Бюро Попаданцев

Я проснулся от ощущения того, будто кто-то с головой окунул меня в ванну с теплой водой, не считая того, что ванны в моей однокомнатной съемной квартире не было и в помине. А были лишь я и насквозь мокрая от пота постель. Мысленно выругавшись, я нехотя открыл глаза, обвел взглядом почему-то не залитую солнечным светом комнату, посмотрел на прикроватные часы — пять утра, снова выругался и поплелся в душ. Брезгливость во мне всегда преобладала над желанием хоть раз нормально выспаться. Спустя полчаса — я как мог оттягивал тот миг, когда придется покинуть прохладные объятия водных струй — я попивал остывший кофе, сидя на подоконнике у настежь открытого окна на третьем этаже, и дымил на все еще пустующую улицу. В голове было до изнеможения пусто, и, сам того не заметив, я на несколько часов выпал из реальности. Снова. Очнулся лишь тогда, когда за стенами, как муравьи, начали копошиться соседи, и дом, где я снимал квартиру, пришел в движение. Я потушил неизвестно какую по счету сигарету, перекинул через плечо пиджак, подхватил небольшую кожаную сумку с бумагами по работе и случайно — из-за все еще открытого окна — громко хлопнул дверью. — Доброе утро, Барри! Ты сегодня рано. На нижней ступени меня встретила извечно приветливая домовладелица, вытирая влажные руки о свой передник. Тонкая паутина морщинок пролегла у ее маленьких, но искрящихся теплом глаз, когда ее округлое лицо озарила улыбка. Вот уже больше полувека я снимал квартиру у миссис Нударгролим и ее мужа, славной четы домашних гномов, и за все это время они не изменились ни на йоту, даже седина не тронула их волосы. Впрочем, как и мои. Я молча кивнул гномихе в знак приветствия и прошел ко входной двери, надеясь, что этого будет для нее достаточно и она не полезет ко мне в душу с расспросами. К счастью, проницательность приходит с годами, и двухсотлетняя миссис Нударгролим (уверен, она все же преуменьшает свой возраст, стараясь молодиться) понятливо улыбнувшись и пожелав мне хорошего дня, вернулась обратно на кухню. Я с облегчением вышел на постепенно оживляющиеся улицы. В отгороженном ото всех миров и вселенных городе Судьбы лето было в самом разгаре. С самого утра жара стояла неимоверная, однако это не мешало божкам, духам, хранителям и прочим высокопоставленным лицам сновать туда-сюда по проспекту Приключений. Оно и не мудрено: с такой напряженной и неблагодарной работенкой, как у них, убийственная жара — всего лишь мелочь, которая ну никак не тянула на уважительную причину отказаться от предоставляемых в городе Судьбы развлечений. Свернув с проспекта Приключений на Главную улицу, я оказался в самом центре города. Здесь бетонно-стеклянные здания перемежались с деревянными и кирпичными постройками, но ни одно строение не превышало высоты трех этажей. Город Судьбы был местом довольно технически развитым, однако, дабы не смущать братьев наших менее продвинутых, половина города косила под средневековые поселения, таким образом, магия и технологии здесь тесно переплетались и сосуществовали друг с другом. Представители самых различных рас — люди, гномы, эльфы, феи, перевертыши и другие гуманоидные виды — сновали по выложенной камнем дороге и летали под открытым синим небом, то и дело расступаясь перед хранителями недосягаемых для нас миров. Я остановился у двухэтажного здания из белого кирпича со скромной вывеской «Бюро Попаданцев». В отражении стеклянных вставок на двери на меня смотрело знакомое осунувшееся лицо с торчащими во все стороны темными волосами и уставшими, как будто выцветшими глазами. Иногда я завидовал своим собратьям, обычным Землянам — здесь зовущихся террианцами — которые, смотря в зеркало, видели в себе изменения. Я же на протяжении вот уже пятидесяти трех лет выгляжу точно так же, как и в тот день, когда впервые очнулся в городе Судьбы: молодым и беспамятным. Пройдясь очередной раз рукой по непослушным волосам в бесполезной попытке привести их в порядок, я вздохнул и зашел в знакомую обитель. Несмотря на раннее утро, в приемной уже сидел один потенциальный клиент: дряхлый скукоженный старик в длинной серой мантии, помятой остроконечной шляпе и седыми, слегка вьющимися волосами. За регистрационным столом, стоящим прямо напротив входной двери, было пусто. А