***
Перед Синтией тоже стояла архиважная дилемма, не оставляющая места для других мыслей. Шоколадное мороженое или ванильное? Может, клубничное? Так сложно выбрать между хорошим и очень хорошим! Обычно девушка старалась следить за фигурой и ограничивать себя, но иногда ей безумно хотелось подсластить жизнь. Этим теплым утром она уже завтракала, однако не могла пройти мимо лакомства. Впрочем, на пути к вожделенному мороженому встали муки выбора. Продавец смотрел вдаль с меланхоличным выражением лица, пока блондинка водила взглядом по его товару, накручивала локон на палец и вздыхала. Очередь, выстроившаяся за спиной Синтии — человек семь — тоже переживала, но по иной причине. Им бы поучиться стойкости и невозмутимости у мороженщика. — Девушка, вы брать что-нибудь будете? — Первым не выдержал полный мужчина в пиджаке. С таким пузом ему вообще следовало отказаться от сахара. — Сколько еще ждать?! — возмущался юноша в бейсболке. — Девушка, ну хватит! Ребенок мороженое хочет! Пропустите — я быстро возьму! — внаглую требовала женщина с карапузом лет четырех. Тот обиженно шмыгал носом и размазывал сопли по мордашке. Синтия, не сказав ни слова, опять повернулась к лотку и уставилась на него. От людской нетактичности у нее портился аппетит. Не говоря уже о настроении. «Мешают, подгоняют… Куда спешат? Боятся, что все мороженое потает? — Дабы не раздувать скандал, Синтия возмущалась беззвучно. — А стоял бы перед ними Чемпион, они бы не чирикали! Ждали бы, как миленькие, сколько потребуется!» Девушка, которую так грубо отрывали от лотка, рассматривала два новых пути: взять по-быстрому хоть какое-то мороженое или удалиться с пустыми руками и обиженным видом. Увы, выбирать между плохим и очень плохим вариантом еще труднее. Неизвестно, к чему пришла бы девушка, если бы сбоку от нее не прозвучал робкий голос: — Прошу прощения… Если вы хотите… э-эм… самое вкусное, я бы посоветовал вафельный рожок с брусничным джемом. Я… э-эм… пробовал. Очень понравилось! Стеснительный паренек лет четырнадцати, одетый в серую футболку и трико, немедленно оказался в центре всеобщего внимания. Он смущенно покраснел и несмело улыбнулся Синтии. А блондинка подумала, что пропустила некие важные события в Хоэнне. Сначала оттуда приперся Лайл, заплутав по дороге в свою Юнову. Теперь еще и Хансу приспичило поменять обстановку. — Если ты настаиваешь… — она, наконец, потянулась за кошельком. — Нет-нет! Если вы не хотите… — Хочу! — Синтия решила сжалиться над очередью и вывела мороженщика из задумчивости: — Рожок с брусничным джемом! Два! Моему другу тоже! — опомнилась она. Нервная очередь провожала блондинку, не скрывая вздохов облегчения. А старый знакомый буквально расцвел, получив мороженое из рук девушки. Впрочем, неудивительно: то, что он — немного не от мира сего, Синтия заметила еще при первой встрече.***
…Знакомство произошло на Лиге Хоэнна и в самый неприятный для блондинки момент. Еще до начала чемпионата она на пальцах объясняла своему Принплапу: если он вновь подведет хозяйку, то сделает это в последний раз. Поедет не на хранение к бабушке, как остальные недотепы, а в новый дом и к новому владельцу! Горе-покемон вздрагивал, быстро-быстро кивал и таращился преданными, чистыми глазами. А Синтия зло сжимала кулаки: пингвин всегда смотрел преданно, перед тем как опозориться и опозорить хозяйку! Мир еще не знал такого бестолкового, необучаемого и никчемного покемона! То, что он стал-таки Принплапом после стадии Пиплапа, девушка могла объяснить только чудом. Как Синтия и боялась, ее команда выступила в четвертьфинале из рук вон плохо. Габайт и Риолу еле-еле осилили по одному покемону Лайла, в то время как другие просто летали по полю и не могли сделать ничего. А пингвин, не вняв предупреждениям, облажался в пятисотый раз! Сойдя с дистанции, Синтия почувствовала, что ее чаша терпения не просто переполнена, а фонтанирует злостью. Не откладывая в долгий ящик, девушка бросила клич сразу после боя, предлагая обменять Принплапа. Как правило, на состязаниях Лиги полно желающих заполучить редкого, иноземного питомца. «Стартовики» разных регионов почему-то ценятся больше всех, хотя есть покемоны гораздо лучше. Расчет Синтии оправдался полностью. Пяти минут не прошло, а к ней уже подошел парнишка в недешевом костюме, назвавшийся Хансом. Тренер-любитель, он не участвовал в турнире, но очень внимательно следил за ним с трибуны. Ханс с первого раунда болел за Синтию. И, что самое невероятное — за Принплапа! Он не смел и мечтать, что у него будет такой покемон, и с радостью ухватился за представившуюся возможность. Команда у Ханса состояла из всякой мелюзги — преимущественно водного типа. Среди этих речных и морских задохликов Майлотик выделялась, как Лугия среди стайки Пиджи. Настоящая королева водных покемонов. Любуясь ее величественной красотой, Синтия забыла о потенциале и эффективности. Она готова была забрать морскую змею за один только внешний вид! Ханс ненадолго замешкался и, казалось, он вот-вот передумает. Тем не менее ради Принплапа паренек расстался с прекрасным покемоном. Когда тренеры произвели обмен, Ханс долго благодарил и обещал, что с новым другом непременно станет великим тренером — таким же, как Синтия. У девушки был альтернативный прогноз по поводу его будущего: если он по доброй воле отдает Майлотик за Принплапа и даже не понимает, что тот — посмешище, никакое величие ему не светит. Сделкой Синтия была страшно довольна и о судьбе своего первого покемона не переживала. Правда, она немножко жалела Ханса… но возвращать Майлотик, когда юноша поймет, какое «сокровище» выменял, было жалко вдвойне. Девушка всерьез подумывала покинуть Хоэнн пораньше, чтобы оказаться от простофили подальше. К счастью, тогда ей хватило духу не убегать, а Ханс так и не пришел с жалобами и претензиями. И вот он объявился сейчас, проделав неблизкий путь от Хоэнна до Синно. Но совсем не для того, чтобы обвинять Синтию и требовать Майлотик назад! Паренек был невероятно зажатым — даже по сравнению с первой встречей. Будто вживую встретил знаменитость, фотокарточку которой годами держал рядом с кроватью, и не представляет, с чего