Комплексы

Майк Маковски был красив, и даже готы не могли с этим поспорить. Он был бледен, в меру худощав и не настолько нелепо вытянут, как Майкл, его волосы имели здоровый блеск, кожа была идеально чиста и разве что не светилась, как у вампира из фильма. Маковски был очень хорош, и это замечали все вокруг. Около парня действительно с восторгом крутились вампиры разных возрастов, тайно и не очень надеясь завязать отношения. Только Майк почему-то выбрал Пита. Пит никогда не считал себя красивым. То есть, он был вполне обычным, заурядным парнем, если отойти от готического образа. От краски у него портились волосы, а от недосыпа под глазами красовались мешки. Даже его пока что совсем новые коренные зубы были слегка желтоватого оттенка, быть может от курения и пристрастия к кофе, но Пит смотрел на родителей — у них был такой же тон. Тельман не горел желанием демонстрировать положительные эмоции миру в принципе, но когда всё-таки что-то веселило, непроизвольно старался не улыбаться во весь рот. Он многого стеснялся в себе, сам того не замечая, или стараясь создать видимость, что не замечает — носил ботинки на толстой подошве, чтобы прибавить рост, отвлекал украшением и яркой макушкой внимание от лица. Но главное — пытался спрятать за чёлкой прыщи и оспины. Тонкая грань между лёгкой маскировкой и видом кузена Оно из Семейки Аддамсов. Глядя в зеркало, Пит нередко отводил взгляд. Но всё только потому, что так удобнее подкрашивать глаза, конечно. Готы в своих буднях не склонны к комплексам, пускай их и имеют. Наверно, у всех людей есть, из-за чего себя стесняться. Один Маковски выглядел идеальным, не считая того факта, что он чёртов позёр. Пита это раздражало. На самом деле Майк хоть и был позёром, вдобавок перечитавшим вампирской эротики, оказался нормальным парнем. По крайней мере у него хватало ума не соваться в компанию готов, поэтому вампир тихонько караулил Пита где-нибудь за углом дома Генриетты, чтобы встретить и проводить домой. До этих прогулок Маковски не ходил так поздно, и первое время откровенно зевал среди разговора. Иногда Пит с усмешкой волновался, что весь такой идеальный Майк просто вырубится на пути к своему вампирскому логову, не дойдя до мягкого гробика. Но вроде тот всегда доходил. Пит никогда не звонил ему после и не получал милых пожеланий хорошего сна. Вероятно, уставший Майк вырубался раньше, чем успевал хотя бы подумать о том, чтобы оповестить Пита о своём местонахождении. Маковски был до тошноты идеальным, начиная с верности убеждениям и заканчивая поразительной стойкостью. Когда его грозились проткнуть колом в сердце, предварительно спрятав в багажник, Майк, конечно же, испугался. Но он всё равно пытался с ними разговаривать, и он не умолял его пощадить, не извинялся за позёрство, и, что самое главное, не плакал. Пит к своему стыду замечал, что поступи так с ним — вероятно, он бы и проронил пару слезинок. Естественно, Тельман держал свои мысли в строжайшей тайне, но его успокаивало то, что остальные готы, наверно, повели бы себя ещё более эмоционально. А Майк вытерпел. Он, конечно, затаил обиду, но как-то легко отпустил её, начав встречаться с Питом. Это безумно озадачивало поначалу, вплоть до мыслей, что вампир пытается подобраться к нему ради мести — Тельман попросту не понимал, как можно забить на такое прошлое. Или на разницу в культуре. Да как вообще Майк мог выбрать из всех людей вокруг именно его, и за что? Маковски же по поводу своего выбора не парился никогда, или очень умело скрывал всё, что его беспокоило. Он был настоящим тёмным повелителем для своих друзей — всегда сияющий мрачным очарованием, в меру эмоциональный и на сто процентов преданный всем и всему, что он любит. Включая, конечно же, Пита. Майк не скрывал обожание во взгляде, когда они оставались наедине. Иногда он ненавязчиво лез потрогать волосы или погладить по щеке, и Пит первое время искренне шарахался от прикосновений. Он привык, что к нему в принципе не подходят близко, и с друзьями они держались на почтительном расстоянии. У них