вот дверь у правой стены, ведущая в архив бюро, откуда доносился шелест бумаг, была открыта. Не зная, кто сегодня был на дежурстве по расписанию, я просто крикнул: — Клиент в приемной! И не дожидаясь ответа, повернул налево, по направлению к лестнице, ведущей на второй этаж, где и разворачивалась вся основная деятельность нашего Бюро. В коридоре, на который выводила скрипучая лестница, было всего три двери: две по бокам, за которыми скрывались рабочие офисы, и одна в самом конце, где находился кабинет начальства. Открыв ту дверь, что слева, я прошел в достаточно просторную комнату с четырьмя рабочими столами, сплошь заваленными документами, кидая пиджак на спинку стула и молча кивая остальным трем сотрудникам, и занял стол напротив большого, во всю стену, окна. Остальные три стены были девственно голы, не считая нескольких аляповатых дешевых картинок в деревянных рамах да странных неувядающих растений в кадках по углам. Привычным жестом провел рукой перед датчиком движения на мониторе, пробуждая компьютер ото сна, и ввел пароль и свои биометрические данные. Что-что, а с безопасностью информации у нас было строго — специфика работы обязывает. Пока компьютер медленно приходил в чувство, как и я этим однообразным утром, я успел наполнить свой стакан льдом из стоящего рядом с дверью холодильника и залить его фильтрованной водой из агрегата по соседству. Вернувшись обратно к столу, я достал из сумки пару файлов, которые пришлось взять на дом, и первым делом проверил почту. Еще два новых дела, к счастью, не срочных, а значит, они могли подождать до конца недели. Желая побыстрее закончить с текущими и более срочными делами, я открыл Карту. Карта Вселенных была похожа на карту звездного неба у террианцев, только трехмерную, где каждая точка представляла собой отдельную планету или мир. По сути, они были одним и тем же, единственная разница заключалась в уровне технологического прогресса и наличии магии, соответственно. Запросы на услуги нашего Бюро в равной мере исходили как от планет, так и от миров, а в 30 процентах случаев заказы исходили лично от хранителей, которые посещали город Судьбы, как тот старик в приемной. На столе, рядом с компьютером, возвышалась небольшая кипа из фолиантов и свитков, а также каменных дощечек с нацарапанными на них письменами. Это были прошения как правило либо из магических, либо еще не до конца сформировавшихся миров. Онлайн-запросы исходили исключительно из технологически-развитых вселенных, той же Терры, к примеру. После разрешения проблемы, запрос отправлялся в архив: свитки и дощечки — на пыльные полки первого этажа, электронные — на сервера в подвале. Работников Бюро называли Смотрителями, так как мы наблюдали за жизнью других миров, и каждому был выделен свой сектор на Карте Вселенных, и все там происходящее ложилось на плечи исключительно одного человека. Хотя, были и исключения из правил, как например сидящая в глубине комнаты, по диагонали от меня Кадми. В силу ее склонности к каннибализму, любые случаи, где наблюдались жертвы в ее секторе, автоматически распределялись между остальными работниками Бюро. Взамен, любые случаи родственных душ (довольно редкие и чрезвычайно муторные дела) любого сектора перенаправлялись к Кадми, таким образом обеспечивая сотрудников одинаковым объемом работы. Жара все нарастала, а работа продвигаться никак не хотела. С такой погодкой и в дурку загреметь недолго. Мозг медленно коптился в черепушке, раскаленный воздух наполнял легкие, а тело вот-вот грозило расплавиться. Какая тут к черту продуктивность? К тому же, за ночь пришло обновление данных по планете Арогвиры, тех самых, над которыми я корпел вчерашним вечером. Сейчас же я смотрел на графики и молча офигевал. Цифры изменились. Цифры, бес его за ногу, изменились! Я в бессилии опустил голову на стол и, кажется, так ее и не поднял. Я почти задремал, когда… — Эй, Барри, — раздался неподалеку знакомый хриплый голос. Лень было даже думать, не говоря уже о том, чтобы попытаться продрать глаза или совершить лишнее телодвижение. — Барри! — тяжелая тушка склонилась надо мной. Повеяло жаром. — Ну чего тебе? — протянул я, втихую завидуя этой чешуйчатой рептилии, которой любая погода была нипочем. Ко всему приспосабливается, змеюка