На замок опустились бесцветные сумерки, холодные, пахнущие пряным морозом. Я как раз сидела на троне, думая о своей горестной, безысходной судьбе, как вновь возник он. Голос Разума.
— Уходи, — драматично сказала я. — Мы не можем стать частью друг друга. В конце концов, я была рождена для того, чтобы жить без тебя...
— Сколько зловонного клише, — Голос закашлялся и помахал рукой в воздухе, будто и впрямь отгоняя зловония. — Ты опять за свое? Я все почистил, когда наведывался к тебе в последний раз, неужели...
Я, конечно, тут же оскорбилась.
— А как ты хотел? Я же романтическая героиня!
— Ах да, — саркастично ответил Голос. — Извини, забыл. На тебе же оковы судьбы, не позволяющие ступить дальше зудящего чувства долга... интересно, что на этот счет сказала бы твоя многочисленная прислуга? Рыцари, тысячами гибнущие за тебя лишь потому, что так принято?
— На что это ты намекаешь?!
— Да нет, ни на что. Конечно же, настоящая птица в клетке — это наша Марина.
Я уперла в Голос Разума взгляд, полный праведного гнева, но ему, похоже, не было до этого никакого дела. Я терпеть не могла его, этого Голоса Разума, всей душой, ведь он был единственным, кто почему-то не понимал всей глубины моих мотивов. Более того, он был частью меня.
— Итак, — Голос прошелся в середину зала и, на обнаружив поблизости кресел, уселся прямо на пол, подобрав под себя ноги. — Что-нибудь важное произошло за время, что меня не было? Ты казнила кого-нибудь без веских на то причин? Расторгла парочку мирных договоров? Развязала войну?
— Да что ты несешь, — взвилась я. — Когда я так поступала?
— Эм-м... всегда?
— Спешу тебя заверить, последние две недели все было спокойно.
Голос склонил голову набок. Он явно мне не поверил.
— Мари-и-ина?
— Честно!
— Мари-и-и-и-ина?
— Ну ладно, ладно! — я двинула кулаком по подлокотнику трона. Рука отдалась болезненным нытьем, что, однако, не было чем-то досадным — с моей-то любовью к самовредительству. — Я решила... решила поработить весь мир, чтобы спасти его от разрушения. Я заключу сделку с Хаосом и создам идеальное государство, где все будут жить долго и счастливо. — Я с воодушевлением посмотрела на своего собеседника. — Ну, что скажешь? Я хорошо придумала? Я хорошая, да? Я всех спасу?
Голос Разума тяжело вздохнул.
— Ты не понимаешь, что ты антагонистка нашего сюжета, да? Ты как бы с самого начала была агрессором...
— Неправда! — вскричала я. — Ничего ты не понимаешь, вот и все. Тебе неведомы подобные сложности. Скажи, ты когда-нибудь хоронил отца в день своей свадьбы?
— Ну началось...
Я встала, скорбно сложила руки на груди и прошла к окну, заглянула в него горестно. Я знала, что лунный свет, пробивающийся через витую решетку, красиво подсвечивает мое лицо. Как тебе такое, Голос Разума?
— Мой отец... мой отец был великим герцогом. Прекрасным родителем, которого любила я, прекрасным правителем, которого любил народ. Его смерть стала ударом для всех...
— Гхм, — Голос почесал в затылке. — Как насчет парочки подтверждающих это флэшбеков? То есть мы, конечно, можем накормить зрителей условностями, просто сказать им, что герцог, дескать, был хорошим человеком, но...
— Молчать! — приказала я. — Молчать, не то я снесу тебе голову!
— Сколько раз повторять тебе, — похоже, Голос тоже постепенно отдавался раздражению. — Я бессмертен. Я вообще... всего лишь проекция твоего разума, смешанная с агонией публики, решившей скоротать вечерок за просмотром аниме на фентезийную тематику. Ты слишком нервная, Марина.
