Красное и черное

Профессор Макгонагалл уже несколько часов сидела в своем кабинете, не выходя из-за стола. Ее глаза все еще отливали краснотой, белые ладони сомкнулись возле сухих серых губ. Мадам Помфри, по настоянию Директора, доставила ей сразу два глубоких флакона успокаивающего зелья. Но это не помогло вырвать из ее души эмоции, которые она испытывала, в очередной раз прокручивая в голове правду, поведанную некогда любимым профессором. Минерва долго не могла определиться, что она ощущает. Гнев, скорбь, отчаянье? Что должен чувствовать человек узнав, что тот, кого он некогда считал самым близким, самым благородным львом, поступил, как настоящая змея. Никто и никогда раньше не впрыскивал в кровь женщины столько яда. Вместе с жестокой правдой к Макгонагалл пришло и осознание: теперь она не только знала о преступлениях (иначе и сказать нельзя) Дамблдора, но оказалась его соучастницей! Глупо было оправдываться тем, что она ничего знала. Ведь сама она не раз говорила нашалившим первокурсникам, что незнание не освобождает от ответственности. И кто-то другой возможно попытался бы открещиваться, выгородить себя или свалить вину на другого, но только не она! В противном случае ей ни за что бы не доверили руководить Гриффиндором. Минерва с ужасом представила, что сотворили бы с ней Лили и Джеймс, прознай они случившееся с их сыном. А возможно и прознают…! Макгонагалл никогда не рассуждала о загробной жизни, но в мире магии выстрел одной волшебной палочки вполне может прогреметь эхом спустя много лет. Значит ответственности ей не миновать. Но Минерва Макганагалл не трусила! Те, кто хорошо знал ее, понимали, что за маской холодного и сурового декана скрывается добродушная и справедливая леди. Хотя она и действовала согласно определенным рамкам, державшим ее на расстоянии от учеников. Но она никогда не позволяла себе унизить, оскорбить, отречься хотя бы от одного своего льва. Конечно, иногда она совершала ошибки (некоторые, между прочим, с подачи Дамблдора), но кто от них не застрахован? Она никогда не позволяла своим ученикам вольностей, на которые был способен Снейп, но всякий раз, когда ей выпадала возможность заступиться, защитить своих ребят, она делала это! И сейчас, когда ее любимому ученику подписан сметный приговор, она не намерена с этим мириться, она должна сделать все, что в ее силах, чтобы спасти Гарри Поттера. Беда, к сожалению, в том, что теперь руки у нее связаны. Интересно, потрескались ли клыки директора, когда он наложил ими проклятый обет на лапы кошки? Вряд ли. Значит она бессильна против него? Что теперь делать? Последовать его совету? Продолжать сражаться, надеясь на чудо? Тут и думать не о чем. Даже если Дамблдор и не переживет эту войну, в случае победы света его в очередной раз возведут в ранг героев. Ведь это он первым бросил вызов Темному Лорду. Он – президент Международной Конфедерации Магов, Глава Визенгамота, победитель Гриндевальта, известный ученый, самый известный директор Хогвартса, да что уж тут, величайший маг столетия! Куда там какому-то мальчишке со шрамом, чье имя сейчас возводят на один пьедестал с Мерлином, а после войны спокойно спишут и отправят в историю. Ярость вновь подскочила в душе Макгонагалл. Внезапно она встала из-за стола, открыла дверцу высокого деревянного шкафа и достала оттуда толстую красную книгу с гербом своего факультета на обложке. Это оказался альбом для фотографий. Фотографий ее учеников, который она завела с момента своего поступления на должность декана. В самом начале шли несколько старых фотографий, еще с конца 50-х годов. Пролистав немного страниц Минерва добралась до начала 70-х – легендарной для нее эпохи Мародеров. С нескольких снимков на нее смотрели улыбающиеся лица Джеймса Поттера, Ремуса Люпина, Сириуса Блэка, а на самых последних к ним присоединилась и староста в лице Лили Эванс. Руки женщины затряслись. Сколько раз она уже просматривала эти лица, такие юные и счастливые, которые до последних ее дней будут взирать на нее с неизменной улыбкой на лице, не ведая, что через каких-то пару лет их жизненные нити оборвутся, а все что от них останется – именные надгробья и дурацкие безжизненные статуи, построенные