начать разговор. Однако безмятежная болтовня на отвлеченные (не связанные с водными покемонами) темы и вафельный рожок с брусничным джемом (в самом деле вкусный) постепенно развязали ему язык. Через двадцать минут прогулки он уже свободно общался с девушкой и даже рассказывал о своей семье: — …А потом папа заключил какой-то важный контракт, и его моющие средства стали разлетаться, как горячие пирожки. Ох и разбогатели мы тогда! С одной стороны, здорово — родители меня завалили подарками. Но потом стало… э-эм… не очень. Родители поменялись, — Ханс на этом месте замолчал и не сразу продолжил, — не в лучшую сторону. Стали важными, напыщенными, перестали общаться со старыми друзьями. Потом за меня взялись! Правилам хорошего тона учили, заставляли носить неудобную одежду, обещают отдать в какой-то там престижный колледж… Ужас просто! Папа говорит, мы теперь не такие, как все. А почему не такие, я понять не могу! — жаловался он. Синтия кивнула, поддерживая скованного юношу. На Лиге Хоэнна он в самом деле выглядел неестественно и немного комично. Костюмчик с иголочки, идеально уложенные темные волосы, строгий галстук… Дать ему в руки черный дипломат — был бы готовый мини-бизнесменчик для обложки делового журнала! Более того, к своим годам паренек еще не набрал роста и был ниже Майи. Высокой Синтии он вообще в грудь дышал, из-за чего периодически пялился в ее вырез, вздрагивал, краснел пуще прежнего и быстро задирал голову. Девушку это здорово забавляло. — Богатенькие мальчики в простой одежде не ходят, — улыбалась она. — Но тебе так больше идет! Ханс подумал и энергично кивнул: — Да! Я в костюме, как деревянный! Сейчас мне даже дышится проще. Хорошо, что папа с мамой меня не видят. Как здорово, что я тут один, без них! Ханс сказал и осекся, будто его богатые предки могли выпрыгнуть из-за угла и строго отчитать. Он пролепетал: — Прошу прощения… Нельзя, наверное, так говорить… о родителях… Я не знаю… Похоже, Ханс пытался аккуратно разузнать, как Синтия относится к теме родителей и послушания. Блондинке опять пришлось его поддерживать: — Чем раньше покинешь родительское гнездо, тем лучше. Странствия и приключения закаляют! Ты ведь не сбежал из дома? Тебя отпустили? — пошутила она. — Нет-нет-нет! Отпустили, конечно! — Паренек засуетился и, по-видимому, шутки не понял. — Я их… э-эм… уболтал… Благодаря дедушке. Боюсь, это мое последнее путешествие. Вдруг родители засадят учиться и сошлют в этот свой колледж? — Ханс вздрогнул. — А ты раньше путешествовал? — Э-эм… да. Но только в близлежащие города. В другой регион — впервые. — Но почему Синно? — Блондинка, наконец, подвела разговор к интересующей теме. — Э-эм… — юноша опять взял паузу на раздумья, а затем пожал плечами: — Почему бы и нет? Слышал о Синно много хорошего. Еще я хочу участвовать в здешней Лиге. — Ха! — Прошу прощения… — привычно затянул обескураженный юноша. — Да нечего тут прощать! — отмахнулась Синтия, мысленно укорив себя за непроизвольный возглас. — Просто любопытно… Кого ни встречу, всех так и тянет в эту Лигу Синно… Будто там медом намазано. Она хихикнула тише и поспешила взять себя в руки. Какое-то время они с Хансом молчали и слушали птичье пение, которое упрямо пыталось пробиться сквозь шум большого города. Чтобы заговорить о самом главном, парню пришлось долго собираться с мыслями. И все равно слова плохо шли: — Э-э-эм… Я не знаю, как выразить вам свою благодарность… Синтия-сэмпай. Глаза блондинки расширились: — Как это понимать? — Э-эм… Если ничего не путаю, «сэмпай» означает «предшественник», «старший товарищ»… Почти наставник. Меня этим словам научил друг из Канто, и я постоянно путал «сенсея» с… — Я знаю, что такое «сэмпай»! — оборвала его Синтия. — Не о том спрашиваю! Почему ты зовешь меня… почти наставником? Теперь уже Ханс округлил глаза. Даже «экать» на время перестал. — А как же вас звать? Вы для меня — идеал тренера покемонов! Я вдохновляюсь вашими победами и тоже хочу чего-то достичь! Вы — мой сэмпай, а я — кохай. Ваш самый преданный поклонник и подчиненный! К такому повороту жизнь Синтию не готовила. Она, безусловно, мечтала о почитателях и целых фанатских клубах… но не прямо сейчас. У нее на счету пока нет громких побед, которыми можно восхищаться. Дойти бы до Лиги, показать там всем класс… Однако Ханс не унимался. Он вновь ошарашил Синтию: — Более того, вы дали мне Принплапа! У меня никогда не было такого чудесного друга! Он очень умный, веселый, чуткий… А как здорово дерется! Синтии стоило немалых трудов сдержать второе «Ха!», которое рвалось наружу. Поначалу она решила, что юноша издевается: — Шутишь? — Нет! Он классный! Я с ним добился многих побед! Синтия почувствовала, как у нее едет крыша. Чтобы приостановить этот губительный процесс, она задавала наводящие и довольно глупые вопросы: — С ним? — Да! — С тем Принплапом, которого выменял у меня? — Ну да! — Кроме шуток?! — Честное слово, Синтия-сэмпай! Этот покемон — лучший! Я мог бы выиграть с ним Лигу Синно! Хоть сегодня! Девушка закашлялась, а потом смущенно объяснила, что в рот что-то попало. Ханс перестал петь дифирамбы чудесным пингвинам и вспомнил другого важного покемона: — Синтия-сэмпай, а как поживает Майлотик? Вы с ней… э-эм… хорошо поладили? — Замечательно! — заверила его девушка. Потом предложила: — Она у меня с собой. Хочешь покажу? — О-о-о! Конечно, хочу! — Ханс страшно обрадовался. — А я тогда покажу своего лучшего напарника! Устроим встречу старых друзей!!! Синтия подкинула покебол, пряча тревогу. Раньше она не особо задумывалась о связи, сформировавшейся между ней и Майлотик. По поводу Габайт и Риолу вопросов не возникало: с первой связь установилась сразу, со вторым — даже не начинала (и может не начаться вовсе). Сдержанную морскую змею понять сложнее. Что у нее творится в голове? А вдруг она будет бурно радоваться Хансу и показывать, как ей плохо с нынешней хозяйкой? Тогда останется только сгореть со стыда! Однако Майлотик не подвела, не подставила Синтию. Она, разумеется, узнала мелкого паренька, изобразила на своей морде что-то типа улыбки (насколько это возможно для морской змеи) и склонила голову, давая восхищенному Хансу себя