***
Гаррет передвигался совершенно бесшумно. Медленно, будто один из самых опасных хищников на Земле, он преследовал свою добычу от придорожного трактира, смакуя каждый момент охоты. Вампир отправлялся на поиски «еды» как можно дальше от Форкса. Он не хотел навредить своему старому другу Карлайлу Каллену, проживающему со своим кланом в пригороде, и порой ноги приводили мужчину даже в Сиэтл. Гаррет очень избирательно относился к своим жертвам. Злостные нарушители закона, воры, преступники — все они составляли рацион вампира. А рецидивисты — особый деликатес. Да, рацион этот был совершенно не «вегетарианский». Жизнь кочевого вампира уже давно тяготила Гаррета. С одной стороны: полная свобода, никакой ответственности и обязательств. Казалось бы — что может быть лучше? Но отсутствие мало-мальского уюта, семьи да и места, которое он мог бы назвать своим домом, сводили на нет все плюсы вольного кочевничества. Может быть, именно по этой причине он готов был пойти следом за первой полюбившейся женщиной. Гаррет так и поступил. Поначалу с Кейт Денали все шло более чем прекрасно. Они полюбили друг друга; возлюбленный присоединился к ее семье и даже, хоть и не без огромного труда, отказался нападать на людей, решив насыщаться кровью животных. Но такое хрупкое счастье не могло длиться вечно. За свою долгую бессмертную жизнь Кейт сменила немалое количество мужчин, и что скрывать — пользовалась у них огромным успехом. Она, избалованная вниманием и обладающая завышенными требованиями, неустанно наседала на Гаррета, еще не так давно свободного, как ветер и смакующего людскую кровь. Нет, мужчина готов был на любые подвиги и свершения (о чем и говорило принятие «вегетарианства»), но для Денали, категоричной ко всем слабостям сильного пола, стараний партнера оказалось недостаточно. Порвать с внезапно «оступившимся» после очередной ссоры любовником не составило особого труда: он отказался менять свои привычные устои, она же не желала мириться с его образом жизни, отвергая малейшие компромиссы. И Гаррет ушел. Однако, скитаясь, то и дело посещал Аляску, издалека наблюдая за своей бывшей возлюбленной, очередные «серьезные отношения» которой не заставили долго ждать. Зачем он изматывал себя подобным мазохизмом? Почему это приносило такие муки? Неужели это и была та самая любовь? Ответов на свои вопросы Гаррет не знал, продолжая тяжело переживать разрыв. То ли в поисках поддержки, то ли от опостылевшего одиночества, он прибыл в Форкс к Карлайлу, а вскорости — и сам поселился в небольшом старом особняке в пригороде. И вот теперь Гаррет преследовал уже изрядно набравшегося в пабе мужика, предвкушая будущее «застолье», — эдакая вампирская «Кровавая Мэри». Он знал, что этот «несчастный» ежедневно просаживает практически весь свой заработок на выпивку или продажных девок, а затем, вернувшись домой, в пьяном угаре избивает жену с детьми, нанося им серьезные увечья. Конечно, на следующий день он слезно кается, давая очередную «клятву» завязать, но вечером все повторяется снова. А оттого, по мнению Гаррета, этот омерзительный тип не заслуживал и малой доли сочувствия. Нацелившись, вампир наконец бросился к своей жертве, однако вмиг оказался сбитым с ног: серая волчица пригвоздила Гаррета к земле. Это была Леа. Пьянчужка обернулся и, увидев высокого незнакомца, сцепившегося с клыкастым ощетинившимся зверем (слишком уж большим, как для волка!), казалось, мгновенно протрезвел, с дикими воплями рванув наутек. Вампир отшвырнул от себя оборотня с такой силой, что внезапно атаковавшая его волчица взвизгнула, но отступать явно не собиралась. Леа снова и снова кидалась