по приказу министерства. Переведя дух, Макгонагалл пролистала дальше и переместилась в 90-е. Вот они – ее нынешние воспитанники. И кто бы мог подумать, еще года 2 назад, что этим юным колдунам предстоит пройти через тот же ад, что и их предшественникам 20 лет назад. На минуту в голове у профессора появилась странная картинка: безликие колдуны и ведьмы в черных балахонах выносят из дверей замка деревянные ящики, в которых лежат мужчины и женщины в красно-золотых галстуках. А пока они совершают свой последний путь в неизвестность, им навстречу бегут маленькие дети в таких же мантиях и галстуках. И по распоряжению профессоров, они с улыбкой забегают в школьные кабинеты, откуда только что вынесли их родителей. Отбросив лишние мысли, Макгонагалл вернулась к снимкам. С двух страниц на нее смотрело пять лиц мальчика-который-выжил. Пять лиц – пять курсов – пять лет учебы, за которые он на ее глазах превратился (опять же с подачки Дамблдора, не без участия министерства) из мифического героя в борца, который несколько раз нос к носу столкнулся с Темным Лордом и получил статус Избранного. Маконагалл посмотрела на последний снимок, сделанный в мае этого года. Гарри Поттер, худой, но не самый маленький, с яркими зелеными глазами, непослушными черными волосами и знаменитым шрамом стоял в центре толпы однокурсников. По бокам стояли Гермиона Грейнджер и Рональд Уизли – его лучшие друзья. Кстати, она раньше не замечала, но в правый угол снимка каким-то чудом втиснулось лицо Джинни Уизли, видимо девушка решила немного позабавиться… Внезапно веки профессора расширились, пульс участился, она едва не вскрикнула от потрясения. Еще раз взглянув на снимок, она внимательно всмотрелась в лицо рыжей гриффиндорки. Затем Макгонагалл перевела взгляд на другой снимок, сделанный 4 года назад. Тогда еще учившийся на 2-ом курсе Гарри попросил ее - декана разрешить мисс Уизли сфотографироваться вместе с ними. Думал, что это поднимет ей настроение после пережитого в тот год. Мысли лихорадочно закружились в голове анимага. Опять замелькали образы: 2-ой курс, Тайная Комната, Том Реддл, Дневник… «Гарри Поттер спас Джинни Уизли!» - воскликнула про себя Макгонагалл. «А что если…» Минерва опустила альбом, глядя куда-то вперед. «Дамблдор запретил рассказывать что-либо Гарри или мистеру Уизли и мисс Грейджер. Но он не говорил про мисс Уизли!» На секунду Минерва даже хотела улыбнуться. Вот она, загвоздка в плане директора. Если бы он просто попросил ее не сообщать услышанное НИКОМУ из близких Поттеру людей, план мог быть безупречным. Но то ли Дамблдор был дезориентирован болью в руке, то ли просто не воспринял всерьез связь между Поттером и юной Уизли. А ведь речь идет о заклятии долга. Она в долгу перед Гарри. Значит она не сможет бросить его в беде! Она должна передать ему все… В тот же миг женщина захлопнула альбом, спрятав его обратно в шкаф и вернулась за стол, развернула кусок пергамента и обмакнула в чернильницу перо. Хотя писательским талантом профессор трансфигурации была обделена, свое послание она умудрилась написать на считанные минуты, практически без запинки. Просмотрев готовый текст несколько раз, она убедилась, что все написанное ей изложено ясно, включая предупреждение в конце, чтобы девушка никому не сообщала прочитанное кроме самого Поттера и, при желании, своего брата и мисс Грейджер. Но вот еще одна проблема! Как заставить мисс Уизли поверить, что все в этом письме – правда? Вполне логично, что в такое тяжелое время люди с подозрением относятся ко всякой информации извне, а при таком содержании... Минерва осмотрела кабинет и тут она увидела лежащий на полу снимок, который, судя по всему, выпал из альбома. Женщина подобрала его. Этот снимок она получила в подарок 37 лет назад от еще одного своего любимого ученика в день его выпуска из Хогвартса. На нем была изображена четверка 17-летних студентов: темноглазая шатенка из Слизерина, темноволосый голубоглазый когтевранец и двое гриффиндорцев – рыжий с голубыми глазами и брюнет с карими, прямо как у Джеймса Поттера. При взгляде на 4-го студента Макгонагалл вновь ощутила духовный подъем. Вернувшись за стол, профессор потянула руку к шее и вырвала оттуда