Истинная любовь Карлайла

Карлайл По возвращению в больницу после незапланированной прогулки Кэтрин по лесу, нам приходится на несколько дней отложить наше путешествие на остров. Слабое тело совершенно не подходит для таких нагрузок, да ещё и в лесу, где довольно прохладно и сыро, а ведь сейчас зима. Одно хорошо, ничего серьёзного не было, даже осложнений, которые могли появиться. Это радует. Однако помимо лёгкой простуды моей малышки, в качестве дополнительного сдерживающего нас фактора выступает проверка, приехавшая из соседнего штата. Видимо кто-то прознал о том, что у нас два месяца лежал человек в коме, вот и решили узнать в чём дело, не ошибка ли врачей это. Так что мне приходится потрудиться, чтобы никто особо вопросами не задавался, выкладывая сразу всё. Что до самой Кэтрин…. С ней всё хорошо. Несмотря на поджидающую её депрессию, в которую она могла сорваться после поездки ко мне домой, ничего такого не произошло. Разве что ей определённо скучно постоянно торчать в палате без каких-либо развлечений. Из-за вездесущей комиссии даже не выйти лишний раз из палаты. А книгу, что лежит у неё на тумбочке, вроде как уже прочитана, рисовать ей не хочется, если судить по тому, что листов так и не уменьшилось за это время. Зайдя в свой кабинет с полотенцем на плечах, вытираю голову, плечи, туловище после купания и просто рассматриваю пейзаж за окном, не особо интересный, но смотреть больше не на что. Не в стену же пялиться? Странно смотрится. От собственных мыслей отвлекаюсь, когда в кабинет без стука и предупреждения заглядывает девушка, о которой думаю даже больше чем о работе. Хлопнув пару раз ресницами, она тут же спешно закрывает двери, заставляя приподнять уголки губ. Накинув рубашку, спокойно застёгиваю пуговицы и заправляю её в штаны, подходя к двери, пробуя открыть. Судя по звуку сердца она скорее всего смущена. Так и есть. Моя чистая девочка. А какие странные фразы она выдаёт?! Маленькая ревнивая Леди. Хочется посмеяться, но приходится сдерживать себя, чтобы не обидеть. И в конечном счёте затаскиваю её в кабинет, решая немного отомстить за её поведение и подразнить…. Пускай знает, что не стоит врываться в кабинет к молодым, красивым врачам, что не прочь иной раз поиграть в искусителей. Конечно ничего такого, что могло бы поставить нас в неловкое положение, загляни сюда кто-нибудь из сотрудников. Достаточно было просто встать чуть ближе и посмотреть чуть иначе, с хитрым прищуром. Видимо перестарался, потому как она забыла зачем пришла…. Нотариус велел прибыть через три дня. Понятно что по делу. Надо значит надо. Сообщив, что мне надо уладить формальности с больницей, приподнимаю её за подбородок, целуя в лоб, а после спускаюсь ниже, словно хочу её поцеловать серьёзней, легонько провожу язиком по губах и застываю просто рассматривая её реакцию, прислушиваясь к ощущениям. Сердце колотится, как сумасшедшее, а голова опущена вниз…. Смущена откровенными действиями или же её что-то напугало? И всё же она права. Надо поговорить и наконец расставить точки над «ё», если бы только ни эта проверка…. Приходится оставить мою девочку одну, чтобы быстрее закончить все дела. Конечно же мне это совершенно не нравится, но заряд бодрости от малышки я получил, как и хорошее настроение. Девушка, что ждала меня у нужного кабинета, недовольно посматривает на удаляющуюся Кэтрин. Я помню эту особу, кажется она как-то предлагала мне служебный роман, от которого я отказался, сославшись на то, что женат. Теперь мне по идее отпираться не чем, но то что у меня отношения с племянницей мэра видно невооружённым глазом. Я не скрываю, хоть и не довожу до абсурда. День проходит мимо, словно ничего не значащие картинки киноленты. На охоту я ухожу перед обедом, отпросившись на полчаса. Должно хватить времени и заскочу потом к Кэтрин, чтобы занести ей какую-нибудь вкусность, всё же больничная еда не домашняя. Возвращаясь с охоты, на расстоянии сорока метров, улавливаю запах крови и крик, наполненный болью…. Кэтрин! Этот голос я узнаю из тысячи! Во мне просыпается хищник и в несколько прыжков достигаю больницы и хорошо, что сейчас где-то тут ходит проверка, потому как никто не видит того, что я творю. Вышиб дверь в палату-изолятор, моему взгляду предстаёт Кэтрин, сидящая на полу прижимающая ладонь к окровавленному животу. Вижу разорваный в клочья правый бок девушки. Её прекрасное лицо, перекошенное от боли и мокрое от слёз, прикрываемое второй рукой. И мерзавец, что замахивается на неё хлыстом. Хорошо видно, как мелькнули несколько металических крючков на окончании хлыста. Очень острых. Взгляд сам находит того, кто осмелился поднять руку на беспомощную девушку. На мою половинку. Монстр внутри жаждет мести, что мне очень даже нравится. В одну секунду я встаю перед девушкой, закрывая её от очередного удара, который остаётся мною не замеченным, перехватываю орудие причинения боли, раня руку. Он не ожидает от неожиданно появившегося доктора такой решительности и силы. Поднимаю его одной рукой и швыряю в сторону кроватей, слушая хруст костей. Его сердце вначале увеличивает скорость биения, а потом резко замедляется, видимо он умрёт, если не оказать помощь. Мне впервые за долгую жизнь без разницы: убил я человека или нет. Сейчас