на Гаррета, но в ответ получала болезненные удары и яростный отпор бывалого воина. Он был сильным противником. Отражая очередную атаку, вампир со всего размаха ударил кулаком по ребрам волчицы. Услышав хруст собственных ломающихся костей, Леа жалобно заскулила. Едва удерживая равновесие, она сделала несколько шагов в сторону и повалилась на бок, лишаясь чувств от болевого шока. Наконец Гаррет поднялся на ноги, провожая разочарованным взглядом ускользающую вдалеке «пищу». Вампир обернулся: там, куда минуту назад рухнул напавший на него зверь, теперь лежала обнаженная девушка, медную кожу которой особенно оттенял белый снег. Он сразу понял — это одна из квилетов. Гаррет быстро стянул с себя пиджак и накинул на девушку. Нет, он знал, что оборотни и спать на снегу могут — не замерзнут уж точно, поэтому поспешил лишь прикрыть ее наготу. — Ничего, — произнес мужчина с легкой улыбкой. — Ты выкарабкаешься. А вот я сейчас слишком голоден! И Гаррет, со всей присущей вампирам скоростью, бросился следом за пытающимся скрыться неудавшимся «ужином».***
Леа понемногу приходила в себя. Все тело ныло после ночной схватки, а боль в ребрах не позволяла нормально дышать. И все же травмы оборотней восстанавливались удивительно быстро, а переломы срастались уже к утру, напоминая о себе лишь тупой болью. Девушка открыла глаза и осмотрелась: она находилась в совершенно незнакомом, странном месте. Комната была слабо освещена дневным светом, несмело проникающим сквозь деревянные ставни. Мебель — стол, тумбочка и небольшой шкаф — была очень старая, потертая, словно из прошлого века, а выцветшая, изношенная обивка кресла местами зияла дырами, из которых выглядывал пожелтевший мягкий наполнитель. Зеркало в темных от времени пятнах смотрелось очень мрачно. Местами отставшие от стен обои, которые, казалось, были поклеены еще году эдак в 1945-м, дополняли угрюмую атмосферу заброшенной старины. Однако постель, в которой очнулась Леа, выбивалась из общей картины — белье пахло свежестью и отличалось особой белизной. Девушка обернулась простыней и, преодолевая болезненные ощущения, села на кровати. Внезапно дверь в комнату скрипнула, медленно отворяясь. На пороге стоял мужчина. Незнакомец был очень красив: высокий, статный, с белоснежной, словно мрамор кожей. Глядя в кроваво-красные глаза напротив, Леа знала — перед ней, без сомнения, был вампир. Однако для девушки это уже не имело ни малейшего значения. Леа ощущала неведомые до сего дня чувства. Возникшее так внезапно притяжение к незнакомому мужчине испугало ее, а противиться такому тяготению было сложнее, чем терпеть боль от едва сросшихся костей. И в этот миг он — кровожадный убийца, вампир — стал всем для нее, и больше не было важнее него ничего на свете. И отныне она, Леа, также готова была стать для него всем, стать для него кем угодно, лишь бы теперь всегда быть рядом… Испугавшись этих новых, непонятных ощущений, девушка первой разорвала зрительный контакт, опустив взгляд в пол. Леа поняла, что произошло — случилось нечто более яркое, чем влечение и более сильное, чем любовь. Произошло запечатление. Но принять запечатление ни с кем иным, а с вампиром, девушка никак не могла. — Я пытался припомнить, как готовить, — Гаррет прервал неуютное молчание. — Стащил эту курицу на ферме… неподалеку… В общем, тебе желательно поесть. Вампир вошел в комнату. Только сейчас Леа заметила в его руках поднос с большой тарелкой, от содержимого которой исходил весьма аппетитный аромат. Поставив поднос на стол, мужчина обернулся и протянул ей непонятный сверток. — Это, конечно, не то, что тебе подошло бы, — медленно проговорил