погладить. Но и только. Точно так же Майлотик вела себя с Майей, которую не знала совсем. Вежливо, дружелюбно, но без лишней сердечности. Как раз то, что нужно. Налюбовавшись вдосталь Майлотик, которая якобы стала в десятки раз ярче, краше и элегантнее, юноша вспомнил, что тоже пообещал Синтии кое-что. Его оплошность была очень кстати — позволила блондинке понаблюдать за встречей старых знакомых и не отвлекаться. Потому что когда вышел покемон-пингвин, Синтия резко потеряла интерес к Хансу, Майлотик, Лиге и всему белому свету. Ее челюсть плавно поехала вниз, но сейчас девушке было плевать, как она смотрится со стороны. Удивительно, что это ни разу не мелькнуло в разговоре, однако партнер Ханса вовсе не был Принплапом! Перед девушкой предстал крупный и массивный императорский пингвин. Окрас у него был преимущественно черный, но через все туловище проходил синий выступ, подобный килю, который соединялся с костяным «воротником». Аналогичные синие наросты окаймляли его ласты размером с весла. От воротника начинался белый узор на всю грудь, напоминающий кружевные оборки жабо. И без того большому пингвину визуально добавлял роста его желтый клюв, верхняя часть которого растраивалась и превращалась в настоящий вертикальный трезубец, грозящий небу. Синтия испытала второе серьезное потрясение за день. Никаких сомнений — это был Эмполеон! Но как пингвин-лентяй мог развиться в такую пернатую гору? Вдруг это недоразумение или розыгрыш? Нет, все-таки это тот самый покемон! Пингвин узнал Синтию моментально. В первые мгновения он даже попятился и опасливо глянул на нее из-под ластов. Будто до сих пор боялся получить по шее за свои косяки. Огорошенная Синтия не разобрала, что у нее спрашивает Ханс. Тот повторил: — Хорош, правда? — Колоссально, — брякнула девушка, пытаясь согласовать картинку перед глазами и свои пошатнувшиеся представления о покемонах. — Спасибо! — Ханс весь покраснел от удовольствия. Затем на него снова напала неуверенность в себе: — Прошу прощения… Наверное, я не должен… У вас свои дела есть… Но не могли бы мы… э-эм… Не могли бы… Опомнившаяся Синтия кивнула, не дожидаясь, пока паренек прожует словесную кашу. С того момента, как он принялся воспевать пингвина и «много побед», девушке стало очевидно, что на уме у «кохая». — Майлотик против Эмполеона? Бой один на один? Я только за! Императорский покемон гордо выпрямился. Парень восторгался благородством «Синтии-сэмпай». А блондинка машинально кивала и думала, что для нее этот бой тоже важен. По словам Ханса, ее прежний покемон стал сильным. Но он не мог стать сильным — по той же причине, по которой солнце не встает на севере, а облака не кидаются на людей. Это априори невозможно! Вопрос назрел, и ответить на него могла только битва.***
Синтия и Ханс в сопровождении покемонов свернули в арку и начали изучать окрестные дворы. Вскоре они отыскали то, что нужно — подходящую площадку с белой разметкой. Детей, играющих друг с другом или со своими покемонами, поблизости не было, так что два тренера никому не мешали. Можно было ринуться в бой и установить истину путем эксперимента, но блондинка перед началом спарринга все-таки строила теории. Тренер-профан, типа Майи, уже заявил бы, что Синтия упускает самое важное обстоятельство: слабому покемону ни за что не достичь высшей стадии эволюции. Только это спорный вопрос. Существуют лазейки, позволяющие развивать покемонов «без труда и без науки». Можно закармливать их особыми конфетами для ускоренного роста. Без должных тренировок получится этакий воздушный шарик: с виду большой-внушительный, а тронешь неловко — лопнет. Можно отдать покемона специально обученным воспитателям на месяц-другой. Такие услуги обожают владельцы Мэджикарпов, которым не хватает терпения делать из бесполезных рыбин Гьярадосов. Ну и нельзя забывать о том, что семья Ханса богата. Зажиточным тренерам наверняка доступны другие методы подготовки — легкие, быстрые и эффективные. Ханс и Эмполеон ощутимо нервничали и без особого успеха пытались это скрыть. Майлотик бросила на блондинку выразительный взгляд, а та чуть заметно кивнула и тихонько посоветовала готовиться к муторному бою. Когда сталкиваются естественные антагонисты — вода и молния, лед и трава, сталь и пламя — сражения выходят яркими, напряженными и скоротечными. Здесь все будет с точностью до наоборот: Майлотик с Эмполеоном настолько совместимы по типу, что могут бороться и десять, и двадцать минут… Или до полного истощения. Змея — чистая вода, пингвин на последней ступени развития — вода, укрепленная сталью. Жидкость и металл взаимодействуют настолько вяло, что едва вредят друг другу. Правда, у Майлотик в запасе есть «Ледяной луч»… который тоже бессилен перед типами, соединившимися в Эмполеоне. По непонятным блондинке причинам водные покемоны почти не страдали от ледяных атак, хотя обычная вода исправно застывает при низких температурах. Но стоит ли жаловаться? Все-таки Синтия собиралась изучать и анализировать. Не Ханса, конечно (кому интересен юный мямля?), а Эмполеона. Как он ведет себя в сложных ситуациях? Сколько сил вкладывает в удары? Хорошо ли переносит ответные атаки? Слабый во всех отношениях покемон разительно изменился внешне. Но каков он внутри? — Э-эм… Мы начинаем или как? — подал голос юноша. — Начинай первый, если готов, — любезно предложила блондинка. — Тогда… Может, сравним наши водные атаки? «Как предсказуемо… Ни капли фантазии». Синтия его осудила. Мысленно. Вслух она сказала: — Хорошая идея. Майлотик, «Аквахвост». — Эмполеон, начинаем! — Ханс взмахнул рукой. — Сделай «Водоворот»! Как и юный хозяин, пингвин хотел показать себя в наилучшем свете. Подняв голову, он создавал большое количество воды и старался не уступать покемону Синтии. Оба потока сформировались и закручивались в огромные спирали. Когда накопилось достаточно энергии, высокий водяной смерч Эмполеона и длинная волна Майлотик столкнулись практически в центре площадки. Они не нанесли урона самим покемонам, взаимно уничтожив друг друга, зато добавили бою яркой, почти курортной атмосферы. Разлетевшиеся брызги переливались всеми цветами радуги и орошали кусты по