Мечта создателя

День выдался тихим: Айя потягивалась на иссохшем суку дерева уже в пятый раз за последние полчаса, в то время как госпожа Эхо и эта бестолковая нимфа Ире беседовали неподалеку. Весь Сад окутала тайная атмосфера, безмятежная и совсем беззвучная, если бы только не гулкие ветра, что гуляли по внутреннему озеру. Айе не хотелось признавать, тем более вслух, но ей всегда нравился этот покой, хоть он и походил самой Ире лучше всего. Такой же красивый, теплый и, конечно, вычурный, как сама сестрица. А ей, в принципе, и на дереве было вполне хорошо. Под боком как раз вход в промежуток: на случай, если вдруг братья захотят нанести неожиданный и не совсем приятный визит. Поэтому Айя, как верный пес, сидела в вечном дозоре. Нужно быть всегда начеку, ведь они все-таки беглянки и братья многим бы пожертвовали, чтобы их поймать. Но наглядеться на Сад, а также на свою Госпожу Айя никак не могла. Умиротворение захватывало сознание, и она лениво одним глазом поглядывала на свои обязанности. Эхо и Ире сидели напротив друг на друга, такие непохожие, обе роскошные в своем безумии. Одна, поедая Сирень, хихикала, пока другая лакомилась черенками Янтаря. Странное сочетание, и девушки радостно засмеялись от осознания, что практически поедают свою другую сестру — Аву — мечты той как раз состояли из этих Цветов. — Эй, Волчонок, — окликнула в привычно игривой манере Ире. — Иди к нам. Можешь перекусить Янтарем! Айя недоверчиво покосилась на госпожу Эхо, но та совсем не изменилась в лице, продолжая улыбаться и обмахиваться веером. Видимо, компания ее совсем не заботила и даже если к ней присоединится еще человек, то это ничего не изменит. Но Айе не слишком хотелось покидать насиженное удобное для обзора места, хоть и яркий Янтарь заставлял при одном взгляде биться сердце чаще. Она давно не ела, тем более Янтарь: этот цвет в последнее время становится на удивление редким. Ире махнула рукой еще пару раз, зазывающее играясь с Цветом, да так, что все её тело извивалось в такт движениям. Обольстительница не любила, когда ее оставляли без внимания, и пускала в ход все свои уловки. И самое любимое — зазывание бесстыдным языком тела. — Дурочка, — после пары минут девушка бросила дело. — И как ты ее терпишь. — Дуракам благоговеет удача, — таинственно отозвалась Эхо, сверкая глазами из-за веера. Ирэ хмыкнула, но совсем беззлобно — наоборот, находя причудливость своей сестры очаровательным. Они не виделись так давно, что даже вспомнить было трудно. Время в Промежутке течет по-своему необъяснимо. Сосчитать было невозможно, да никто особо и не хотел. Казалось, что Времени не существует совсем: никто не меняется. Как и раньше безумная и чарущая Эхо была такой, какой Ире ее всегда помнила. — Ах, — рыжая нимфа мучительно сладко вздохнула. — Я так люблю Янтарь, нет ничего слаще. Я каждый раз чувствую себя такой живой, такой живой! Мне хочется сорваться и танцевать, восторгаться этим блеклым миром, складывать поэмы. Ох, ох! Теперь же наступила очередь Эхо находить свою сестрицу очаровательной и беззлобно усмехаться. Излишняя Сирень в теле начинала отзываться нежным отголоском, Эхо буквально слышала ее голос. Загадка. Никогда не знаешь, что с тобой произойдет, когда ты лишний раз вкусишь этот Цвет, который стремится подчинить человека. Стоило бы свыкнуться после стольких лет существования, но каждый раз как первый, и Эхо любила отдаваться этим чувствам. Пока они не забивали голову глупыми страхами, подозрениями и откровенными галлюцинациями. Сейчас она была вполне рада узнать, что все вокруг — ложь. Но слишком притягательная и вкусная. — Сирень говорит, — не удержалась Эхо. — Она говорит с нами, Ире. Сестра хитро сощурилась в ожидании. Ей все напоминало игру, глупую и излишне детскую, но такую забавную, что не поддаться было невозможно. Яркий цвет сделал свое дело, и она стала еще более задорной, чем прежде. — О, и что она говорит? — Ире подвинулась поближе, изображаю жуткую заинтересованность, приближаясь к лицу Эхо. — Я ничего не слышу! — Там, где