он. — Да и не по размеру… Но это все же лучше, чем ничего. И невероятная, до безумия очаровательная улыбка озарила его лицо. — Где я? — невольно поморщившись, спросила Леа. — Вообще-то, — Гаррет мгновенно нахмурился, — это мой дом. Согласен — не дворец… Положив на кровать сверток, который Леа так и не осмелилась принять из его рук, вампир молча развернулся и направился к выходу. — Тот человек, — неуверенно начала девушка. — Ты убил его? — Мне нужна была еда, — мужчина замер, остановившись перед дверью. — Я не смогла… — с сожалением выдохнула Леа. — Ты хоть знаешь, какого засранца защищала? — с вызовом бросил вампир. — Этот человек недостоин ничьей защиты! Когда-нибудь, в очередной раз вернувшись домой пьяным, он непременно прикончил бы жену и детей. Я освободил их от тирана! Неужели не понимаешь? — Но это не метод! Да и как ты можешь оправдывать свою кровожадность, прикрываясь благими делами? — А ты у нас, значит, такая праведная? — Это мой долг, — словно с долей презрения к своей миссии, поджала губы Леа. — Поешь, пока горячее, — сказал Гаррет и вышел, закрыв за собой скрипучую дверь. Девушка «выпуталась» из простыни и накинула на себя некое подобие платья на пару размеров больше, сшитое из жуткой коричнево-зеленой ткани. Однако Гаррет был прав — лучше надеть хоть что-то, чем ходить в неглиже. От тарелки, оставленной хозяином дома, исходил безумно приятный аромат бульона из домашней курицы. Рядом, на небольшом блюдце, лежало несколько кусочков белого хлеба. Неужели вампир, который не переносил человеческую пищу, тратил свое время, прилагал усилия и готовил это специально для нее? К чему была эта фальшивая забота? Или не фальшивая? Но урчащий от голода живот Леа прервал ее недоверчивые размышления, и девушка, не теряя больше времени, набросилась на пищу, вкус которой оказался не менее изумительным, чем запах. Немного погодя начало смеркаться — зимние дни в и без того вечно хмуром Форксе были очень коротки. Леа выглянула из-за двери своего временного пристанища: было тихо, а вокруг царила такая же запущенная и потрепанная временем атмосфера, как и в «ее» комнатушке. Стараясь передвигаться как можно тише, девушка быстро направилась вниз по старой облезлой лестнице, деревянные ступени которой не пощадило время, истоптав их и сбив края множеством ног не менее, чем за полвека. Почти в полумраке гостья пересекла безлюдный первый этаж, устремляясь к входной двери. Но та оказалась заперта. Девушка исследовала ближайшие окна — ручки-замки были либо сломаны, либо и вовсе отсутствовали. Однако Леа не растерялась, оставаясь совершенно невозмутимой. Схватив первую попавшуюся тряпку и тщательно обмотав ее вокруг руки, она что было силы ударила по окну, разбивая двойное остекление вдребезги. Разобравшись со стеклянной «преградой», девушка спешно покинула дом, оставляя на свежем снегу отпечатки босых ног. Неожиданно для самой себя, она обернулась: этот особнячок в старом американском колониальном стиле являл собой «побитую жизнью» одинокую постройку на отшибе Форкса. Тяжело вздохнув, Леа быстро скинула платье и, чтобы не утратить единственный предмет одежды при обращении, плотно повязала его вокруг голени. А затем, приняв обличье серой волчицы, стремительно направилась домой — в Ла Пуш.***
