Гаус Колосажатель и Аиртус Элиста.

Они прибыли на Макредж на следующий день. Тут были определённые сложности: штормило в варпе так, что укачало даже Аиртуса, закалённого собственным вождением, к тому же мимо проносились пьяные в честь прорыва Ока Ужаса демоны, предлагающие выпить на брудершафт или ещё как-то отметить (иные предложения звучали весьма соблазнительно, но Гаус превозмог и их) победу Абаддона. После выхода на Макрейдже и условно-мягкой посадки возникла непредвиденная проблема: Аирте не желал улетать. - Гаус, у меня плохое предчувствие, - прошипел он встревоженно, - Грозит что-то ужасное. - Не бойся! Ты знаешь девиз космодесанта: превозмогать во славу Императора! А если станет совсем тяжело, пиши мне, я прибуду так быстро, как только возможно. - Я чувствую, не всё так просто! - Тяни время, просто тяни время и, что самое главное, верь в меня! Мы ведь выпили "Вечной Дружбы", столько раз спасали друг-друга! - Гаус похлопал Аирте по плечу и, подумав, крепко обнял. Аирте нерешительно прижался в ответ и горестно вздохнул. Честно, Гаус и не знал, что Элиста так умеет. Но расстаться всё же пришлось, и в этот раз расставание вышло действительно грустным. Когда Аиртус улетел на жалобно гудящей Саре прочь, Гаус тихо пошёл домой. И сразу же понял, что Иврейн сполна исполнила своё обещание. Примарх сидел у порога крепости Ультрамаринов и смотрел в пространство пред собой со столь ошалелым лицом, что Гаус не решился с ним заговорить. Несчастному Жиллиману и так наверняка досталось от всех, кто в миг его воскрешения находился поблизости. Впрочем, примарх заметил его и одарил долгим, тяжёлым взглядом. Гаус склонил голову в ответ. О'Шел спряталась за спину Аиллита, а сам тёмный эльдар решил погеройствовать и остался недвижим, хотя было видно: он боится ничуть не меньше неё. Мало ли что взбредёт в голову примарху, десять тысяч лет просидевшему в стазисе? Гаус зашёл внутрь и без особого удивления увидел внутри настоящий бардак. Все бегали, сталкивались, ругались, роняли бумаги и планшеты, пытались одновременно подмести пол и протереть доспехи. Более-менее прилично себя вела только делегация эльдар во главе с Иврейн: они сидели за столом и играли в карты. Завидев Гауса, Иврейн пригласила его к столу для, безусловно, важного разговора. - Люди всегда себя так ведут? - она обвела рукой помещение, лишь на миг задержавшись на паре сервиторов, упорно пытавшихся подмести пол. По ряду не зависящих от них причин пол оставался грязным. - Только когда воскресают примархи, - ответил наконец Гаус. - И часто такое случается? - Не думаю. Поэтому все и нервничают. - Ваш примарх пытался меня убить! - пожаловалась Иврейн. - Ну, я предупреждал, после воскрешения он не сразу понял, что происходит... - А потом заперся с Марнеусом Калгаром в соседней комнате, вышел с очень странным выражением лица и сел у входа в эту крепость. - До сих пор сидит. - Надо же. Второй день пошёл. - Кстати, а сколько прошло времени с момента нашего разговора? - решил разобраться во времени Гаус. - Полгода. - Ого! - А что? - Мне казалось - пара дней. - Тебе казалось. К слову, у тебя под носом что-то белое. - О, спасибо, что сказали, - кивнул Гаус и стёр засохшие сливки, - Кстати, как вас приняли? - Лучше, чем могли. Мы прибыли в разгар атаки тиранидов, так что твоему Ордену было не до нас. А теперь они решили не обращать на нас внимания, - Иврейн отложила карты и вздохнула, - Ты доволен? - Доволен, леди, более чем. Теперь, когда у Империума есть могучий защитник, мы победим Хаос и защитим мирную Терру, - гордо изрёк Гаус, - Но если вы отправитесь со мной на Терру и воскресите Бога-Императора, будет ещё лучше. - Я подумаю, - ответила после небольшой паузы Иврейн. - Гаус, где демоны тебя носили?! - заорал глава Ордена и очень быстро пошёл в сторону Гауса, - Это ведь твоих рук дело? - Что именно? - не понял Гаус. - Это ты привёл сюда эльдар? - Я... - Не показывайся на глаза примарху, - строго велел Калгар, - И ксеносов своих не показывай. Потом я подберу для тебя достаточное наказание... - Но за что?! - возмутился Гаус, - Наш благородный и великий примарх воскрес, разве это не чудо? - Насколько я могу судить, в процессе ты нарушил не меньше десяти пунктов Кодекса, от связи с ксеносами до выдачи секретных сведений им же! Я надеюсь, мы не получим через несколько месяцев ещё одну гору писем от благодарных Сестёр Битвы, техножриц и навигаторов? А может, ты и с ксеносами дело имел? - Нет! - почти честно ответил Гаус, потому что с ксеносами он дело имел только во время предыдущего путешествия. - Я знаю, с чем связано падение дисциплины. Это из-за того Серого Рыцаря. И ты всё ещё утверждаешь, что вас связывает исключительно дружба? - Утверждал, утверждаю и утверждать буду, ибо это и в