несколько волосков. Затем она приклеила их к посланию и поднесла к губам палочку, прошептав неизвестное заклинание. Как только она опустила палочку из нее к волоскам протянулась тонкая красная нить, достигнув цели нитка закружилась и стала синей, затем она плотно сомкнула волоски и как будто слилась с ними, окрасившись в белый цвет. На секунду волоски озарились яркой белой вспышкой, а затем, как ни в чем не бывало потухли. Удовлетворившись проделанной работой, профессор стала думать о том, как ей незаметно переправить послание гриффиндорке, чтобы не вызвать подозрений ни у директора, ни у членов ордена. К счастью, эта часть плана оказалась самой легкой. Уже через 10 минут чары левитации доставили в школьную совятню несколько десятков ежегодных писем для учеников, в которых, как обычно содержался список учебников и рекомендаций от преподавателя. В одном из таких писем, адресованным на имя Джиневры Уизли и было спрятано дополнительное письмо. Теперь, все что оставалось делать декану Гриффиндора – это ждать…

***

Перебирая школьный чемодан, 14-летняя Дживерва Уизли извлекала оттуда сувенир, купленный ею весной во время последней прогулки в Хогсмид. Огромный темно-зеленый плакат команды «Холихедские гарпии» с помощью специальных чар (не требующих использование волшебной палочки) намертво приклеился к стене, поверх громадных красно-золотых знамен – символов преданности девушки своему факультету. Когда плакат благополучно слился со стеной, девушка вернулась к чемодану и заметила на дне еще один «презент» - снимок улыбающегося мальчишки с черными волосами в школьной мантии. Закатив глаза, девушка отбросила снимок бывшего «приятеля» куда-то в стопку старых бумаг. Их отношения, если их можно так назвать, с Майклом Корнером получились довольно короткими, хотя и оставили у гриффиндорки весьма дурное послевкусие. Оставив на время операцию по разборке багажа, Джинни подошла к кровати и плюхнулась на нее, убрав руки за голову. В конце последнего учебного года ей представилась возможность сблизиться с еще одним «симпатичным ухажером» - товарищем по факультету – Дином Томасом. Подумав о Дине, девушка лишь испустила протяжный вздох. Интуиция подсказывала, что эти новые тесные связи окажутся еще более короткими, чем с предшественниками. Да и о каких связях может идти речь, когда сердце ее уже давным-давно принадлежало одному единственному чародею, который со дня на день должен был прибыть в ее скромное жилище. То, что младший ребенок семейства Уизли является чуть ли не самым ярым фанатом Гарри Поттера давно стало достоянием среди ее близких и подруг, включая Гермиону Грейнджер. К сожалению, за несколько лет совместной жизни в школе их отношения по-прежнему оставались на уровне приятельских - никаких перспектив на будущее. Гермиона, как лучшая подруга, посоветовала девушке не огорчаться - ей следовало стать рискованней, уверенней в глазах мальчика-который-выжил. Ради этого она согласилась и согласилась на предложение Герми наладить связи с другими мальчишками, чтобы «набраться опыта». Рона такая позиция не устраивала, он постоянно лез к ней со своими замечаниями по поводу «кавалеров», как будто мнение туповатого братца могло хоть немного заинтересовать ее. Особенно после того, как он позволил себе распускать в кругах семьи грязные сплетни о собственной сестре. К чести Джинни следует заметить, что во всех эти связях она никогда не выступала в роли инициатора. Да и максимум, что гриффиндорка позволяла своим партнерам – присесть рядом и немного поболтать/посмяться над новыми шутками. Никаких интимных фокусов – ни поцелуев, ни даже объятий. В конце концов она – не какая-нибудь бабочка и черная вдова, что бы там не тараторил Рональд. Она считала ниже своего достоинства вешаться на шею парням. Иногда Джинни думала, что Гермиона сводила ее с другими партнерами в надежде, что однажды Гарри обратит на нее внимание в такой «сомнительной» компании и тогда в нем проснется ревность. Джинни сморщила нос. Ревность, какая гадость! Больше смахивает на уроки проститутки! Она же все-таки дочь алого факультета, так что ей не чужды гордость и самоуважение. Поэтому, как бы ни были сильны ее чувства к Гарри, она