соседству. Когда небольшой дождик остановился, Синтия заметила: Ханс ждет ее оценки. — Недурно. Видно, что Эмполеон старается, — девушка сдержанно похвалила императорского покемона. Про себя блондинка отметила, что атака действительно не из слабых. Неводному покемону лучше не попадать в смерч таких размеров. Пингвин повернулся к хозяину и указал ластом себе в грудь. Будто спрашивал, его ли сейчас похвалили, и не лгут ли уши. Ханс заверил: — У тебя все получится. Повторим «Водоворот»! — А мы используем «Стальной хвост». Второй водяной вихрь не уступал первому, однако Синтию и Майлотик он не испугал. Морская змея, вытянувшая хвост в сторону оппонентов, замахнулась им и ударила по «Водовороту». Вихрь разлетелся, как песочный куличик от удара лопаткой. Все, чего он добился — облил Майлотик и заставил ее прекрасную чешую сверкать. — Ладно… Теперь заморозь его, Майлотик. Пингвин не уворачивался и не активировал защитные приемы. Он всего лишь прикрыл голову ластами, и на них начал намерзать лед. Намерзал возмутительно медленно — ему мешала высокая сопротивляемость к холоду. Императорский покемон дождался конца атаки, стряхнул небольшие куски льда… и в следующий момент заблокировал «Стальной хвост». Сделал он это точно так же — голыми ластами. Когда Эмполеон промахнулся своим третьим «Водоворотом» и качнулся от «Аквахвоста», Синтия не выдержала. Изучение изучением, но бой становился просто скучным. — Ханс, твой напарник покажет что-нибудь, кроме «Водоворота»? — едко поинтересовалась она. — Мы показали уже три атаки, а он… Блондинка осеклась и посмотрела на соперника другими глазами. Не рано ли она потеряла бдительность? Не веря в успехи Ханса и Эмполеона, девушка сражалась неосторожно и выложила практически весь свой арсенал. Парнишка ухитрился не показать ничего за исключением заурядной водной атаки. — Мы с ним еще немного нервничаем, Синтия-сэмпай, — Ханс опять краснел. — Сражаемся с таким тренером… и еще — с Майлотик. Но если вы хотите… э-эм… поддать жару… — Покажи мне все! — нетерпеливо крикнула девушка. Сделанного не воротишь. — Ты ее слышал, Эмполеон. Давай «Травяной узел»! Земля перед Майлотик позеленела, и из нее поперли к солнцу молодые побеги. Выросшие сантиметров на двадцать травинки разбивались на пары и сами завязывались в узелок. Морская змея не успела перестроиться и зацепилась за них. Затем застыла: гибкие побеги обвивали ее длинный пестрый хвост, мешая двигаться и атаковать. — Майлотик, соберись! — воскликнула Синтия. Она слышала возгласы морской змеи и отлично понимала, что «безобидные» травинки представляют для нее большую опасность. И чем тяжелее покемон, тем опасность больше. Об этот коварный «Узел» в прямом смысле споткнулся массивный Самурот Лайла, что стоило его хозяину победы в Лиге. А Майлотик при всей своей грациозности весит даже больше — центнера полтора. «Травяной узел» полностью изменил ход поединка. Эмполеона нужно было уложить поскорее… но без суперэффективных атак это задача нетривиальная. Синтия приказала пустить в ход «Ледяной луч», однако Эмполеон раскрутился, выполняя «Сверлящий клюв» — атаку летающего типа. Вращающийся пингвин не обратил внимания на луч, ударил змею и отшвырнул ее. Тогда-то Синтия сделала неприятное открытие: у покемонов паритет, когда они меряются водными атаками, но остановить «Клюв» Майлотик не в состоянии — не хватило сил. А маневрировать не дает трава, путающаяся под… хвостом. Скрепя сердце и осознавая, что почти утратила инициативу, Синтия велела Майлотик лечиться «Аквакольцом». Чем меньше трепыхалась морская змея, тем смелее и активнее становился императорский покемон — будто в него переливалась чужая воля к победе. Майлотик очень медленно восстанавливала силы, а Эмполеон воткнул ласты в землю и стал бросать в противницу бурые комья. «Грязевой шлепок» — простой земляной прием. Тем не менее он действовал на морскую змею, сбивал ее с толку, вынуждал жмуриться и мотать головой. Она остановила «Аквакольцо» и тут же допустила ошибку — наклонилась слишком низко. Через пару секунд Майлотик тонко вскрикнула — ее длинные, похожие на розовые волосы, плавники легли на землю и были захвачены «Травяным узлом». Окончательно запутавшись, морская змея попробовала попасть в Эмполеона «Аквахвостом», но тот продолжил атаки, запустив «Водоворот» после второго «Грязевого шлепка». — У нас вроде получается, — возбужденно пробормотал Ханс. — Эмполеон, еще раз «Сверлящий клюв»! — Не стоит, — подняла руку Синтия. — С нами уже покончено. «Водоворот» пропал, и стало видно, что Майлотик распласталась на земле и не сопротивляется. Ханс и Эмполеон взирали на нее, будто громом пораженные, и не могли поверить в победу. Синтия тоже не верила и переживала третье потрясение кряду. — Абсурд, — тихо произнесла она, убирая Майлотик в покебол. — Как Эмполеону это удалось? В чем ваш секрет? — Ну-у-у… — вопрос явно озадачил Ханса. — Мы вдохновились и много занимались после Лиги. Что еще? Ну, попутешествовали, повстречали несколько сильных тренеров… Я… э-эм… позаимствовал идею «контртактики». Это когда узнаешь, какие покемоны опаснее всего для твоего, а потом специально учишь приемы, чтобы от них отбиваться. Вот Эмполеон, к примеру, будет бить электрических покемонов «Шлепком грязи», земляных — «Травяным узлом», а… — Что ты мелешь? — внезапно разоралась Синтия. — Это все — обычная, базовая, банальнейшая подготовка!!! Все нормальные тренеры делают то же самое! А я хочу знать секрет! Принплап звезд с неба не хватал! Никогда! Ты полностью изменил его! Как?! Эмполеон попятился от ее крика и плюхнулся наземь. Ханс же думал довольно долго, глядя то в небо, то под ноги, то на соседние дома. Наконец, он выдавил из себя: — Я… не задумывался об этом. Мы… просто поладили. И поверили друг в друга! «Поладили. Поверили. И никаких тебе особых тренировок, — думала Синтия. — Че-пу-ха! Мальчишка втирает мне очки!» — Я вас чем-то обидел, Синтия-сэмпай… но не пойму, чем, — Ханс заговорил жалобным тоном. — Что мы сделали не так? Причинили Майлотик слишком много боли? — Нет! — Было непросто, однако девушка взяла себя в руки. Ее голос стал таким же ровным, как и мысли. — Ты молодец, Ханс. И