Булыжник

Эпплджек закатывает глаза, поправляет ковбойскую шляпу и только после традиционных жестов, призванных доказать самому себе, что ему все это претит, и он совершенно не хотел сюда приходить, без стука, толкает дверь. И проходит внутрь дома. Не хотел приходить, но приходит снова и снова. Рэрити стоит у стола и на его присутствие реагирует лишь скошенным взглядом скрытых за изящными очками глаз и взмахом ресниц. Фиолетовых, черт его дери, ресниц. Пушистых и длинных, как у девчонки. — Сними ботинки, — приказывает Рэрити, и то, что он не реагирует привычным потоком возмущений на намеренную порчу ворсистого ковра нежного персикового цвета, злит Эпплджек еще больше. Игнорируя требование, он проходит вглубь комнаты, оставляя за собой въедающиеся в ковер пятна грязи, и садится на диван, положив руки на его спинку и широко расставив ноги. Эпплджек думает, что он сам, как пятно грязи, въевшееся в Рэрити, а тот — ну точно коврик на полу, позволяющий вытирать о себя ноги в грязных сапогах снова и снова. — Ну и что ты пришел? — спрашивает Рэрити, стоя к нему спиной. Рэрити всегда задает этот вопрос, хотя прекрасно знает, что. Эпплджек ненавидит Рэрити до болезненных всхлипов, они с ним слишком разные, из общих интересов — ничего, облики друг друга заставляют их морщить нос в негодовании и закатывать глаза. Привычки, воспитание, стиль одежды и жизни, они не соприкасаются ни в чем, нигде и никогда: кроме дома Рэрити, несколько раз в неделю, ближе к ночи. — Ты совсем посадишь зрение, если будешь возиться с побрякушками в темноте, — игнорируя вопрос, бросает Эпплджек, и Рэрити оборачивается к нему, многозначительно приспуская на переносице очки и смотря прямым взглядом в глаза. — Это звучало почти как беспокойство обо мне, учти. — Учту, — Эпплджек отвечает на взгляд, и несколько мгновений они смотрят друг на друга, изучая разноцветный космос в зеркалах души. Не подчиняющаяся уходу, сорняковая травянистая зелень и синее море, спокойное и заполняющее собой все пространство мыслей Эпплджек, дающее желанную влагу его изнемогающему от жажды стеблю, тянущемуся в единственном желании пустить корни и оплести собой навсегда. Но море невозможно охватить, при их соприкосновении Рэрити утопит его собой, растворит во флере своего великолепия, и Эпплджек, понимая это, опускает голову, пряча глаза за краем шляпы. Рэрити подходит сам. Опускается на колени и обхватывает сапог Эпплджек, стягивая и отбрасывая в угол комнаты. Эпплджек разводит колени шире и смотрит на Рэрити с мучительной ненавистью, в которую перешел феейрверк безответных чувств. Повторив процедуру со вторым сапогом, Рэрити берется за его ремень. — Я сделаю это, и после этого ты уйдешь, — ровным голосом, не терпящим возражений, ставит условие Рэрити, прежде чем коснуться языком головки возбужденного члена, взявшись за его основание рукой. Эпплджек ненавидит Рэрити до болезненных всхлипов, когда его губы скользят по члену. Эпплджек желает лишь одного — остаться с Рэрити, когда язык того теребит головку и проталкивает в горло выстрелившее соленой струей семя. Рэрити может огранить любой камень, превратить его в изысканный шедевр, сделать достойным короны короля. При одном-единственном условии — камень должен быть драгоценным. Тяжело дышащий Эпплджек — булыжник на дороге. Раз за разом преграждающий пространство собой, на мгновение приласканный касанием, только лишь чтобы быть откинутым прочь. Они смотрят друг на друга, Рэрити вытирает каплю вязкой спермы с губ, Эпплджек тянет руку к его щеке. — Иди ко мне, — в который уже раз хрипло умоляет он, но Рэрити ускользает, выворачиваясь из рук и возвращаясь к столу. — Мы договаривались: я делаю, и ты уходишь, — напоминает он. Эпплджек застегивает брюки и вскакивает на ноги: — Тебе с твоими камнями лучше, чем с людьми! Ты за ними ничего вокруг не видишь! Рэрити берет со стола прозрачную не ограненную пока каменную слезу, приставляет к глазу и смотрит сквозь нее на Эпплджек: — Некоторые камни дороже некоторых людей. И вообще, и лично мне. — Ну и ебись со своими камнями! — Эпплджек натягивает сапоги, выскакивает на улицу и, перегорев злобой, опускается на коврик у двери, прижимаясь к ней спиной. Испытанное удовольствие оборачивается еще одной каплей ненависти, испытываемой к Рэрити, и соленой влагой стекает с щеки. Эпплджек сердито утирает слезу, а потом закрывает лицо руками и хрипло выдыхает: — Я ненавижу тебя, Рэрити. И ты будешь моим, все равно будешь моим, выебистый ты пидор. В ответ за дверью не раздается ни звука, но, невзирая на это, Эпплджек продолжает сидеть у порога еще некоторое время. И только когда щелчок выключателя уведомляет о том, что Рэрити прекратил на сегодня свои ювелирные изощрения, поднявшись на ноги, уходит в ночь, зная, что через пару дней придет снова.