате прибралась в ванной и на кухне. Закончив, я облокотилась руками о столешницу и дала стрессу вылиться со слезами. Грудь часто вздымалась от моего судорожного дыхания, а тело немного потряхивало. В моменты, когда просто по сценарию нужно бы поддаться панике, я наоборот, беру себя в руки и стараюсь сделать всё правильно и с максимально возможным спокойствием. Такое ощущение, что организм включает какой-то особый режим на время «апокалипсиса». Зато потом, прокручивая, как киноленту, всё то, что произошло, этот режим «сохранения здравого ума» отключается, и я становлюсь слабым и напуганным стрессовой ситуацией человеком.       Я не слышу, как тихие шаги приближаются ко мне. Я лишь чувствую, как сильные, тёплые руки обвивают мою талию. Намджун крепко прижимается ко мне, зарываясь в волосы лицом и вдыхая аромат парфюма. Он медленно поворачивает меня к себе, гладя незабинтованной ладонью мои мокрые щёки, и нежно прижимается губами ко лбу. Затем невесомыми поцелуями покрывает мои глаза, нос, щёки, подбородок, прижимая меня к себе всё сильнее, будто бы пытаясь поглотить.       — Прости, — шепчет он, легонько целуя меня в губы. — Прости, любимая, — снова поцелуй.       — Я так переволновалась, Джун-и. Я весь вечер, как на иголках. Пыталась… Я пыталась успокоить себя, что всё хорошо, что зря переживаю, что ты в порядке, — я также шептала, немного всхлипывая, отвечая на его нежные поцелуи. Руками я схватилась за ткань футболки на спине Джуна и комкала её. Казалось, что, если заговорить в голос, то мир вокруг нас просто треснет и рассыплется на мелкие кусочки, словно та тарелка, разбитая Намджуном.       — Я люблю тебя, Сэин-и… Я очень тебя люблю. Ты — моё спасение, мой свет. Я без тебя… — он не успел договорить, так как я прижала палец к его губам. Затем я взяла его левую руку и стала покрывать поцелуями раненную ладонь. Целовать каждую фалангу любимых пальцев.       — Я тоже люблю тебя, Намджун-и. И это я́ уже без тебя не смогу…       Произнеся моё имя, Джун снова поцеловал меня. Но этот поцелуй был уже более настойчивым, нежели прежние. Я чувствовала немного сладковатый после таблетки язык, так искусно оглаживающий мой. В этот поцелуй — такой влажный и такой желанный — Намджун, казалось вкладывал всю свою нежность и любовь ко мне. Его руки, немного надавливая на чувствительные места, блуждали по моему телу (хотя и действовал парень левой рукой более осторожно, чем правой).       Нежные поцелуи, с еле заметным, но ощутимым касанием кончиком языка, перешли на мою шею. Я тяжело задышала, когда руки Джуна легли на мои ягодицы и немного их сжали, а бедром я ощутила его сильное возбуждение, выпирающее под домашними штанами. Привстав на цыпочки, я потёрлась о член Кима, вызывая у него немного сдавленный стон.       Все это время мы очень медленно перемещались в сторону спальни. Я была настолько погружена в ласку Намджуна, что не заметила, как повалилась вместе с ним на кровать. Продолжая целовать меня, он стал расстёгивать пуговицы на моей блузке, а потом перешёл к брюкам, но я решила его остановить.       — Нет, Джун-и. Подожди. Твоя рука и твоё самочувствие сейчас не в лучшей форме. Давай повременим.       — Чаги… Я хочу заняться с тобой любовью, — он смотрел мне прямо в глаза. — Для меня это будет лучшим лекарством, поверь, — улыбка тронула его губы, и я, увидев такие любимые ямочки на щеках Джуна, тоже улыбнулась в ответ.       — Хорошо, верю. Но вот только… — не закончив фразу, я приподнялась и, толкнув парня, оказалась сверху, сидя на его бедрах. — Раз ты сегодня пострадавший, то, позволь мне позаботиться о тебе, оппа.       Намджун лишь шире улыбнулся от моих слов. Я освободила себя и его от одежды. Плавно от его губ я стала перемещаться поцелуями к ложбинке между ключицами, затем, гладя его по груди и задевая ладонями соски, я спустилась к паху. Все мои действия сопровождались грудными постанываниями Джуна, слушать которые мне доставляло огромное удовольствие.       Я вновь вернулась к любимым пухлым губам, а рукой, приспустив ткань тёмно-синих боксеров, стала водить по напряжённой плоти, размазывая природную смазку. Ким свободной рукой гладил меня по спине, вызывая стайки мурашек.       Прервав поцелуи, я вытащила из ящика тумбочки пакетик с презервативом. Разорвав упаковку зубами, я раскатала резинку по члену Джуна и несколько раз провела рукой вдоль ствола.       Заняв удобную позицию на бедрах парня, я начала медленно опускаться, плавно насаживаясь. Глаза Джуна в момент, когда я полностью приняла его в себя, казались мне такими завораживающими: цвета тёмного-тёмного шоколада, застланные пеленой возбуждения и желания.       Я упёрлась руками в его широкую грудь и стала двигаться, медленно набирая темп. Движения становились всё более уверенными, а звук соприкасающихся друг с другом тел и мои стоны заполняли комнату.       Намджун держался до последнего (довольно недолго, как мне показалось), прежде чем начал активно двигать бёдрами мне навстречу. Он довольно сильно увеличил темп, подчиняя меня своему ритму. А затем с глухим стоном резко сел, обнимая меня и удерживая на своих бёдрах. Джун заглянул мне в глаза с немым вопросом «всё ли в порядке и может ли он продолжать». Но я лишь крепче сжала его внутри себя и тихонько простонала.       Такого занятия любовью у нас ещё не было. Чувства и эмоции обрушивались на меня лавиной, сметая всё на своём пути. И, если бы я не выстанывала имя любимого, то, наверное, просто бы взорвалась. Читать по глазам всё, что Джун хотел бы сказать словами, целовать и покусывать его нижнюю, немного оттопыренную губу (по привычке Намджун и здесь подавал нижнюю челюсть немного вперёд) — казалось таким естественным и, словно воздух, необходимым.       После волны оргазма, чудесным образом накрывшей нас почти одновременно, мы остались лежать в объятиях друг друга, будто бы растворяясь.       — Скажи, — попросила я Джуна, — как же так всё-таки получилось, что ты отключился из-за пореза? Кровь была, но не настолько много, чтобы потерять от этого сознание, — я вновь взяла его левую ладонь и приложила к губам.       — Просто сегодня был довольно тяжёлый день. Да и вообще, вся неделя трудная какая-то. Мы очень много тренировались, спал я мало, наверное, поэтому почувствовал такую слабость, когда поранился. Да и… Прости за разбитую тарелку, чаги, — он поцеловал моё плечо.       — Да чёрт с ней, с этой тарелкой. Самое главное, чтобы мой бог разрушения себя случайно не сломал. А всё остальное — неважно.       — У меня есть самое лучшее лекарство, — Намджун крепче прижал меня к своей груди, кладя подбородок мне на макушку. — Я люблю тебя, — немного сонно произнёс он.       — Я тоже тебя люблю. Сладких снов, Джун-и, — сказала я, утыкаясь носом в его ключицы и вдыхая такой родной аромат.       Наконец, никакого чувства тревоги, никаких волнений, а только лишь размеренное биение сердца и тепло любимого человека, так крепко держащего меня в своих объятьях.