Эмполеон тоже. Дело во мне. Накопилось много всякого… за последние дни. Сорвалась по пустякам. Ложь звучала правдоподобно и мягко намекала, что лезть к блондинке в душу за подробностями не стоит. Но Ханс, поразмыслив, заявил: — Знаете что? Когда мне становится тяжело и тоскливо, я люблю ходить на рыбалку. Расслабляешься, дышишь свежим воздухом, впитываешь свежесть реки… Иногда бывают приятные сюрпризы, если кто-то клюнул. Почему бы нам не сходить на рыбалку вместе? — вдруг предложил юноша. — Мне тут показали отличное местечко! Мрачная девушка спросила: — Ты это серьезно? — Серьезно! Еще говорят, что там попадаются редкие покемоны! «Мне не нравятся эти заходы издалека…» — Ханс, — твердо начала блондинка, — не принимай это на свой счет, пожалуйста, но я предпочитаю странствовать одна. Да, я тебя вдохновила и все такое, но мне не нужны последователи, подмастерья, оруженосцы… Тебе лучше учиться у других тренеров. У тех, кто чего-то достиг в жизни. «А неплохо сказано! Только чуть жестковато, — дала себе оценку Синтия. — Почему я не нашла таких веских слов для Майи?» — Вы не так поняли, Синтия-сэмпай. Я не навязываюсь. И совсем не хочу мешать вашим приключениям! Просто… Я приехал в город только вчера и больше никого здесь не знаю. Не могли бы вы… побыть со мной еще немного? Денек-другой? Пожалуйста! — Он опять перешел на жалобный тон и усилил эффект умоляющим щенячьим взором. Синтия покорилась его гипнозу, догадавшись, каким образом паренек уламывал родителей. — Если так подумать, я сто лет не была на рыбалке, — призналась девушка. — И мне рановато двигаться на восток. Думаю, я задержусь на несколько дней, а потом выиграю значок в гиме Джубилайфа. — Аномальный значок? Он мне тоже понадобится! — оживился Ханс. — Значит, договорились? Клево! У вас есть удочка? — Увы. Дома осталась. Может, удастся взять удочку напрокат? — Да зачем? У меня есть запасная! Блесны, лески, поплавки… Все, что душе угодно! — Молодец, — Синтия похвалила юного рыболова вполне искренне. — Тогда я занесу Майлотик в центр покемонов, переоденусь, и мы встретимся на этом же месте. Ханс отнесся к ее словам с восторгом. Чтобы повеселеть, загрустить и развеселиться снова, ему требовалось совсем не много. Эмполеон тоже выглядел радостным, хотя откровенно смущался, встречаясь взглядом с блондинкой. Девушка посмотрела на своего бывшего покемона еще разок и ощутила, что ей все проще мириться с этим конфузом. Напрашивался логичный вывод: гадкий пингвин был умелым всегда, но из чистой вредности сражался вполсилы и прикидывался слабаком. Затем попал к Хансу, удачно сошелся с ним характерами и раскрыл свой потенциал — вплоть до эволюции. Синтия и водный стартовик никогда не были совместимы. Обменять Принплапа было верным решением. И никто в этой ситуации не виноват. Последняя мысль была особенно приятной и успокаивающей. Вот бы и другие проблемы решались этой фразой! Как, например, с Май… «Сейчас-то я зачем вспомнила Майю? Она тут вообще не при чем! Гиратина ее подери! — раздраженно подумала Синтия, устав от навязчивой мысли. — Чья это вообще история — ее или моя? Плевать на Майю! Наверняка у них с Дафной все в полном порядке!»***
— Я в полном порядке, — доказывала Майя подруге. — Почему мне нельзя вставать? Она уперлась в подушку, попробовала приподняться. Однако Дафна уверенно укладывала ее обратно. — Сказано тебе — лежать и поправляться! Слушай, что умные люди говорят! В порядке она… У кого температура 37.7? — с укоризненным видом она помахала в воздухе градусником. — Кто за завтраком ничего не ел? — Я какао выпила. А есть почему-то не хотелось, — оправдывалась Майя. — Вот именно. Не выдумывай и не капризничай! Майя вздохнула и пристально посмотрела на подругу: — Ты сама плохо выглядишь, Дафна. Во сколько ты легла? — Не помню, — брюнетка по инерции ответила честно. — Дела были важные… то есть дело. Мне бы на почту сходить… Я быстро — за часик обернусь! Ничего страшного? — Ну конечно! — Майя немного обиделась. — Иди смело! Так и быть — буду валяться! Дафна успокоилась и собиралась идти немедленно. Но ее планы нарушил негромкий стук в дверь. Можно сказать, деликатный, а не уверенный и громогласный, как у Брендона, который приперся ни свет ни заря, чтобы узнать, как себя чувствуют путешественницы. — Стучат, — зачем-то произнесла вслух брюнетка. Майя ойкнула и натянула одеяло до носа, несмотря на то, что лежала в пижаме. — Может, это вчерашний… человек? — Девушка будто не знала, какое слово лучше подходит тренеру неопределенного возраста, и выбрала нейтральное обозначение. — Соломон? Не исключено. Дафна тихонько вздохнула — разговор отнимет время, и почта может закрыться на перерыв — но, подобно Майе, сделала вид, что все прекрасно. Она открыла дверь и не очень удивилась появлению Райли. Ближайший помощник Байрона был ее второй версией — сразу после Соломона. — Добрый день, — поприветствовал он брюнетку. — Я могу войти? — Проходите, — Дафна машинально обратилась к судье на «вы», несмотря на возраст. Райли вошел, хотел разуться в прихожей, но ему под ноги подвернулась страшная пара обуви, принадлежащая Майе. Парень споткнулся и вынужден был ухватиться за дверную ручку, а Дафна покраснела от стыда. Линяющее убожество, у которого подошвы отслаивались, нужно было спрятать подальше. Раньше эти симпатичные ботиночки выглядели нормально, но не переваривали влажность и глубокие лужи. Нырять с ними в реку тем более не стоило (производитель наверняка бы это упомянул, если бы ему хватило фантазии). Промокшую одежду Дафна высушила, но ботинки обрели такой вид, словно их постирали пару часов с каменной крошкой вместо стирального порошка. Осталась у Майи только старая зимняя обувь, в которой она истоптала северную часть Синно. Заметив интерес рефери, Дафна смутилась и прошептала: — Здесь поблизости есть магазин обуви? — Я не интересовался женскими моделями, — подстраиваясь под нее, Райли ответил так же тихо, — но в центральном районе вы наверняка найдете, что нужно. Судья отодвинул обе пары в угол, чтобы не мешались, и пошел здороваться с Майей. Там разговор пошел по накатанной дорожке: девушка уверяла, что здорова, как Таурос, и