есть счастье, не может быть тревоги. — Ох, сестрица, это тебе говорит Цвет? Безумство какое. Цвет должен радовать, должен греть и благословлять. Какой же прок питаться Сиренью, если она такая грустная? На лице Эхо застыла выжидающая улыбка, а глаза неотрывно смотрели в глаза Ире. Та восприняла данное как вызов, уж слишком Янтарь любил заводить ее внутренний огонь, дикое естество, а там, где правит Янтарь, жди если не беды, то буйства, смешанного с дикостью. Эмоций? Слов? Действий? Как решит Цвет, здесь уже никто не властен выбирать. — Наш мир такой отчаянный, такой странный. Он много берет, а дает лишь крохи — и смотрите какие. Кроха не согревает даже, а заставляет жилы застывать, а это уже близкая смерть. За что нам вообще это все в месте, где негде развернуться? Даже ранее дремлющая Айя навострила уши, но всячески не подавала виду: не в ее стиле. А быть изворотливой и настороже — вполне. Сытая сестра — живая сестра, как вновь заполыхавший костер. — Мир такой серый, такой блеклый, — продолжала Ире, а ее манера становилась еще более несдержанной и отчаянной. — Почему? Почему же Цвета только и могут, что шептать — и только избранным? Я тоже хочу с ними говорить. Это несправедливо, это не честно! — Но цвет говорит с тобой, — Эхо усмехнулась прямо в лицо. — А ты не слышишь. Нужно лишь прислушаться, сосредоточится. И голоса начинают блестеть… — Голоса не могут блестеть! — Ты не слышала, — снисходительно ответила Эхо, пока собеседница обижено отвернула голову, надув губы. Видимо, Янтарь начинал уступать и сознание вернулось под власть Ире. Нагая обольстительница разлеглась в одной из излюбленных бесстыдных поз, но вид был все еще недовольным: казалось, что ее тревожит что-то еще, но она почему-то не хотела об этом говорить. — Не стоит печалиться. Однажды, когда замысел Создателя осуществится, ты захлебнешься в голосах. — Мечта, — горько просмаковала самое неоднозначное слово этого мира Ире. — Мечта, — вторила Эхо. — Как эгоистично. Он создал свою больную мечту, обрекши нас на существование. И, главное, бросил. Где Он сейчас? Радуется ли всему этому? Или ему все равно? Почему именно мы, почему именно цвета, почему именно этот мир? — Янтарная Сестра, — Эхо говорила тихо, но гулко, так, как умела лишь она — таинственно и проникновенно. — Создатель никуда не исчез. Он разбил свою мечту на тысячу осколков, на яркие цвета. Дыша этим воздухом — ты вдыхаешь его. Вкушая цвет — ты вкушаешь его. Оглянись. Это не он бросил нас, а мы не видим. Однажды Он исполнит свою мечту, когда мы прозреем и услышим его желания; когда цвета станет так много, что будет рябить в глазах. Махнув рукой, она поднялась из-за стола, учтиво отвесив причудливый реверанс. С элегантным движением ее веера это все казалось началом какого-то танца. Никто и никогда не узнает, что на уме у этой Сестры. Аура Серебра с переливом Сирени. Наверное, если бы мечта Создателя исполнилась, то его физическое воплощение — тайное знание Эхо. Она бросила напоследок взгляд на пустую миску. — Спасибо за угощение. Думаю, нам пора, еще так много, где нужно побывать… Ире хотела была спросить, но не успела: девушки исчезли слишком быстро, стоило Эхо снова приподнять свой истерзанный временем веер. Вот так происходило всегда, когда речь касалась этих беглянок — не сестры, а нечто большее. Оторвавшиеся от своих покоев, снующие повсюду, совсем как Братья. Могут зайти куда хотят и выйти, когда им заблагорассудится. А она сиди здесь одна, пока пройдет длительный цикл и любимое Янтарное древо вновь зацветет. Ире хотелось так много узнать, она только сейчас впервые коснулась мысли, что знает лишь капельку того, что знает Эхо. Сиреневая Сестра… она знает так много. Она, наверное, знает лично Создателя. Возможно это он сидит в ее голове, нашептывая сказки или пугая предзнаменованиями. Ведь она знает, и это знание делает Эхо если не Святой, то точно Чумой этого мира. Ире вальяжно разлеглась на подушках, осторожно поглядывая вокруг. Ведь если все это Мечта Создателя, тогда каков его Кошмар?