даже случайно касаться друг друга было не принято. Майку же хотелось выражать привязанность через контакт, и, к его чести, он всегда спрашивал разрешения перед тем, как сделать что-то, что может смутить Пита. Даже в этом он умудрялся быть идеальным, и Тельману становилось физически тошно от этой мысли. Не то чтобы он полагал, что не заслуживает такого человека рядом. Просто было в этом что-то странное и даже чуждое. Быть может, просто непривычное. Готы не просто не верили в счастье, а ещё и старательно его избегали, и пока Майк пытался осчастливить своего возлюбленного, Пит пытался от него спрятаться. Но сбегать в прямом смысле как-то и не хотелось… Руки у Маковски приятные, немного прохладные и касающиеся легко-легко. Только лицо подставлять ласкам не хотелось. Чёртовы оспины. Питу частенько становилось неловко за себя, и это его бесило. Может, Тельман и был по готической натуре спокойным, но это совершенно не гасило его внезапные вспышки раздражительности. Короткие, по сути своей беззлобные, но агрессивные. И за них потом тоже становилось чуточку стыдно, как бы Пит в себе это ни душил. Хотелось уже хоть в чём-то побыть таким же безукоризненным, как Майк, но Пит мог похвастаться разве что преданностью готике, умением грамотно и интересно говорить, ну и прекрасным музыкальным вкусом. Список пускай и с очень важными пунктами, но крайне скромный. Майк прекрасно видел, что его парня что-то гложет каждую минуту, что они проводят вместе. Пит часто отводил взгляд, причём не в смущении, а просто будто бы безразлично глазел вокруг. Он часто был подавлен, и сильнее, чем в компании готов, где это считалось нормой. Пит говорил меньше, чем мог бы сказать, а уж Маковски прекрасно знал о его природной болтливости. При этом вид Тельмана ни коим образом не говорил, что ему противен вампир рядом, и что он хочет поскорее от него избавиться. А уж переплетённые пальцы и вовсе сообщали, что Пита более чем устраивает вечерняя компания. В тот вечер они сидели у главного входа в школу. На улице давно стемнело, и даже единственный в округе фонарь противно мерцал, норовя погаснуть окончательно. Майк с улыбкой заправил Питу чёлку, как делал уже не впервые, но Тельман вновь раздражённо мотнул головой. — Тебе не нравится? — робко спросил вампир. — Нет, всё отлично, — Пит ещё раз тряхнул головой, и чёлка вновь закрыла половину лица. — Тогда почему не позволяешь полюбоваться тобой? — На что ты там собрался смотреть? Давно лунных кратеров не видел? Так задери голову, — раздражённо усмехнулся Пит. — О чём ты? — не понял Майк. — Да ладно, ты вроде не слепой, — Тельман всё-таки отвернул лицо. — У меня оспины за метр видно. — И что? — вполне искренне вскинул брови Маковски. — Меня это совершенно не волнует. Пит недоверчиво покосился на него. Взгляд был таким, будто вампир втирал ему про летающих осьминогов, в существование которых гот, конечно же, верить отказывался. — Я серьёзно, — уже твёрже сообщил Майк. — Ты для меня красив таким, какой есть, и меня не волнуют какие-то твои недостатки, априори. Странные они люди — влюблённые. Не видят дальше своего носа что ли? Пит определённо не был красивым. Нет, он не считал себя мерзким или отвратительным, не ненавидел свою внешность — всего лишь честно признавал, что природе он не удался. Такое бывает, и с этим можно только примириться. — Ну и много у меня недостатков? — тихо спросил Тельман. Ему не очень хотелось знать ответ: как бы готы ни храбрились, а они оставались довольно ранимыми людьми где-то в глубине души. Услышать от влюблённого Маковски какую-то гадость было бы неприятно, но и находиться в неведении Пит не хотел. — Честно? Разве что запах сигарет, априори. Так что спасибо, что при мне ты почти не куришь, — ободряюще улыбнулся Майк. — Мне в тебе всё нравится, потому что ты — это ты. Пит глянул ещё более недоверчиво и как-то даже затравленно, словно ему не комплименты делали, а поливали грязью на глазах у всей школы. — У меня полно недостатков, — слабо возразил Пит. — Ну и что? А у кого их нет? — вскинул брови