поганая, а я тут подыхаю, понимаешь ли. — У меня тут, кажись, проблемка вырисовывается, — неуверенно заявил мне Эрцион. А я снова поразился непомерной трудо-активности этого парня. Ладно, перебесится еще. Как-никак новенький в отделе, наверное, хочет произвести впечатление на начальство. Или просто фанатичный задрот. Хрен разберешь этого ящера. Вообще, Эрцион был неплохой рептилией. Веселый, скромный, отзывчивый, слишком ранимый, правда, и по каждому поводу бегал ко мне со своим бесконечным списком вопросов. Оно и понятно, опыта — ноль, а самому стремно — чужие жизни все-таки. — Ну, и что там у тебя стряслось? — я нехотя поднял голову со стола, смахнул прилипшую ко лбу скрепку и, сделав глоток почти вскипевшей воды, в которой еще недавно плавали кусочки льда, поморщился. Лучше не стало. — Тут, это… восстание демонов в Политэи, — он протянул мне свой планшет с недавно обновленными данными. — Люди гибнут… много людей. Я мысленно взвыл. Он дернул меня ради этого? — Ради всего святого, Эр! Это что, твое первое демоническое восстание? — Нет, но… — ящер тут же стушевался. — То-то и оно, что нет, и все равно каждый раз ведешь себя как демоно-девственник. Лазурные чешуйки на морде Эрциона стали пунцово-красными, он запыхтел как паровоз с отказавшими тормозами, а глаза подозрительно заблестели. Да чтоб тебя. — Ладно, дай гляну, — я вытянул руку, перенимая гаджет из его когтистой лапы, избегая смотреть в полные благодарности янтарные глаза. Я пробежался глазами по ежедневно обновляемым данным: состояние экосистемы, добываемые ископаемые, культурное развитие, научный прогресс… Хм, а вот это странно. Даже для восстания адских тварей и Великой Войны людей против сил зла, которая несомненно войдет в их историю, смертность просто зашкаливала. Еще чуть-чуть и потянет на геноцид всей человеческой расы, а там и до апокалипсиса недалеко. Запустить это дело сейчас и потом проблем не оберешься, а бумажная волокита по этому поводу вообще просто жуть. Ладно, возможно ради этого меня стоило дернуть. — Молодец, что заметил, — кивнул я Эру, возвращая планшетку. — Что собираешься делать? — Думаю про кого-нибудь, у кого уже был схожий опыт. Может, вояку бывалого или экзорциста. Но не этих задохликов с Терры, слишком рискованно… — Эрцион тут же осекся и метнул на меня испуганный взгляд. — Прости, я не имел ввиду, что ты… — Да не парься, — прервал я его. — Я уже давно перестал причислять себя к какой-либо расе. Работники нашего Бюро, скорее, как отдельный подвид мифических существ, непонятно, за какие грехи попавшие в эту контору. — Ой, я тебя умоляю, — тут же раздалось из угла. — Кто две недели назад так нажрался, что стал орать на весь Пьяный Переулок имена великих земных попаданцев со словами «это мои братаны, вы, ушлепки недоделанные»? И где ты слов, главное, таких понахватался? Спустя несколько секунд после произнесенной фразы, из-под стола вылезло кавайное на вид нечто с кошачьими ушками и подрагивающим хвостом. Но не ведитесь на эту ангельскую внешность, Кадми была той еще дьяволицей, а точнее людоедом, а еще точнее — просто каннибалом. Сожрет и не подавится, а попробуешь возразить — и рискуешь быть съеденным сырым и заживо. Короче, огрызались с Кадми на свой страх и риск всего два индивида: я и Тарви, мир его обглоданным костям. — Я был не в себе, — буркнул я, откидываясь на покачивающуюся, словно желе, спинку кресла. Неужели правда вытворял такое? Определенно, нужно завязывать с выпивкой. — И вообще, у Эрциона походу апокалипсис намечается. Какие будут предложения? Вопрос был обращен как к Кадми, так и к ее соседу напротив, орку Голаргу, однако последний, как обычно, промолчал и никак не отреагировал, даже не шелохнулся, напоминая настоящее каменное изваяние своей серой кожей и неподвижностью. А вот у Кадми тут же возбужденно загорелись глаза. Еще бы, столько мертвой и полуживой, неспособной защищаться и готовой быть съеденной человеченки. И она еще удивляется, почему ей никогда не попадаются дела, связанные с военными конфликтами. — Извращенка, — бросил я, деланно корча лицо в отвращении, но веселые нотки отчетливо проскальзывали в голосе. Кадми зашипела как самая настоящая хищная кошка, показывая ряд острых клыков, но поумерила свой пыл. — Ну, про монахов и экзорцистов