готова вернуться к тренировке, а Дафна качала головой. Райли не стал воспитывать больную и просто посоветовал не перенапрягаться. Потом он последовал примеру врача, Брендона и Майи: тоже отметил болезненный внешний вид Дафны и ее бледность (естественный цвет, если что). Брюнетка привычно поклялась вести здоровый образ жизни с сегодняшнего дня и питаться правильно, а не от случая к случаю, как в период депрессии. Райли подбадривал Майю и давал банальнейшие советы, вроде «пей побольше жидкости», а Дафна вспоминала удивительный случай, произошедший вчера. Пока брюнетка философски размышляла о силе и слабости Синтии, внезапно обнаружилось, что и самих подруг активно ищут. Резко затормозившая полицейская машина ослепила их фарами, отчего Дафна вздрогнула, Септайл что-то буркнул и прищурился, а Соломон ограничился тем, что законопослушно застыл на месте. Из-за слишком яркого света девушка разобрала только силуэты (один — слишком ушастый, чтобы сойти за человека, а еще три — более-менее нормальные). Знакомый голос позвал Майю по имени, а потом захлопали дверцы машины. Лукарио (тот самый силуэт с ушами) был перевозбужден; его хозяин в синем сдерживал эмоции лучше; Брендон одновременно и радовался, и сердился, спрашивая, где же девушек носило. Но археолога с ошеломляющей легкостью перекричала полицейская Дженни. Не отрывая свой толстый зад от водительского сидения, она громко возмущалась и допытывалась, почему ее заставляют все бросать и искать каких-то странствующих бездельниц, если те никуда не пропадали. Майя от криков проснулась, но могла только непонимающе глазеть на припозднившихся спасителей. Соломон проявил чудеса мимикрии и буквально исчез на ровном месте, оставшись в стороне от чужих разбирательств. Отвечать на вопросы пришлось Дафне, и на этот раз она говорила правду, не решаясь водить за нос блюстительницу порядка. Конец разговора получился неожиданным: Дженни-скандалистка выдохнула, по-быстрому «закрыла дело», поскольку пропажа нашлась, и собралась ехать в участок. Не тут-то было: Брендон выразил протест в своей фирменной манере, а потом, взывая к совести и порядочности полицейской, потребовал организовать поиски преступниц. На этом месте Дафна поняла: покой и сладкий сон им будет только сниться. Чтобы полусонная Майя не таскалась по коридорам и приемным до полного изнеможения, брюнетка уговорила полицейскую все-таки отпустить их с Соломоном в центр. Дафна находилась в центре неприятной истории с самого начала, поэтому обещала рассказать все в мельчайших деталях и помочь составить фотороботы преступниц. Пока непрерывно стонущая и жалующаяся на свою нервную работу Дженни таскала туда-сюда некие бумаги, брюнетка перекинулась парой слов с Брендоном и Райли. Так она узнала, что пропавших подруг хватились бы не скоро, если б не тренер-археолог. Брендон вернулся в центр покемонов во второй половине дня, переделав свои дела, и решил полюбопытствовать, как прошла битва, к которой Майя усердно готовилась. Не застав девушку и ее темноволосую подругу на месте, он позвонил в гим Оребурга. Трубку взяла какая-то женщина, которая сразу предупредила, что на битву записаться нельзя — из-за нештатной ситуации арена закрыта на ремонт. Тем не менее одна соискательница успела пройти испытание. Археологу показалось странным, что после сложной схватки Майя первым делом не помчалась лечить покемонов — на нее это не похоже. Не долго думая, мужчина отправился прояснять ситуацию. В карьере до сих пор был бедлам, но Брендону посчастливилось наткнуться на Райли и расспросить его. Археолог не узнал, куда пошла Майя, но укрепился в своих подозрениях, когда услышал, как загадочно себя ведет «несокрушимая» арена каменного гима. Потом и Райли всерьез занервничал, вспомнив, в какую переделку недавно попал сын Байрона со своей подружкой. Лукарио опять же странно себя вел, но рефери казалось, что шакал-эмпат до сих пор переживает из-за землетрясения. Райли передались опасения Брендона, и он предложил поскорее обратиться в полицию. Там мужчинам пришлось по кирпичикам ломать глухую стену непонимания и пофигизма: Дженни отказывалась признавать девушек пропавшими без вести, предполагала, что они спокойно где-то гуляют, и открыто требовала не разводить панику. В дальнейшем негодование полицейской достигло апогея: стоило только ей прислушаться, уступить и начать поиски, как «пропажа» сама объявилась! После такого поворота событий у Дженни окончательно пропало желание кого-то ловить. Позднее Дафна узнала от Райли, что мужчины сами затеяли охоту на охотников, не полагаясь на бесполезную девицу в форме. Следом за ними едва не увязался рассерженный Байрон, которого рефери ввел в курс дела по телефону. Гим-лидера насилу убедили не пороть горячку и оставаться дома. Несмотря на опасность, в лесу мужчины разделились, однако для них все закончилось хорошо. Парочке пугливых охотников «Цепи», которых Райли выковырял из хитроумно замаскированной землянки, не так повезло (Брендон, вернувшийся без трофеев, ревниво ворчал, что с Лукарио и он бы всех учуял издалека). К сожалению, отловленные злодеи были непричастны к похищению Майи и Дафны, а настоящих виновниц уже и след простыл. — …Преступное разгильдяйство, на мой взгляд. Брендон нашел более точное и хлесткое определение, но его нельзя произносить при дамах. А ты как считаешь, Дафна? — Извините… Задумалась, — смущенно призналась брюнетка. Она не в первый раз уходила в себя и теряла нить разговора. С этой привычкой пора было что-то делать. Майя чуть заметно улыбнулась, а Райли спокойно пояснил: — Мы говорим о современной полиции. В ней определенно что-то прогнило. Дафна спорить не стала. У полицейских одинаково плохо получалось ловить охотников и вызволять их пленников. Но оказалось, что она неверно поняла мысль судьи. — Безразличие и некомпетентность — это лишь полбеды. Вы, девочки, привыкли путешествовать и рисковать. Правильно я понимаю? — Дождавшись, пока собеседницы кивнут, Райли дал им дельный совет: — Тогда держитесь поближе друг к другу и к проверенным товарищам вроде Брендона. А от полиции — подальше. — Потому что они все испортят? — простодушно предположила