Вампир пробирался сквозь чащу леса. Одной рукой он обхватил внушительных размеров бумажный пакет с едой, в другой нес охапку всевозможных шмоток. Казалось, Гаррет вынес половину продуктовой лавки. Но хуже было другое — мужчина украл одежду в небольшом провинциальном магазинчике, популярном среди местных модниц. Почему он совершил это ради девушки-оборотня? Гаррет и сам не знал… И не от безденежья пошел он на кражу. Отнюдь. Он был при деньгах. Причиной всему была непонятная, внезапно явившаяся стыдливость из-за странного душевного порыва. До такой степени хотелось угодить обжигающе горячей телесно, но до невозможности холодной в душе девушке, что Гаррет не помнил себя от волнения, желая поскорее добраться домой. Почему она заставила отозваться его раненое сердце? Отчего он готов был оставить печаль по Кейт Денали и окунуться с головой в заботу об этом юном существе, едва достигшем своего восемнадцатилетия? Говорят: чтобы пережить утрату, одиночество и другие тяготы — следует завести собаку. Может, она и стала для Гаррета той самой «собакой»? При этой ироничной мысли вампир невольно усмехнулся. Мужчина резко остановился, прислушиваясь. До его дома оставалось совсем немного — вот уже он был на виду. Внезапно Гаррета охватило разыгравшееся чувство тревоги и какой-то болезненной тоски. С удушающим разочарованием он смотрел вслед ускользающей меж черных стволов деревьев серой волчице… Большой бумажный пакет выпал из рук вампира, рассыпая по белому снегу яркие оранжевые апельсины. Девушка убегала. А неприятное чувство одиночества и покинутости снова навалилось на него тяжелым, неподъемным грузом.***
Волчица юркнула за ветхий сарай, скрываясь от света уличных фонарей. Приняв человеческий облик, Леа спешно накинула коричнево-зеленое платье, так любезно «предоставленное» Гарретом. Сделав шаг из тени, девушка вздрогнула, нос к носу столкнувшись с возникшим из ниоткуда Джейкобом Блэком. — Леа? — юноша удивленно смотрел на нее, вероятно, ожидая объяснений. — Джейк? — вторила ему Леа, вопросительно приподняв бровь. — Ладно, я очень устала… Я пойду спать. Но не успела она сделать и двух шагов, как парень крепко сжал ее руку чуть выше локтя, не давая сдвинуться с места. Он строго всматривался в лицо подруги, явно желая продолжить едва начавшийся диалог. — Джейкоб, мне больно! — возмутилась девушка. — Да что с тобой?! — Ты не вернулась вчера вечером, — в словах собеседника прозвучал укор. — Я уже большая девочка, — с иронией парировала Леа. — Ты теперь в моей стае, и я за тебя отвечаю! — отрезал Джейкоб, в это мгновение показавшийся ей невероятно взрослым. — От тебя за версту несет вампиром! — Кто угодно, Джейк… — Леа покачала головой. — Кто угодно может осудить меня, но не ты! — Я знаю, что случилось, — парень вздохнул, наконец отпуская ее руку. — Ты следил за мной? — Ты не вернулась. Я отправился на поиски, но утратил след. А потом я увидел тебя на подходе к резервации, и мне открылись твои мысли… — Именно поэтому я и покинула стаю Сэма! — не скрывая негодования, воскликнула девушка. — Запечатление — это не так плохо, как ты думаешь! Напротив — это прекрасно! — Да неужели! — еще больше злилась собеседница. — А ты знаешь с кем оно произошло?! С вампиром! Лучше просто не придумать! — Леа, посмотри на меня! — не сдавался юноша. — Я запечатлен с полувампиром-получеловеком — дочерью Беллы и Эдварда. И это самое прекрасное, что случилось со мной в этой жизни! — Боюсь, про себя я так не скажу. Из всех нас только ты — любитель кровопийц! — Знаешь, как говорят: против природы не попрешь, — Джейкоб добродушно улыбнулся. — Ты не хотела быть оборотнем, но уже ничего не можешь с этим сделать. Ты не терпишь вампиров, а судьба преподала тебе урок. — Скорее, очередное испытание, — Леа нахмурилась. — Отпусти свое прошлое, — парень по-дружески потрепал ее по плечу, — дай шанс настоящему! Разве ты не ощущаешь, что он стал означать для тебя? Разве не разгорается огонь в душе, только при мимолетном воспоминании о