не позволит себе манипулировать его чувствами, тем более, что у него и без этого хватает горечи на душе. Глаза девушки заблестели. В памяти всплыли сцены месячной давности. Там, в министерстве, они с Гарри вступили в неравную схватку с толпой Пожирателей смерти. Они все могли погибнуть, если бы не подоспевшие на помощь бойцы из Ордена и… Сириус. Девушка смахнула с ресниц мелкую слезу. Да, в тот день они лишились близкого друга, а Гарри своего крестного – почти что родного человека. Страшно подумать, что он сейчас переживает. Но исправить ничего нельзя, поэтому Гарри придется научиться жить с потерей дальше, и она поможет ему в этом. Она должна напомнить ему, что еще не все потеряно, что у него остались друзья, что в мире еще есть место радости и улыбке… Размышления Гриффиндорки были прерваны стуком в окно. Девушка подскочила и увидела сидящую на оконной раме школьную сову. Распахнув окно, Джинни впустила гостью в комнату, расплатилась с ней мелкой монеткой из маленького мешочка и обратилась к письму. Открыв конверт, чародейка вытащила стандартное школьное послание и тут вслед за ним из конверта выпал еще один кусок пергамента. Девушка переложила письмо в левую руку и с удивлением подняла третий «сувенир». Как странно, обычно в школьные письма не кладут дополнительных посланий. Только на 3-ем курсе ученикам посылают бланки разрешений для Хогсмида. Развернув листок, девушка увидела вверху инициалы Минервы Макгонагалл – своего декана. Далее шел длинный текст, под которым, в придачу, к пергаменту было приклеено несколько темных волосков. Джинни начала читать таинственное сообщение, держа листок в правой руке. Вскоре юная ведьма сама не заметила, как школьное письмо с конвертом упали на пол и теперь она держала послание обеими руками. Она прижала листок практически вплотную к лицу, жадно вчитываясь в каждое слово. Когда текст был прочитан, девушка медленно опустила пергамент вниз. Если бы кто-нибудь из членов семьи в этот момент зашел в комнату гриффиндорки, он бы удивился. Джинни стояла совершенно неподвижно посреди комнаты и смотрела куда-то вперед, явно не замечая ничего вокруг. Ее кожа стала неестественно бледной, а выражение лица было таким, словно ее заставили выпить бокал костероста, а потом внезапно наложили «остолбеней». Девушка долго не могла справиться с собой, а когда ее тело вновь подало признаки жизни, она вновь подняла к глазам злополучное письмо и перечитала его. Затем снова и еще раз, после чего ей все же удалось оторваться, и она тихо прошептала: «Этого не может быть!» Джинни уже не читала, а просто с потрясением смотрела на пергамент, словно ожидала какого-то приказа, команды к действию. Тут она вновь заметила на конце листа черные волоски. Взяв со стола палочку, Джинни медленно коснулась ею черной массы. Та, вдруг, озарилась ярким белым светом, после чего волоски на некоторое время исчезли, а на их месте появился текст: «Я, Минерва Макгонагалл, торжественно клянусь, что все изложенное мною в послании – чистая правда и беру на себя ответственность за свои слова». Веки Гриффиндорки расширились до невиданных размеров. Такого она просто не могла предвидеть! В этот момент дверь в комнату открылась и внутрь заглянуло улыбчивое лицо Флер Делакур. -Дорогая, твоя мама просила передать тебе, что… Что с тобой? – француженка осеклась, заметив удивленное лицо Гриффиндорки. Появление полувейлы сработало лучше любого тревожного звонка. Джинни сжала в руке письмо и пулей выскочила из комнаты, едва не толкнув возмущенную француженку на пол. За несколько секунд младшая Уизли добежала до комнаты Рона, там же сидела и приехавшая вчера Гермиона. Когда Джинни без стука ворвалась в «адскую кухню» (такое название комната брата получила из-за переполнивших ее оранжевых знамен), она застала его сидящим на полу у кровати и о чем-то тихо беседующем с напарницей, которая сидела у противоположной стены, держа на руках рыжего кота. Появление девушки застало их врасплох, они резко замолчали и удивленно воззрились на возбужденную жертву Реддла. Та лишь молча вошла и захлопнула за собой дверь, не забыв проверить замочную скважину, на случай, если их подслушивают. -Мне надо вам кое-что показать!