можешь забыть сразу, — деловито произнесла Кадми, обращаясь уже к Эру, а я лишь согласно кивнул. От бессвязного лепета, пусть и на древней латыни, толку на данном этапе событий будет мало. — А насчет воина — это ты молодец. И желательно поталантливее, чтоб уж наверняка. Эрцион кивнул и принялся искать подходящие миры, откуда можно было бы вытянуть будущего попаданца. Нужно было найти кого-то, чей мир, язык и культура были максимально похожи, чтобы сгладить переход, а также найти кандидата, который точно бы согласился сражаться за неизвестный ему мир с армией демонов. Ну и новое тело не мешало бы выбрать подходящее. Тем временем Кадми и я вернулись к своим прошлым занятиям. Помогать в открытую своим коллегам не было одной из политик Бюро, поэтому всем сотрудникам, включая меня, а теперь и Эра, приходилось учиться и схватывать все по ходу дела. Жестковато конечно, учитывая специфику нашей работы и тот факт, что судьбы людей и миров буквально были в наших руках, однако была в этом и доля логики. Миров было слишком много, а нас — всегда недостаточно, чтобы позволить двум сотрудникам корпеть над одной проблемой. После обеда жара начала спадать, и мои мозги, извилина за извилиной, начали возвращать себе прежнюю работоспособность. До конца рабочего дня я успел разобрать еще четыре дела. Первое было связанно с преждевременной кончиной шестнадцатилетней девушки по ошибке молодого духа воды, который слишком заигрался и в порыве страсти утопил несчастную. Час времени ушел на то, чтобы подыскать ей новый мир, в котором она могла бы переродиться и продолжить существование без угрозы для жизни. Нашел, согласовал, перепроверил данные и оформил межпространственный перенос тела в единичном экземпляре. Через несколько секунд на компьютер пришло подтверждение о том, что сотня золотистых чешуек от водного духа была успешно получена Центром приема оплаты Бюро. Второе дело оказалось более интересным, но все же вполне обыденным. Миролюбивая раса лесных эльфов оказалась втянута в конфликт с орками, посягнувшими на их земли, а потому предсказуемо терпела поражение. И так как поддержание баланса — одна из ключевых наших, Смотрителей, обязанностей, то вмешательство извне определенно требовалось. На этот раз избранным попаданцем оказался проблемный семнадцатилетний подросток с Терры, бесславно скончавшийся от ножевого ранения в подворотне. Гонора и наглости в нем было достаточно, драться он умел, а в своем мире ничего, кроме проблем для окружающих, не приносил — одним словно, идеальный кандидат. Так как при рождении Макс был человеком, а отправлялся в мир эльфов, пришлось перенести лишь его сознание в тело раненого эльфийского солдата, который вот-вот даст дубу. Перенос личности, но не тела, занял еще полтора часа муторной работы: нужно было убедиться, что его сознание не расколется на частицы в процессе или не застрянет в межпространственном лимбо. Третье дело оказалось запросом непосредственно от правителя мира Эрзалии. У него было видение о погибели всего мира и о том, что лишь душа из другого измерения сможет его спасти. К запросу также прилагались точные координаты Избранного в другом мире и дополнительная оплата за то, чтобы сохранить попаданцу воспоминания его нового тела от прежнего владельца. Поминая правителя Эрзалии всеми возможными словами, я принялся за кропотливую работу: соединить два сознания в одном теле без последующих побочных эффектов вроде безумия или биполярного расстройства — это вам не хухры-мухры. Потому, когда я, наконец, добрался до четвертого и последнего на сегодня запроса, мне уже было глубоко наплевать, зачем хранителю планеты Зарекс было помещать русскую сорокалетнюю бабу в тело шестнадцатилетнего пацана на космической станции. Скучно ему там, что ли? Ну, мое дело нехитрое: заплатили — значит сделаем. Открыл перепись населения России, вбил параметры пола и возраста, нашел кандидатуру, чья жизнь одинока, печальна и уныла (не ломать же специально кому-то судьбу), и оформил перенос. На сегодня закончил. Наконец-то. Я удовлетворенно выдохнул и потянулся так, что аж позвонки хрустнули. Заметив мое движение, Эрцион бросил на меня умоляющий взгляд, нервно грызя когти, и запинаясь попросил проконтролировать процесс переноса сознания в новое