нем? Разве не трепещет сердце, когда он поблизости? — Даже если и так — все это неправильно… — А кто решает, что правильно, а что — нет? — Неужели ты готов бросить меня в его лапы? — Леа скрестила руки на груди и усмехнулась. — А по-моему, Гаррет очень милый! И Джейкоб, подмигнув девушке, быстро удалился, оставляя ее наедине со своими мыслями. Какое-то время Леа просто стояла неподвижно, так и не в силах решиться. Сердце приказывало сию же минуту бежать к нему, а разум требовал забыть. Она всегда слушала свой разум. Однако сегодня его голос заглушали неистовые, надрывные вопли такого неразумного и наивного сердца. Леа все еще медлила, одолеваемая сомнениями. И наконец сделала выбор…***
В кромешной темноте он сидел в холле своего особняка, впиваясь пальцами в растрескавшуюся от времени кожаную обивку старого кресла. Гаррет ждал. Он ждал ее, уверенный, что гостья непременно должна вернуться. Он специально оставил дверь открытой, чтобы беглянке снова не пришлось проникать через окно. Гаррет знал, что она придет. И он не ошибся. Вскоре на пороге возникла девушка, одетая лишь в то самое чудаковатое платье, и по всему было видно — одеяние не по погоде ее вовсе не беспокоило. Если бы сердце вампира было способно биться, то немедленно выскочило бы из груди. Да что же это за наваждение такое? Почему? По какой причине эта юная особа так волновала его? Гаррет наблюдал, как Леа невольно осмотрелась, закрывая за собой дверь. Девушка замерла в нерешительности. И вампир понемногу начал терять терпение. — Почему ты вернулась? — низкий голос раздался словно из ниоткуда, и, услышав его, Леа вздрогнула, всматриваясь в темноту. — Почему ты не убил меня? — ответила она вопросом на вопрос. — Ты не в моем вкусе, — иронично, однако совершенно честно ответил Гаррет, слегка усмехнувшись. Девушка подошла к недавно разбитому ею окну, завороженно уставившись на осколки. Не прошло и доли секунды, как вампир оказался напротив. — Не очень порядочно с твоей стороны, — мужчина кивнул на последствия «акта вандализма», учиненного столь любезно принятой им гостьей. — Не так ли? — Ты ведь не сможешь удержаться при виде крови? — видимо, девушка не считала нужным отвечать на его вопросы. Леа уперлась ладонью в торчащий из рамы осколок стекла и, с вызовом глядя в устремленные на нее ярко-красные глаза, надавила на него. Капля крови скользнула по осколку, оставляя за собой алую дорожку. Манящий запах свежей крови ударил вампиру в нос, и тот, прикрыв глаза и жадно вдыхая воздух, сжал стальные кулаки, едва усмиряя желание наброситься и испить ее всю до последней капли. — Почему ты хочешь, чтобы я убил тебя? — наконец совладав с собой, сдавленно произнес Гаррет. — Если мне предрешена такая судьба — то лучше уж погибнуть сразу. — О чем ты говоришь? У тебя же вся жизнь впереди, глупая девчонка! — Запечатление, — Леа выдержала паузу, изучающе рассматривая мужчину. — Ты ведь наслышан об этом явлении у оборотней? — Допустим, — с подозрением кивнул тот. — И это мешает тебе жить дальше? — Только в том случае, когда я не могу без тебя… Гаррет насторожился. Неужели это было признание? Теперь по крайней мере он понимал, почему девушка не покидала его мыслей. С присущей вампирам скоростью, мужчина резко метнулся к Леа, прижав ее к стене. Он крепко стиснул пальцами запястье ее раненой руки, поднося дрожащую ладонь к своему лицу. Гаррет ощущал ее страх. Она пришла на верную погибель, но боялась умирать. Мужчина хмыкнул: на его памяти все боялись смерти. Едва коснувшись губами ладони девушки, он ощутил солоноватый привкус крови. Но нет, он не убьет ее вот так просто… Свободной рукой