Майя. — Проблема кроется несколько глубже. Совсем, как на нашем поле для гим-битв, — задумчиво произнес судья. — Может, вы слышали о Чокнутой Дженни? — Нет! — в унисон ответили удивленные путешественницы. — Звучит, как газетная утка, но я услышал эту историю от человека, которому доверяю. На юго-западе Синно замечали странную полицейскую Дженни, которая словно одичала. По слухам, она прячется где-то между Сандгемом и Джубилайфом, нападает на одиноких путников и утаскивает их в чащу. Никто не знает, что происходит потом. — Ну это перебор! — не поверила Майя. — Полиция такого не допустит! Они бы давно нашли ее и задержали. — Если бы могли. И хотели, — загадочно ответил Райли. — А вот вам еще пища для размышлений: ЧП в нашем гиме. Дафна, ты в курсе, что произошло? — В общих чертах. Майя рассказывала за завтраком. — Хорошо. Но вчера произошел интереснейший случай, о котором вы не знаете… Майя с Дафной устроились поудобнее и приготовились слушать. А очередная история судьи была похлеще байки про Чокнутую Дженни. — Итак, — начал Райли, — как вы понимаете, Байрон до сих пор ищет виновника инцидента. Не добившись внятного ответа от простых сейсмологов, он вызвал их главного инженера. К моему большому удивлению, главный инженер не желал признавать вину, хотя все факты налицо. Но и свою подтверждающую резолюцию на документе он объяснить не мог. Все твердил о подделках и обманах. Майя громко чихнула. Райли сделал паузу, пожелал ей здоровья и продолжил: — Когда Байрон припер главного инженера к стене, тот стал рассказывать совсем дикие вещи. Был один загадочный момент, о котором он упоминать не хотел. В тот день, когда инженер планировал отнести заключение в гим, его на улице ни с того ни с сего задержала полиция. Якобы обознались — приняли за вора-карманника. Его отпустили с извинениями, но через три часа, и инженер сильно разозлился. Впрочем, суть не в этом. Инженер держал дома заключение о состоянии пород и отнес его Байрону в тот же день, когда закончил составлять. Фактически из пункта А вышел один документ, — Райли перешел на аналогии из арифметики, — а в пункт Б пришел другой — с противоположным выводом. Если верить инженеру, он не выпускал заключение из рук… вплоть до задержания. Разумеется, в полиции у него изъяли вещи и вернули только через три часа. Интересный момент? — Так что же? — решилась спросить Майя. — Бумаги подменила полиция?! — Байрон задал тот же вопрос. Напрямик. Наш инженер струхнул, отказался говорить, и больше мы из него ничего не вытащили. Однако его версия запала мне в душу. Дафна повернула голову и убедилась, что окно в комнате закрыто. Получается, что холод, который неожиданно защекотал ее кожу — никакой не сквозняк. — Вы клоните к тому… что враг проник в полицию и разъедает ее изнутри? Ответ был еще хуже, чем рассчитывала Дафна: — Пока мы не знаем правды, безопаснее считать врагом всю полицию, — прямо заявил Райли. Потом он неловко улыбнулся: — Простите. Я хотел предостеречь, а не напугать! Последняя фраза была неуместна. Райли и напугал, и заставил серьезно задуматься.***
Заговоры заговорами, а на почту идти надо было. У Дафны от недосыпа и пролитых слез покраснели глаза, но она — наверное, с двадцатого раза — составила письмо, в котором прощалась со Сьеррой навеки. Слова брюнетка подбирала не одни сутки и все равно долго мучилась над измятыми листами бумаги. Прощальное послание обязано было быть коротким, теплым, но не дающим Сьерре напрасной надежды. Но и не задевающим ее чувства — ни в коем случае! Почему бы просто не воспользоваться телефоном? Дафна чувствовала, что не свяжет двух слов, как только услышит голос любимой. Сейчас она лучше понимала терзания Майи, когда та опасалась звонить родным. Буквально в нескольких предложениях Дафна объясняла ситуацию, просила прощения и обещала никогда не забывать Сьерру. Опустив послание в почтовый ящик, она ощутила, что камень с души свалился. Дело сделано, и ничего уже нельзя изменить… …Вот только Дафна не задумывалась, что письмо может не дойти до адресата. И даже до Сноупойнта. Оно отошло на два километра и вместе с почтальоном на велосипеде грохнулось в яму, которой еще недавно на дороге не было. Двое охотников, сидевших в засаде, не долго радовались — при падении жертва вывихнула ногу и не могла идти самостоятельно. Злодеи намучились, пока вытягивали напуганного и страдающего от боли почтальона, после чего оттащили жертву подальше от дороги, связали, заткнули и стали сооружать носилки. Исковерканный велосипед бросили в яме, а вот сумку на ремне, набитую конвертами и мелкими посылками, один охотник забрал себе. Опытному вору очень нравились деньги и ценные вещички, которые порой отправляют беспечные люди.***
Тесно. Жарко. Устали ноги. В голове гудит от воплей и жалоб, которым не видно конца. В общем и целом жизнь ужасна… но могло быть куда хуже. Поверженные и униженные охотницы притащились в лагерь «Цепи» сами — принимать заслуженное наказание. В первую очередь их вел страх. Пуститься в бега все равно невозможно — быстро выследят и силой приведут обратно. Потом уже ничто не спасет, ведь Джалейв не прощает предательства. Этой догме обязательно учат каждого охотника. Напарниц держали и пытали в одном месте — в южной части лагеря (за туалетами) и на самом солнцепеке. На Пенни не было даже самой пустяковой веревочки. Вместо этого ее заперли в поставленной стоймя железной коробке — такой узкой, что грудь упиралась в решетку при неосторожном движении. Длина была не намного больше, и если бы не толстые прутья, дающие прекрасный обзор, девушка давно впала бы в истерику, заново переживая страхи времен «инициации». Пенни изнемогала от жары и чувствовала, как обжигают нагретые стенки. Джолин приходилось еще хуже. Для нее могли бы поставить второй ящик-клетку… но Фиск любил разнообразие и все новое. Коварно ухмыляясь, он обещал, что существенно сократит время наказания, если одна из охотниц опробует его очередное творение. Пенни предпочла отказаться — она побаивалась фантазии здоровяка — а ее подруга сдуру согласилась. За язык никто не тянул: теперь она лежала на стальной подставке (хорошо хоть, с подстеленным ковриком) в