тело. Так как делал он это всего лишь второй раз в жизни, я не стал его поддевать и тут же согласился. — Следи за показателями, — наставлял я Эра, стоя за его спиной, пока он стучал по клавишам. — Не спеши. Подними уровень искажения материи выше, иначе твоего попаданца расплющит еще до конечной точки переноса, и тогда тебя затянет в бюрократический ад. — Человек может умереть, а все, что тебя волнует, это сколько бумажек и инстанций придется пройти, чтобы соблюсти протокол?! — возмутился он, оборачиваясь и вскидывая на меня полный удивления взгляд. — Первое правило нашего отдела: не привязывайся к объектам переноса, — сухо прокомментировал я эту чересчур острую реакцию со стороны ящера. — Будь точным, прагматичным, рациональным. Эмоции и чувства не должны влиять на твою работу. — Послушай его, Эр, — согласилась Кадми. — Барри не понаслышке знает, о чем говорит, да, сладкий? В ее взгляде плескалось самодовольство, а от голоса несло издевкой за километр. На мгновение все во мне вскипело от злости и желания натравить на ее болтливый кошачий зад стаю оборотней во время полнолуния. Но я подавил это чувство, вместе с воспоминаниями, которые так легко всплыли на поверхность, как будто бы все произошло только вчера. — Что, я задела наш бесчувственный мешок с костями за живое? — она хищно улыбнулась, а я в очередной раз пожалел, что не могу уволиться из Бюро. Я молча развернулся, дошел до своего стола и вырубил компьютер. Затем столкнулся со снисходительной улыбкой Кадми, виноватым взглядом вечно молчащего Голарга, полной растерянностью со стороны Эрциона и, чертыхнувшись, вышел из кабинета, не произнеся ни слова. Говорят, проработав в Бюро лет сто пятьдесят или двести, перестаешь вообще что-либо чувствовать, а прожив с полтысячелетия в городе Судьбы получаешь право на любое желание: поменять место работы, вспомнить прошлое, переродиться, умереть, в конце концов. Вообще-то, именно так я и попал сюда, если задуматься. Предыдущий работник Бюро на свое пятисотлетие пожелал вечный покой для своей души, его место освободилось, а на следующий день я очнулся в городе Судьбы без единого воспоминания, кроме своего имени, и адреса Бюро в кармане. И сейчас я с нетерпением ждал того заветного дня, когда смогу загадать собственное желание и перестать думать о Мелиссе и загубленной мною жизни. — Эй, ну прости! — крикнула Кадми вдогонку (наверняка тут не обошлось без выразительно-осуждающего взгляда Голарга), но я уже хлопнул дверью. — Здравствуйте, вы позвонили в Бюро Попаданцев. Меня зовут Диара, чем я могу вам помочь? — услышал я еще на лестнице звонкий мелодичный голос из приемной. Спустившись на первый этаж, я прошел мимо стола регистрации и бросил взгляд на миловидную фею с причудливо уложенными зелеными волосами и полупрозрачными серебряными крыльями за спиной. Она слегка мне улыбнулась и махнула рукой на прощание, не прекращая телефонный разговор: — Конечно, Ваше Темнейшество, мы обязательно подыщем вам достойного преемника трона, самого злого и коварного во всех мирах… Да, да. Спасибо, что воспользовались нашими услугами. Кошмарного вам дня, Ваше Темнейшество. Мои губы против воли расплылись в улыбке, стоило только входной двери закрыться за моей спиной. То, с какой легкостью Диара находила подход к любому клиенту, поражало даже спустя полвека. Она преспокойно общалась с лесными богами о вреде охоты и пользе тофу, утешала утративших популярность божеств и идолов, и знала, что желать кошмарного дня королю демонов — это обычный знак вежливости. Но постепенно мои мысли возвращались в прежнее русло. Уже заученной по памяти дорогой я возвращался в свою квартиру, которую не мог назвать домом, безразлично наблюдал за снующими туда-сюда существами и снова задавался вопросами, на которых никто не знал ответа. Все жители города Судьбы были бессмертными. Как говорил старина Тарви: «не стареем, не дохнем». Как и за какие грехи мы оказались в этом пресловутом месте, я не знал, зато насчет «грехов» сомнений почти не было. Работа в сфере услуг для селестиальных особ на награду за великие подвиги особо не была похожа, как ни крути. Однако все воспоминания о прошлой жизни (или жизнях, как знать?) напрочь отсутствовали у всех жителей этого города. Возможно, кто-то решил, что