ты мне, кажется, тоже.

Заставить лидера прекратить петь детскую навязчивую песенку было довольно просто. Достаточно кусочка шоколада, который Хенджин благополучно запихнул в рот Чану, довольно улыбаясь глазами-полумесяцами. Бан прощает и такое, только показывая ямочку и грея теплым, отцовским взглядом веселящихся детишек. Но план мести для младшего уже понемногу созревает в голове. *** — Чан-хен, — Хван, даже не постучав, врывается в комнату, как гром среди ясного неба, и без разрешения падает на кровать старшего, — что делаешь? — а потом зачем-то обнимает подушку и дует без того пухлые губы, взглянув на Чана. — Да вот, — задумчиво начинает лидер, разворачиваясь в сторону младшего, — думаю над кое-чем — а после медленно надвигается на Хенджина. Тот готов поклясться, что видел недобрый огонек в глазах Бана, и страх вперемешку с предвкушением (а чего — неизвестно) одолел моментально. На рефлекторном уровне, в качестве самозащиты, младший выставил вперед подушку, которая тут же полетела в дальний угол комнаты, а тонкие запястья Хвана были захвачены сильной рукой Чана, удерживая над головой. — Ты ч-что делаешь? — мысль, что лидер старше, улетучилась сразу же, заменяя неформальным стилем общения. Щеки горят то ли от горячего дыхания Чана на коже, чье лицо находится буквально в паре сантиметров от хенджинового, то ли от жуткого смущения, накрывающего с головой. — Малыша стоит научить манерам? — почему-то голос становится настолько глубоким, что сам Бан, не ожидая, слегка тушуется, но позиций не сдает. Младший шокировано смотрит в глаза напротив, видит слегка туманный, но пронзительный взгляд, и отворачивается, кусая губы; Чан наблюдает, ждет, думает, а потом мысленно плюет на все и, развернув парня лицом к себе, сам проводит кончиком языка по хвановским губам, кусает, оттягивая на себя, но не целует. Хенджин готов кричать, потому что ожидал он всего, но точно не вот этого соприкосновения, от которого губы горят, и когда лидер немного расслабляется, Хенджин, не теряя ни минуты, впечатывает кулак прямо в лицо Чану, разбивая губу, и убегает подальше. Бан просит Джисона помочь обработать ссадину, слышит в ответ смех и тихое «дурак», а потом получает помощь. План был провален. Но Бан Чан не сдается. *** Хенджин сидит в парке до полуночи, забыв про холод и голод, думая, что их лидер сошел с ума. Губы отчетливо помнят все, что сделал старший, поэтому горят на протяжении всего времени, пока сам Хван пытается не попрощаться со здравым смыслом, потому что ему понравилось и хочется еще. *** Вернувшись домой, парень увидел включенный свет только в комнате Бана, что совсем неудивительно. Младший стоит у двери долго, пытаясь обдумать каждое свое действие и слово, и наконец заходит. — Опять работаешь до... — он хотел уже начать отчитывать Чана за то, что снова не думает о себе, но видит сладко спящего в своем кресле лидера и на минуту тает от умиления, невольно засматриваясь на непослушные кудри, в которые хочется впутать пальцы и перебирать аккуратно, лежа в обнимку; наверняка нежную кожу, аккуратный нос и... губы. Красивые, слегка потрескавшиеся, но точно нежные и теплые. Хван тревожит старшего и помогает перебраться на кровать, чтобы спать было удобнее и ничего на утро не болело. Будто на несколько секунд Хенджин выпадает из реальности, а когда возвращается, то уже лежит на кровати вместе с прижимающимся со спины Чаном. Горячее дыхание опаляет ухо, а шепот заставляет стаю мурашек пробежаться по телу. — Мой план мести провалился из-за тебя — Чан разворачивает Хвана лицом к себе и убирает спадающие на глаза пряди, нежным взглядом вглядываясь в каждый миллиметр его лица. И наконец целует, но осторожно, опасаясь вновь встретиться лицом с хвановским кулаком. А тот не бьет, не убегает, наоборот — отвечает, совсем невинно еще, неумело, но чувственно, будто бы извиняясь. Нежный поцелуй постепенно переходит в более напористый, в ходе которого Хенджин прикусывает губу Чана, из-за чего та снова лопается, а ее обладатель шипит от неприятного ощущения, слегка хмурясь. Младший только смеется и зализывает маленькую ранку; вновь потянувшись за поцелуем, парень перед этим добавляет: — Мой план быть натуралом всех натуралов провалился из-за тебя, Чан-хен. Так что, теперь мы квиты. И ты, кажется, нравишься мне. — наверное, он сейчас звучит очень глупо, отчего щеки снова принимают красноватый оттенок, а сам Хван прячет смущенное лицо в изгиб чановской шеи, вдыхая до боли знакомый запах. — Дурачок. Ты мне, кажется, тоже… — оба смеются, прижимаясь телами друг к другу как можно ближе (хотя куда уже), а потом Хенджин дарит поцелуй-извинение за губу снова. Этот парнишка готов делать любые шалости, если потом придется извиняться именно так, потому что да, ему определенно нравится это.