Монополия

«Монополия» Все города такие большие, но такие опустошенные, измотанные; и люди в них такие же опустошенные и измотанные. В каждой точке мира одно и то же. В любой стране, в любом государстве – везде. Вот и этот такой же. Мой город, город обмана и зла, с серыми и промозглыми домами, грязными улицами и черными подъездами. Если идти вечером по улицам мимо сверкающих магазинов, то можно увидеть лишь фарфоровые лица бредущих на тебя людей. Иногда кажется, что это манекены из витрин вышли на улицы, а фабрики, их делающие, заполонили своей продукцией весь земной шар. Вот и сейчас, если посмотреть сквозь покрытое грязными каплями окно, выходящее на одну из центральных улиц, то можно увидеть, как они идут к своим витринам и становятся на строго закрепленные за ними места. Машины, словно игрушки, едут только потому, что какой – то ребенок жмет на кнопки пульта управления. Из-за поворота все выезжают и выезжают фары, горящие холодным светом. Писатели марают бумагу короткими строчками прописаных истин, режиссеры снимают очередную «голливудскую мечту», СМИ вешают лапшу гражданам, непонятно кому, подыгрывая в этой партии, а ты снова испытываешь чувство голода, жажды и страха. «Это испытываю я, или это снова большой ребенок нажимает на кнопки и играет нашими жизнями? Это я, или это вовсе не я? Изменится ли что-нибудь, закрой я глаза и потряси головой?» Роботы, живые роботы в игре «монополия». Где тот человек, что знает ответы? Где он, способный унять панику, разрастающуюся внутри? За дверью послышались шаги. Рука, занесенная над бумагой, замерла, и голова рефлекторно повернулась в сторону белой двери. Шаги остановились возле нее. Послышался лязг ключей, потом поворот в замочной скважине: раз, два. Дверь снова распахнулась и в проеме обрисовалась женская фигура. - Нам пора на процедуры – пропела она тонким, противным голосом и вплыла в комнату словно тихоходная баржа. Следом за ней показались два санитара. - А можно отложить на пол часика, я как раз закончу дописывать. После этой процедуры, я снова не смогу ничего сделать. - Нет, нельзя, все должно быть во время, а иначе какой толк? Тогда лечение будет бесполезным. Санитары взяли меня под руки и вывели в белый длинный коридор, освещенный яркими лампочками. - Это всего лишь «монополия»? – спросила я у санитаров. - «Монополия», «монополия» - поддакнула идущая сзади медсестра. Скоро коридор вильнул вправо, и мы последовали за ним. На голову снова что-то надели, стали пристегивать ремнями к столу. - Мне опять будет больно? - Немного, – улыбнулась медсестра. Через мое тело снова пропустили электрический ток на две минуты. Все поджилки вновь затрясло, и казалось, будто кровь закипает. Голова раскалывалась на части, мысли постепенно таяли и скоро совсем покинули сумасшедшую голову. Медсестра зашла в другую комнату, где за происходящим, сквозь толстое стекло, смотрел врач. - Что сегодня? – спросил он - Ей снова кажется, что она в игре. - Увеличьте до трех минут – сказал доктор. Все было дольше обычного и страшнее. Я совсем не помнила, как снова оказалась в своей комнате на металлической поверхности начинающей ржаветь койки. Голова гудела и болела так, что слезились глаза. Я закрыла их и еще долго лежала в после процедурных конвульсиях. Когда я вышла из забытья, сразу свесила ноги и приняла вертикальное положение. Треск в голове наконец-то прекратился. Сев за стол и окинув взглядом лист бумаги и недописанные на нем слова, я взяла в руку авторучку и мысли снова ярким калейдоскопом заискрились в моем сознании. А давайте сыграем в «Монополию»?