Гаррет провел по ее виску, скользнув пальцами к шее — к тому месту, где ощутимо пульсировала такая желанная кровеносная артерия, выдавая неистовое волнение и страх его жертвы. Склонившись над ней, он приблизился, слегка касаясь «заветного места» своей холодной щекой. Леа даже не собиралась давать отпор. Окончательно смиряясь со своей участью, она просто смотрела в нависшую над ней темноту. Гаррет вдохнул аромат ее волос. Он отлично знал запах оборотней — запах мокрой псины. Эти мысли заставили мужчину невольно поморщиться. Но аромат Леа был совсем другим: сладким, как корица и одновременно терпким, как имбирь. Грубо коснувшись подбородка девушки стальными холодными пальцами, вампир обратил к себе ее лицо. Секунду он напряженно всматривался в ее глаза в поисках ответа. И когда Леа, тяжело вздохнув, опустила веки, а ее густые черные ресницы бросили длинные тени на раскрасневшиеся щеки — Гаррет впился в ее губы, окунаясь в долгий поцелуй. Вампир бережно подхватил девушку на руки и, покинув холл, спешно двинулся вверх по старой скрипучей лестнице. Оказавшись в уже знакомой Леа небольшой комнате, он аккуратно опустил ее на кровать, покрывая медную кожу «волчицы» жадными поцелуями. Учитывая бурный вампирский темперамент, Гаррет изо всех сил старался быть осторожным, лишь бы не навредить своей «жертве». Однако же и она не была хрупкой человеческой девчонкой. Наоборот — как оборотень, Леа была довольно крепкой и ловкой. Больше не желая бездействовать, она подалась вперед, запуская пальцы в мягкие каштановые волосы мужчины. А затем, прихватив Гаррета за густую шевелюру, девушка настойчиво оттянула его от себя, свободной рукой срывая с него рубашку с такой силой, что пуговицы с треском разлетались во все стороны. Леа действительно оказалась чертовски сильной, способной оказать достойное сопротивление даже в человеческом облике. Вампир лишь ухмыльнулся подобной дерзости и, довольно промурчав что-то словно кот, одним движением освободил ее от уже порядком надоевшего чудаковатого платья. Гаррет осыпал поцелуями шею Леа, медленно опускаясь к юной девичьей груди. Жадно упиваясь ее жарким телом, которое было значительно горячее тела обычного человека, он грубо скользил по нему рукой, вонзаясь пальцами и, вероятно, оставляя синяки. Достигая опасной грани своего самообладания, вампир слегка покусывал ее чувствительную грудь, опасаясь травмировать бархатную кожу. Ведь для оборотня укус вампира не завершался обращением, как для человека, а был верной и неминуемой смертью. Захватив губами нежный сосок, он услышал, как девушка нетерпеливо зарычала. Гаррет слегка отстранился, не отрывая глаз от своей дерзкой «жертвы», — приподнявшись на предплечьях, она пронизывала мужчину самым настоящим животным взглядом. Диким, хищным взглядом. Было в этом что-то очень странное: ощущать себя — самого опасного хищника, под пристальным взором не менее опасного зверя. Резкой и крепкой хваткой, как для внешне хрупкой девичьей руки, Леа вцепилась в шею Гаррета, привлекая его к себе. И мужчина поддался… Она то агрессивно впивалась в его губы, то нежно и чувственно проводила по ним языком. Внезапно Гаррет ощутил достаточно сильный и болезненный укус. Какого черта его, вампира, укусила девчонка?! Сам не свой от нарастающего возбуждения, он спешно избавился от джинсов и резко вошел в податливое тело, с наслаждением ощущая, как заполняет собой до невозможности горячее лоно. Леа застонала, откинувшись на подушки. Вампир оскалился — она сдалась. Отдалась ему полностью. Крепко обхватив тонкие запястья девушки, он завел ее руки над головой, приникая к таким аппетитным, налитым