— Разумеется, — спокойно отозвалась я, вновь переходя в амплуа непоколебимой героини, эдакой "железной леди", осознающей все обстоятельства, разложенные на весах. — Ведь я была разлучена со своим возлюбленным, лишена всякого счастья. Я безумно люблю его... но увы, нам не суждено быть вместе!
— Кто так сказал?
— Убийство моего отца... — я немного покружила по залу с напряженным выражением лица. — Убийство моего отца было спланировано заранее. Кто-то был против нашего брака.
— Да, ты это повторила раз десять за все время... — Голос широко зевнул. — Но знаешь, разумнее звучать не стало. Ты типа решила пойти на поводу у явных злодеев, потворствующих Хаосу и войне? Или попросту струсила? И что это за шаблонность, невыразительность такая, почти суеверное — "не суждено"? Ты у нас вроде девушка образованная...
Из коридора донеслись шаги, и в тронный зал, шурша полами плаща, вошел Обест Мелетес, мой покорный слуга — человек, целиком и полностью понимающий истинное предназначение леди Крайше. Через Войну и Страдания к Миру — хотите сказать, это кредо антагониста?
«Лишь конченный циник и материалист вроде Голоса Разума может так думать!»
— Мне почудилось, — сказал Обест, обводя зал подозрительным взглядом. — Будто я слышал незнакомый голос. У вас все в порядке, госпожа?
— Все хорошо, господин Мелетес. Ступайте к себе.
Голоса Разума не мог видеть никто, кроме меня самой, и это, пожалуй, было самым досадным обстоятельством в жизни молодой предводительницы Федерации. Я была слишком слаба, чтобы совладать со своим здравомыслящим демоном в одиночку, и он то и дело брал надо мной верх, удерживая меня от принятия — я абсолютно уверена! — самых мудрых и взвешенных решений.
Очередная превосходная идея вдруг озарила мою голову.
«Может быть, я могла бы предложить ему свое прекрасное тело в обмен на...»
— Даже не думай, — запротестовал Голос Разума. — У меня не встает на романтических героинь.
— Черт, — рыкнула я, плюхаясь на трон и подпирая голову рукой. — Ты же и мысли читаешь, как я могла забыть. Ради всего святого, что мне нужно сделать, чтобы ты, наконец, оставил меня в покое?
— Ты серьезно спрашиваешь? Или это просто повод для нового лирического отступления в духе страдалицы Марины?
Я отвела глаза.
— Серьезно. Я больше так не могу.
Голос внимательно посмотрел на меня, выискивая обман, и я как следует поднатужилась, чтобы не выдать очередной патетический пассаж. Было тяжело, но промолчать получилось.
— Ну хорошо, — согласился Голос. Видимо, мои старания его убедили. — Я расскажу тебе в сто двадцать седьмой раз. — Он выудил из-за пазухи небольшую книжечку в кожаном переплете, раскрыл на середине и сверился и записанным в ней. — Нет, прошу прощения, в сто сорок второй...
— Начинай уже!
Голос Разума как следует прочистил горло.
— Итак, Марина, дорогая. Ты — наша звездочка, самая очаровательная и сексуальная блондинка в этой вселенной, не считая, конечно, Сируки и твоего бывшего жениха. Ты казалась вполне себе адекватным персонажем в самом начале, ну, до того самого момента, как отринула лорда Тео с его повинной, хотя даже это, в общем-то, имеет минимальное обоснование. Но затем... ох, мне даже описывать дальнейшее страшно.
— А что там случилось? — я заерзала на троне. Слушание сказаний о собственных славных делах всегда было для меня делом волнительным. — Я сделала что-нибудь такое, чем мой покойный отец, герцог, мог бы гордиться?
Голос посмотрел на меня как-то жалостливо.
— Увы, но нет. Ты пустилась в тотальное отрицание. Ты расторгла помолвку и соглашение о мире, которое, в общем-то, можно было назвать последней волей твоего отца. Далее последовал ряд совершенно необоснованных действий, направленных против мира, а не на его поддержание. Очевидно, ты ожидала повода для того, чтобы вступить в открытый конфликт с Альянсом, так что амбициозные действия новоиспеченного лорда Корнеро пришлись весьма кстати...