так нам будет легче смириться со своей новой участью и лучше работаться. Кто знает? О причинах нашего бессмертия ходили разные слухи, хоть и подтвердить ни один из них не представлялось возможным. Кто-то говорил, что мы самоубийцы, чьи души получили еще один шанс на покой и счастье. Кто-то думал, что в прошлом мы были убийцами и теперь искупали грехи, спасая тысячи жизней взамен отнятых. Я же склонялся к тому, что наши жизни были настолько бесполезными и незначительными, что исчезни мы из ткани мироздания — и это бы ровным счетом не изменило ничего. Поэтому, собственно, нас и призвали в это место. Очнулся я от мыслей лишь у двери в собственную квартиру с ключом в руках. Дальше все пошло по привычной накатанной схеме: дверь, обувь, одежда, душ, еда. Иногда, как сегодня, к списку добавлялись подоконник и сигарета. В жизни в городе Судьбы бывали дни, когда все было относительно нормально, я мог пойти в бар с коллегами выпить, травить им шутки, смеяться, пока воспоминания тихо копошились на задворках сознания, не причиняя особой боли. Но бывали и другие дни, когда на меня резко накатывали сначала ярость и злость, потом ненависть и презрение к самому себе, и наконец, долгожданная апатия. Полное безразличие. Почти как смерть… если бы не было так невыносимо больно, до впивающихся до крови ногтей в ладони, до вакуума в легких, до бьющегося в агонии сердца, которое все никак не умрет, не остановится, не прекратит моих страданий. Такие дни были тяжелее всего. Уже лежа в кровати, балансируя на грани между сном и реальностью, я подумал, как же все-таки однообразна моя жизнь. Одинока, печальна и уныла, прямо как жизнь той русской сорокалетней бабы, которая, наверное, уже сейчас обживается в новом теле на космостанции. Дни тянулись, похожие друг на друга, как две капли воды, сменялись ничуть не менее похожими ночами, и каждый раз, стоило мне закрыть глаза, я видел одно и то же лицо… Мелисса. Впервые я увидел ее, сидя за своим рабочим столом в офисе Бюро — там же, где и собственноручно подписал ей смертный приговор несколько месяцев спустя. Это были мои первые недели, если не дни, в городе Судьбы. Я был молод, взволнован, полон энергии и желания работать и абсолютно ничего не знал о самом себе. Чета домашних гномов Нударгролим сообщила мне, что я однозначно представитель террианецев, и я был настроен решительно узнать как можно больше о том, кто я есть. Или кем я, по крайней мере, был. Войны и бедность на Терре удручали. Мир поражал своей богатой многогранной культурой и большим количеством стран. Магии не было, но зато полным ходом развивались технологии. Большое впечатление на меня произвел интернет. Именно там я случайно наткнулся на видео-блог террианки, простой студентки исторического факультета. В ее исполнении история Терры превратилась из перечисления сухих фактов в целое приключение и путешествие сквозь века, и я сам не заметил, как влюбился. В историю, в Терру и в нее. Мелисса грезила Средневековьем: благородными рыцарями, великими подвигами, замками и легендами. Изучая историю, она знала неприглядную и жестокую правду реальности, но хотела верить в романтические идеалы. А я хотел сделать ее счастливой. Поэтому я отыскал подходящий мир, не слишком развитый и с зачатками магии, выбрал подходящее новое тело из аристократии, чтобы она ни в чем не нуждалась, и в тот же день переселил ее душу. Все было хорошо, пока не началась война. Война, которую я проглядел, статистика смерти, на которую я не обратил внимания, возрастающая численность темных магов, до которой мне не было дела… пока они чуть не захватили и не уничтожили целый мир. Пока Мелисса не погибла в первую же неделю войны, когда маги сравняли с землей городскую цитадель. Пока не стало слишком поздно, и все это по моей вине… Я проснулся с заходящимся в стаккато сердцем на мокрой постели в пустой и темной квартире. С трудом открыл глаза, не зная, какая из реальностей хуже, сон или явь, посмотрел на часы — половина пятого утра, и поплелся в душ, заподленно зная, что сегодня больше не усну. Позже я сидел у окна и дымил в предрассветную тишину. В моей жизни ничего не менялось. Ничего, кроме нескольких заветных чисел: четыреста сорок шесть лет, пять месяцев и девятнадцать дней. Еще немного, Мелисса.