дико неудобной позе, скованная «кабанчиком». Затейник Фиск сварил из металлических труб и колец конструкцию, к которой кандалами крепились руки, ноги, талия и даже шея жертвы. «Кабанчик», созданный цепями или веревками, сам по себе оказывает колоссальное давление на мышцы и суставы, а устройство командира намертво фиксировало свою добычу в одном положении. О побеге не могло быть и речи — пленнику стоило беспокоиться о том, сможет ли он разогнуться после освобождения… хоть когда-нибудь. Смирившаяся со своей участью Пенни готова была молча переносить жару, тесноту и даже непрекращающийся бубнеж напарницы. Но той наскучило проклинать Майю, Дафну, Синтию и своего командира. Она переключилась на тех, кто ближе: — Я все просчитала! Придумала идеальный план! Мы должны были уйти с добычей! Как, Пенни? Как ты могла меня так подставить?! — Я виновата? — потрясенная Пенни выпучила глаза. — Ты и Джоуи! — кипятилась Джолин. — Но он — чмо и тряпка! Всегда таким был. А ты… На чьей ты стороне вообще? — Благодаря мне мы смогли уйти, — Пенни старалась, чтобы голос не дрожал. — Нам пришлось убраться из-за тебя! — отрезала напарница. — Я боролась за троих, пока ты стояла и смотрела. Просто смотрела! Будь ты проклята! — она сорвалась на вой. Пенни закрыла глаза, чувствуя, как в груди все сжимается, и комок подкатывает к горлу. Она боялась не удержаться и зареветь. Хорошо, что ее отвлек рев здоровяка: — Кто тут опять тишину нарушает? Я пасть заткнуть обещал? Еще час в тисках!!! — Сука! — сплюнула в сердцах Джолин. — Джоуи своего заткни! — Тогда два часа! Джолин вскрикнула, когда командир сжал ее щеки. В большой рот вошел большой алый кляп с длинными ремешками. Покончив с источником криков, Фиск вдруг объявил: — Кстати, да… Подать мне сюда Джоуи! Командир подчеркнуто игнорировал Пенни и вдобавок заслонял своей широченной спиной ее обзор. Ей оставалось полагаться только на слух. Прошло немного времени, и послышались шаги. Сопровождающие их мужские голоса девушка прекрасно знала: — Это все Джолин и Пенни! Уберите руки! Я ничего не сделал! — вопил тощий трус. — Это решать командиру, — прошелестел голос другого охотника-неудачника. Для Ника — как и для большинства подопечных Фиска — наступили тяжелые времена. Вместе с тремя товарищами он проиграл одной Отмычке и упустил целую партию пойманных Дженни. Сами охотники в плену находились недолго — их вскоре отбили у прибывшей полиции и уже наказали, как следует. Но с тех пор Ник прятал глаза от друзей, говорил едва ли не шепотом и страстно хотел выслужиться перед командиром. Фиск немного сдвинулся, и Пенни рассмотрела, что Джоуи идет не по своей воле. Он тащится со скованными руками, подгоняемый Ником, и будто бы ничего не понимает. — Пришел-таки, — угрюмо произнес Фиск. Его тон поменялся. Раньше он часто сердился и кричал на тощего, теперь заговорил с усталым раздражением. — Я обвиняю тебя в самом страшном преступлении, какое может совершить охотник. В предательстве. Слово обрушилось, как стальная балка, сорвавшаяся с крана. Девушки синхронно встрепенулись, Ник скорбно опустил голову, посеревший Джоуи завопил: — Нет! Откуда вы… — Ты снюхался с легавыми и собирался сдать нашу группу, — промолвил здоровяк. — Не может быть! Мне обещали защиту, новое имя… — выпалил тощий, уже не пытаясь все отрицать. Вдруг он все понял и схватился за голову: — Копы! Они предали меня! Была определенная ирония в том, что предатель жалуется на чужое предательство. Однако никто не засмеялся и не улыбнулся. Все готовились к страшному. — Тебе многое сходит с рук, — сказал командир, — но не сегодня. Джалейв знает, как покарать отступников. Такому, как ты, одна дорога — в Призрачную Пустошь. Джоуи отбросил последние крохи мужества и человеческого достоинства. Он плакал навзрыд, завывал, падал на колени, обещал исправиться… Фиск брезгливо отодвинулся, а Ник позвал товарища, и вдвоем они кое-как утащили брыкающегося предателя. Как бы ни был противен Джоуи, Пенни ему сочувствовала. И переживала за него. Самым ужасным проступком он заработал себе самое ужасное наказание. В Призрачную Пустошь Джалейв посылал немногих — в основном тех, в ком не видел ни капли раскаяния и желания очиститься. Несчастный попадал в настоящее чистилище, где должен искупать свои прегрешения, постоянно подвергаясь лишениям и опасностям. Представляя этот кошмар, Пенни не выдержала и спросила Медею, сколько длится искупление. Толковательница ее не обнадежила и заявила, что наказание может тянуться годами и десятилетиями — на усмотрение Джалейва. Поэтому из Пустоши пока никто не возвращался. «Джалейв не прощает предательства…» Вот почему Пенни так испугалась, когда Фиск вспомнил о них с Джолин: — Теперь ваша очередь… — Командир, мы не хотим в Призрачную Пустошь! — закричала Пенни. — Дайте нам шанс! Мы приведем Майю и… — Нет уж! — отверг ее предложение здоровяк. — Вы с Джолин под домашним арестом! Я запрещаю участвовать в операциях и покидать лагерь без особого распоряжения. Будете заниматься грязной работой! Пенни постаралась скрыть невероятное облегчение, чтобы командир не передумал. Джолин, напротив, эта идея не понравилась, и она что-то дерзко прорычала через кляп. Фиск на нее прикрикнул и затем обратился к Нику, который вернулся с напарницей. — Что еще? Отправили? — Он больше не называл Джоуи по имени, словно брезговал. — Так точно, — доложил Ник. — У Рейчел хорошие новости. — Не совсем у меня, — поправила его напарница. — Сид и Пабло засекли Синтию в районе Сандгем-тауна. Теперь просят подкрепления. — Действительно хорошая новость, — Фиск, наконец, улыбнулся. — Там есть еще кто-то из наших? — Центр отправил на юго-запад часть группы Локхида. Пять человек, — сообщила осведомленная Рейчел. — После ареста командира ими управляет Ролли Рестлер — бывший уличный боец. Говорят, он хорошо знает свое дело. — Ладно — поработаем с Ролли. Мы тоже сформируем отряд и прочешем местность. Я отправлюсь туда лично! — объявил здоровяк. — Без вас! — напомнил он наказанным. Пенни смолчала, а неугомонная Джолин опять зашумела. Возможно, переживала, что охотники будут загонять Синтию без нее. Или нет. Кто разберет с этим кляпом?