— Что ты такое говоришь? — я снова не выдержала. — Ты что, не понимаешь? Этот мир должен познать боль! Доверять кому-то — значит, полагаться на кого-то, а это делает нас слабее! Мы все плывем по водам бурного потока, именуемого судьбой...
— Да, да, — закивал мой невидимый спутник. — Ты начала превращаться в классического злодея сенена, только как-то... неуклюже, что ли. Неудивительно, ведь тебе не дали никаких предпосылок для этого. Задумайся! Злодеи сенена нередко росли в голоде и нищете, испытывали боль, теряли близких, сходили с ума — и лишь потом становились злодеями. Они были интересны и любимы нам потому, что несли в себе определенную историю. А ты, Марина — принцесса, выросшая в богатстве и роскоши, постигшая первую в своей жизни трагедию во взрослом, самостоятельном возрасте — ты пуста. Оттого твои бесконечные попытки выставить себя то несчастной, то сильной и гордой, облагородить свое стремление к войне и вообразить себе невозможность выбора выглядят очень неубедительно.
— Пожалуй...
Я вдруг подумала, что в его словах есть резон. Действительно, что движет мной, что побуждает совершать все эти импульсивные, иррациональные поступки?
— О господи, — простонала я. — Я что, правда... отдалась первому попавшемуся варвару? Этой во всех отношениях сомнительной личности? Я правда... отвергла всепрощающего Алексиса и убила своего двоюродного брата?
Голос приблизился и возложил руку мне на плечо, будто успокаивая. Лишь сейчас я заметила, что глаза у него добрые и понимающие.
— Марина, тебе не следует выискивать нелогичность во всем, что ты делала — понятно, что она так или иначе присутствует в любом твоем поступке. Тебе всего лишь нужно пересмотреть свои базовые взгляды на вещи. Вернее, их отсутствие... черное это не белое, понимаешь? А мир лучше войны. Мир — это высшая ценность. Это должно быть очевидно даже для пустых, условно заблудших персонажей вроде тебя.
— Да, — я почувствовала, как в уголках глаз начинают скапливаться слезы, и незаметно смахнула их. — Да, милый Голос, теперь я понимаю!
Голос Разума заметно повеселел.
— Ну, мы снова с этим разобрались! — он победно потер друг о друга руки. — Вообще, по классике жанра, вместить в твою хорошенькую головку эту светлую мысль должен был Тео, но ты не представляешь, скольких глупостей мы избежали, сделав это уже сейчас.
— Немного стыдно отбирать хлеб у главного героя, — сконфуженно заметила я. — Пусть даже такого невнятного...
— Не бери в голову, — успокоил Голос Разума. — Главное, что кризис миновал. Я тогда скатаюсь по-быстрому в Севис, хорошо? Там есть парочка персонажей, которым требуется мое внимание...
— Конечно, — улыбнулась я. — Езжай. Обещаю, когда ты вернешься, все будет как прежде... или даже лучше. Кажется, я снова чувствую себя живой и трезвомыслящей!
Голос тепло улыбнулся в ответ.
* * * * *
На городской площади, щедро политой теплым полуденным солнцем, стоял шум и гам. Жители повыходили из своих домов и плотно обступили огражденное возвышение, прилегающее к монаршему дворцу. За парапетом стояла горделивая, приосаненная Марина — потомственная предводительница Федерации, наследница воли своего отца, великого герцога.
Едва девушка воздела вверх руку, перешептывания в людских рядах прекратились. Все воззарились на госпожу восхищенными глазами.
— Мои верные подданные! — громко и с выражением начала Марина. — Как вы знаете, мы ведем кровопролитную войну против нашего заклятого врага, Альянса...
Какой-то мальчишка в толпе потянул за рукав дородную горожанку.
— Мам, а почему Альянс — наш враг?
— Потому что так повелось, вот почему.