самом деле так, и ложь не осквернила мои уста, - ответствовал Гаус. - Подтверждаю, - встрял в разговор Аиллит и, совершенно неожиданно для Гауса, достал из мешка пиктограф, - Вот, смотрите, это Серый Рыцарь без шлема. Марнеус Калгар мельком глянул на изображение и тут же отшатнулся. Его затрясло. - О Бог-Император! - Вот видите: нормальному мужчине эта страшная рожа не понравится. У него ещё и характер скверный. - Аиллит хочет сказать, что Гауса с Аирте связывают исключительно дружеские отношения в том числе и из-за внешности, - перевела О'Шел. - И вовсе не потому! Мне совершенно всё равно, как выглядит Аирте, потому что он - мой друг, и будь он прекраснее самого Бога-Императора, он бы всё равно был мне исключительно другом! Нет, если бы я почувствовал к нему влечение иного рода, меня бы тоже не волновала его внешность, но это не так. Вопрос считаю закрытым. - Интересная речь, - сказал чей-то глубокий, величественный голос, - Что-то подобное я слышал от Ферруса Маннуса, но в его случае у меня были куда более веские причины задавать подобного рода вопросы. Гаус медленно повернул голову. В дверях стоял примарх Робаут Жиллиман. Трудно описать ощущения Гауса в тот момент, когда примарх на него посмотрел. Даже не будучи псайкером, он всё равно ощутил нечто подобное тому, что ощущал от Аирте. Только Аирте был сильным псайкером, его энергия била горячими ключами, в то время как энергия примарха словно прикрыта пуховым одеялом. "Интересно, а для человека нормально вот так ощущать пси-силу?" - пронеслось в голове у Гауса. - Так значит, ты привёл сюда эльдар, чтобы они воскресили меня? - продолжил примарх. - Да, - решил не отпираться Гаус. - Ты - Гаус Колосажатель, притом имя своё получил не за то, что насадил кого-то на кол? - продолжил допрос примарх. - Ну...разве что иносказательно, - покраснел вышеупомянутый. - У тебя больше сотни внебрачных детей? - Сто тридцать девять, - уточнил Гаус, - Я всех признал, если что. - И среди твоих друзей есть Серый Рыцарь, тёмный эльдар, тау и леди Иврейн? - Насчёт леди я бы не был так категоричен, но в целом...да. - Ну наконец-то, хоть один нормальный человек! Расскажи мне, как обстоят дела в Империуме, потому что никто толком не может мне ничего объяснить! Прошло несколько недель. О'Шел выпала честь познакомиться с живой (не так давно - не совсем живой) легендой Империума - настоящим примархом - и он даже нормально к ней отнёсся, ограничившись тяжёлым вздохом и тихим замечанием, что в его время ни эльдар, ни тау не посмели бы даже приблизиться к его крепости. Впрочем, как раз это изменение его почти не огорчило - на фоне других потрясений это был сущий пустяк. Что до неё, то она была откровенно счастлива. Они с Аиллитом наконец-то полюбили друг-друга, действительно полюбили, и редко какую ночь проводили в разных постелях. Ну, немного портило радость то, что в последнее время у неё почему-то начала беспричинно кружится голова, а ещё очень хотелось жареных гвоздей. Но это - сущий пустяк, не правда ли? Наверное, поэтому она очень удивилась, когда в одно прекрасное утро на её груди обнаружилось мятое, влажное письмо, пахнущее солью и чем-то острым, точнее объяснить сложно. О'Шел осторожно подняла мятый листок и посмотрела в него. Почерк у Элисты и так не слишком понятный, но в прошлый раз буквы хотя бы не прыгали по строчкам! Кое-где текст и вовсе расплывался, как будто на него капала вода. Вода...Соль... О'Шел вдруг поняла, что дело ещё серьёзнее, чем было в прошлый раз. Она разбудила Аиллита и велела позвать Гауса. Срочно. И вид у неё при этом был такой, что Аиллит незамедлительно её приказ исполнил. Гаус пришёл и взял в руки письмо. О'Шел и Аиллит склонились над влажной мятой бумажкой и разобрали следующее: "Гаус, это последнее моё письмо. Всё зашло слишком далеко. Гроссмейстеры приняли решение повысить меня до Библиария. Мне сотрут личность. Тот, кем я стану, никогда не вспомнит Гауса Колосажателя. Люблю те Ты - лучшее, что было у Ты - всё, о чём я только мог мечтать. За гранью вечности, беспечности, конечности пурги - Когда не с нами были сны, когда мы не смыкали глаз; Мы не проснемся, не вернемся ни друг к другу, ни к другим С обратной стороны зеркального стекла. За краем ясных, и ненастных, и напрасных зимних дней, Когда без звука рвется синь, когда и ночь без сна бела, Мы не вернемся ни друг к другу, ни к себе С обратной стороны зеркального стекла." Гаус читал влажное от слёз письмо молча, ни один мускул не дрогнул на его лице. Дочитав, он поднял голову и несколько секунд молча сидел, неподвижно, и только по глазам можно было понять, о чём он сейчас думает. - Собирайте оружие, - велел наконец он, - Леди Иврейн ещё не улетела? Очень хорошо. - Ты собираешься... - Да. Мы отправляемся на Титан.