кровью губам. Гаррет двигался плавно, понемногу ускоряя темп. Он наблюдал, как вздрагивают ее опущенные черные ресницы, слышал, каким сбивчивым и судорожным становится ее дыхание. Он владел ею полностью, с ее позволения. Еще несколько резких толчков — и Леа, издав томный стон, выгнулась под ним дугой и обмякла, пробиваемая мелкой дрожью. Гаррет ощущал пульсацию лона девушки, тесно охватывающего его плоть. Он любовался тем, как ее влажная медная кожа покрывается мурашками, как разметались по подушке спутавшиеся черные волосы, как вздымается ее грудь при каждом глубоком вдохе… О большей награде Гаррет не мог и думать. Еще несколько властных движений, и удовольствие — высшая степень наслаждения, вспыхнув ярким, ослепляющим фейерверком, не заставило себя долго ждать, сотрясая тело и растекаясь горячей лавой по венам вампира. Обессилев, Гаррет опустился на постель подле девушки, прижимая ее к себе. Нет, теперь уж точно он не будет ее убивать…***
Когда настойчивый луч такого редкого зимнего солнца ударил в лицо, Леа проснулась в объятиях Гаррета. Ему спать не требовалось — он бережно стерег сон своей утомленной «волчицы». Девушка нежно скользнула рукой по его гладкой, слегка искрящейся в солнечном свете груди. Она ощущала, какой необыкновенной была его кожа: холодная, твердая, невероятно светлая. Гаррет был прекрасен, словно статуя Давида, вот-вот высеченная из белого мрамора талантливым мастером Микеланджело. Леа встретилась взглядом с любовником — тот тепло улыбался. Эта ласковая улыбка кровожадного и беспощадного убийцы не могла не умилять, но вместо этого девушка лишь цокнула языком и, нахмурившись, отвела взгляд. — Ты, наверное, голодна? — уж больно заботливо поинтересовался вампир. — Ага… — нехотя обронила Леа. — Тогда я сейчас же что-нибудь придумаю, — произнес Гаррет, поднимаясь. Но Леа стремительно обвила его шею руками, прижимаясь к мужчине еще крепче. — Подожди, — остановила она его. — Подожди, я потерплю… Побудь еще немного рядом. Гаррет удобно устроился, обняв девушку, и та положила голову ему на грудь. Да, она ощущала, как грудь возлюбленного вздымается при дыхании, однако не слышала биение сердца. — Если ты пожелаешь, я всегда буду рядом, — тихо проговорил он. — У нас много времени… Оборотни были дивным народом. Вроде бы и обычные люди, которые могли бы прожить обычную жизнь. Однако когда на горизонте появлялся вампир, квилеты однажды превращались в волка, обретая свою вторую сущность — волчью, а достигнув лет эдак двадцати пяти — прекращали стареть. И только когда вампиры полностью исчезали из поля зрения, оборотни имели шанс продолжить свой жизненный цикл: их обращения сходили на нет, они снова могли состариться и в итоге покинуть этот мир. Вот только с вампиром «перед носом» для квилета все останавливалось, превращаясь в такую же вечность — неумолимое, бесконечное противостояние… — Вечность, — задумчиво произнесла Леа. — Если не бросишь меня… — и, словно желая уйти от темы, которая все еще бередила раны, добавила, разглядывая старинную комнату: — У тебя довольно милый дом, но не мешало бы освежить интерьер. — Это и твой дом тоже, и ты можешь делать с ним все, что пожелаешь, — Гаррет расплылся в улыбке, чмокнув девушку в макушку. — Вот только от человеческой крови, увы, я отказаться не смогу. — Ничего, — прижимаясь щекой к крепкой мужской груди, прошептала Леа. — Ненавижу людей. А подонков — особенно. И Леа было так хорошо и спокойно на душе в это мгновение. А страдание и унижение, через которые ей довелось пройти, казалось, стоило пережить, чтобы найти истинное счастье. Теперь Леа знала — отныне все будет по-другому…