— Но разве перед лицом угрозы враждебной потусторонней материи не было бы разумным забыть о прошлых обидах и объединить свои силы для сопротивления более могущественному врагу?
— А ну тихо! — огрызнулась женщина. — Как заговорил. Политик растет, ишь ты, молоко на губах не обсохло...
— Наша боевая сила еще не исчерпана, — вещала Марина Крайше, сопровождая речь изысканной жестикуляцией. — В принципе, мы могли бы контратаковать недруга, вверив управление армией в руки грамотных полководцев. С другой стороны, мы могли бы заключить мирное соглашение с Альянсом, не думаю, что он бы отказался, ведь в его главе сидит принц Алексис, с которым у нас продолжительные изматывающие отношения типа цундере...
— Ну ее к черту, — сплюнул Обест Мелетес, разворачиваясь на каблуках и быстрым шагом покидая площадь. — Даже мне уже очевидно, что этот ебучий сюжет себя не оправдывает.
— Но я подумала и решила, что мой следующий шаг должен не просто потрясти вас, — тон Марины стал мягким, почти ласковым. — Я хочу, чтобы вы все поняли, на какие муки и унижения в готова пойти ради достижения своих целей...
— А какие у нашей госпожи цели? — вновь спросил все тот же мальчишка у своей матери, растерянно переминаясь с ноги на ногу.
— А пес ее знает, — пожала плечами дама. — Зато послушай, как красиво говорит!
— Поэтому, — прерывающимся от нетерпения голосом продолжала королева. — Я избрала иной путь, свой собственный. Я нашла еще одно заморское государство — даже более удаленное и мятежное, чем Дартания — и предложила ему союз. Узрите же! В сей знаменательный день почтенные лорды государства Набдалдабитопия прибыли, дабы закрепить нашу дружбу через древнейший ритуал...
На сцену вышла вереница здоровенных темнокожих мужчин в плетеных сандалиях и набедренных повязках, вооруженных копьями. Весь вид их — и плохо зарубцевавшиеся шрамы, и густая растительность на мускулистых телах, и кровожадные улыбки — вызывал глубокий внутренний ужас и нежелание доверяться хоть в каком-нибудь ответственном мероприятии.
Марина подобрала свои многочисленные юбки и опустилась на четвереньки, продолжая лицезреть толпу взглядом не то блаженной, не то великомученицы. Чужеземцы принялись стаскивать свои набедренные повязки.
— Ну наконец-то! — заорал какой-то мужик в толпе. — Нашей цивилизации уже тысячи лет, а нормальную порнушку только сейчас подвезли. Слава Ее Величеству Марине!
— Слава Ее Величеству!
Толпа дружно зааплодировала, заулюлюкала. Все радовались, в особенности Марина, предвкушающая возможность вдоволь настрадаться ради чего-то стоящего.
Лишь один-единственный крик противился происходящему, продираясь сквозь завывания горожан — пронизительный, отчаянный крик Голоса Разума, только-только вернувшегося из Севиса и теперь в совершенном шоке взирающего на учиненную его подопечной вакханалию:
— МАРИНА, КАКОГО ХРЕНА?
* * * * *
Впоследствии выяснилось, что государства под названием Набдалдабитопия не существует, просто какие-то перепившие и перегревшиеся на солнце матросы словили белую горячку и, навыдумывав с три короба, соблазнили госпожу королеву на принятие очередного мудрого и взвешенного решения.
Тем не менее, многоходовочку Марины Крайше можно с уверенностью назвать успешной, поскольку лорды Альянса, услышав о ее героическом акте самопожертвования, тут же преклонили колено и согласились сдаться Федерации — при условии, конечно, что леди Марина согласится повторить данный акт на площади каждого уступившего города.
Голос Разума загрустил, запил и официально подал в отставку, а вслед за ним и Обест Мелетес.
Потом Марина Крайше, подарившая миру первую общественную порнографию, во главе пополневшей Федерации боролась с силами Хаоса, но это... это уже совсем другая история.