Майк. — У тебя? Маковски выглядел удивлённым и озадаченным этим откровением. — Ты считаешь, что у меня их нет? — теперь уже он смотрел недоверчиво, но не так, как Тельман — без раздражения, но с любопытством. — Не считая того, что ты вампирский позёр, — нет ни одного. — Но они есть, — мягко усмехнулся Майк. — Просто ты их не видишь, как я не вижу твои. — Ну и какие у тебя недостатки? — уже гораздо спокойнее поинтересовался Пит, приняв свой обычный вид. — У меня каппа медицинская, априори, чтобы исправить прикус, — пожал плечами Майк. — А ещё я даже без неё немного шепелявлю. И выражение лица у меня глупое. И голос, в отличие от твоего, не такой приятный, — поделился Маковски. Оказывается, у него тоже есть свои причины чего-то стыдиться, просто он точно так же, как и готы, старается не акцентировать на этом чужое внимание. На самом деле Пит все эти недостатки знал и видел, во всяком случае ранее. Просто в какой-то момент они совершенно перестали его волновать. Он помнил о них, но не замечал в общении: шепелявость не резала слух, влюблённые глаза смотрелись невероятно органично на красивом лице, а уж кривизна чужих зубов не была заметна вовсе, будучи закованной в пластик. Недостатки Пита так легко не скрывались, но саму мысль Тельман понял. Майк, конечно же, видел и его лицо, и всё остальное тоже, просто не думал об этом в негативном ключе. Вместо закомплексованного стрёмного мальчишки Маковски видел любимого человека. И сразу стало как-то спокойнее. Пит сам взял своего парня за руку, слегка переплетая пальцы, и посмотрел наверх. Ну и что, что у него на лице кратеры, как у Луны в небе? Луна всё равно красивая. И он в чужих глазах — тоже. — А можно я тебя поцелую? — смущаясь, спросил Майк, заправляя Питу чёлку за ухо. — Ты мог бы об этом не спрашивать, — усмехнулся Тельман. — Я не хотел бы лишиться зубов или чего пониже, если ты возразишь, априори, — задорно улыбнулся Майк и уже без лишних слов впервые поцеловал своего парня. Они много гуляли до этого, но дело всё как-то не заходило дальше, а сейчас на пороге школы под полной луной всё казалось естественным и своевременным. Как во всяких красивых вампирских историях, любви к которым Маковски никогда и не скрывал. И ничего, что они с Питом пару раз неловко стукнулись зубами во время поцелуя, а не «слились в нежном, но страстном танце губ». Это было даже весело. Пит выглядел довольно счастливым для гота. Всё-таки любовь украшает людей, как и знание того, что их кто-то любит в ответ. Возможно, Майк выглядел в его глазах таким идеальным именно по этой причине. Только это перестало так раздражать. — Тебе лучше бежать, — вдруг заулыбался Пит, уже без стеснения демонстрируя зубы. — Генриетта тебя сейчас уроет. В зоне видимости действительно замаячил силуэт грузной девушки. Постепенно из тени выплыли ещё два — долговязый и миниатюрный. Пит должен был встретиться с друзьями позже, но, видимо, засиделся тут с Майком. — А за что? — насторожился Маковски, действительно готовый бежать. Питу он доверял, а готов опасался. — Ну, когда-то кое-кто из нас ей нравился… — уклончиво заметил Тельман, оберегая тайну подруги, но давая понять, что сейчас в ней бурлит ревность. Может, не к кому-то из них конкретно, тем более, что то была история из прошлого, но всё-таки. А Биггл человек агрессивный, ей даже повод можно не давать. Судя по угрожающему сопению, готы застали сцену поцелуя. Не то чтобы ребята вообще не знали, что Пит начал встречаться с вампиром, ведь тяжело сохранить что-то в тайне, когда находишься с друзьями большую часть времени и доверяешь им свои секреты. Вот только до этого они не видели ни единого намёка на романтику между новой парой. Как оказалось, это было сродни красной тряпки для быка. Маковски понял это быстро, а потому побежал, что есть сил. Готы погнались за ним, пускай и больше для устрашения, ведь ни один из них не славился хорошей физической подготовкой. Пит же наблюдал за этим с глупой, мечтательной улыбкой, даже не собираясь спасать своего парня. Он же так красиво бегает…