важнее сжавшаяся в комочек раненая девушка. Подлетев к Кэтрин, опускаюсь рядом на колени, недовольно поджав губы. Не справился. Не защитил. Так, отставить самобичевание, Карлайл! Нужно убедиться насколько серьёзная рана. Аккуратно подняв на руки, расслабившееся тело, хозяйка которого потеряла сознание, несу в ближайшую палату, где можно обработать раны и возможно зашить их. Уложив малышку на стол, аккуратно срезаю футболку, да так и застываю. След от пореза три жутких борозды проходится кругом по спине и животу, ещё бы чуть-чуть и он бы зацепил нежную грудь. Мне приходится срезать и бюстгальтер, чтобы он не мешал. Запах крови Кэтрин врывается в мои лёгкие, но на удивление жажды крови нет. Обработав рану и перевязываю её, тихо выдыхая от облегчения. Всё будет в порядке. Я мог бы помочь быстрее им затянутся с помощью своего яда, но лишь с согласия пары. Кэтрин Лежать не удобно. От слова совсем. Спину тянет, тело болит, сильнее всего боль ощущаеться в правом боку и в голове полнейшая каша. На улице ночь и мне никто не мешает просто думать. Точнее переосмысливать всё то, что происходило со мной и Карлайлом на протяжении всего этого времени. Совершенно неважные нюансы жизни, поведения, жестов, речи теперь казались совершенно иным. То, что я увидела, заставило меня взглянуть на того, кому я доверилась другим взглядом. В самом деле даже у такого совершенства должен быть недостаток или два, а может целый шкаф разных скелетов от молодых дам до младенцев разной рождаемости. Даже странно как-то думать о подобном. На вряд ли Карлайл кого-то убил. В прямом смысле. — Как ты себя чувствуешь? — неожиданно рядом появляется причина всех моих дум на сонную голову. Сколько я пролежала в беспамятстве? Несколько часов, наверное, раз уже стемнело. — Немного больно, но мне не привыкать. — честно отвечаю на поставленный вопрос и пробую подняться, тут же получая помощь от блондина. Стоит ли спрашивать о произошедшем? В конечном счёте мне тоже надо осветить некоторые аспекты своей жизни. — Кэтрин то что ты видела…. — похоже что он совсем не знает, как ему стоит рассказывать о произошедшем. Интересно я тоже буду так нервничать? Скорее всего в конце я и вовсе хлопнусь в обморок. От этого даже становится немного смешно, и я улыбаюсь, протягивая мужчине руку, а потом хлопаю рядом с собой. От чего-то это кажется более чем правильным. Какая к чёрту разница, что тут происходит, когда моя жизнь никогда особым порядком не отличалась, напоминая дурдом? — Будешь кушать? — спрашивает, поднимаясь со стула. Как не странно ответ на поставленный вопрос мне даёт мой желудок, заставив чуть покраснеть. — Я скоро. — он целует меня в лоб и выходит из палаты. Стоит ему закрыть дверь, как я подтягиваю к себе ноги и просто смотрю в стену, даже не пытаясь думать о чём-то. Тишина совсем не давит на меня, даже успокаивает и это странно. Наверное, так на меня действует присутствие дорогого сердцу… Человека. Действительно. Мотнув головой, смотрю в окно, за которым решила разбушеваться непогода подстать моим чувствам сейчас, что не могут угомониться. Ещё и предстоящий разговор добавляет масла в огонь. — Господи, как же тяжело решиться! — пробормотала я и горько улыбнулась. — Кэтрин. — в палату возвращается врач, включая несколько светильников, чтобы было видно, что я делаю. Сейчас он совсем не похож на привычного доктора Каллена, которого привыкла видеть на протяжении всего этого времени. Его волосы не зализаны назад, находясь в творческом беспорядке. Нет галстука и три пуговицы на рубашке расстёгнуты, а рукава подвёрнуты до локтей. Домашний. Наверное, именно так он ходит по дому. — Тебе больно? — я не плачу, но видок у меня ещё тот, так что вопрос более чем обоснован, но всё же качаю головой, снова хлопая по матрасу рядом с собой. Хочется ощутить его силу рядом с собой. — Больно. — соглашаюсь, устраиваясь удобней на прохладном плече…. Низкое давление…. Кофе. Что-то мне подсказывает, что этим напитком, даже самым крепким не разогнать кровь по этому телу. — Не потому, что болит рана, ты явно вколол мне побольше обезболивающего. — острота слетает с губ сама, но меня ею не попрекают, понимая, что это просто стресс, не более. — Боль в душе намного сильнее и не проходит уже три года. — замолкаю на пару минут, зачерпывая ложкой ароматный суп и отправляя его в рот. — Ты хотел узнать, что со мной произошло в четырнадцать лет. — меня останавливают на фразе, словно давая возможность передумать. Его беспокойство не без оснований. Подняв голову, заглядываю в золотистые глаза, которые словно ищут на моём лице ответы на немые вопросы. Они находят, потому что не прячу. Бесполезно, всё равно прорвутся. — Я вижу тебе тяжело, может не нужно всё вспоминать? — Карлайл с тревогой смотрит на меня и отпустив, целует в макушку, прижимая к себе ближе словно это хоть как-то может изменить моё решение. — А кто сказал, что забыла, я три года помню всё, словно это произошло только вчера. — прикрыв глаза, я лишь крепче сжимаю холодную руку, прося о немой поддержке, которая точно сможет мне помочь, поделиться застарелой болью. Воспоминания Сегодня на улице прекрасная погода! После ночного дождя воздух полон свежести и различных ароматов, нетронутые выхлопными газами машин. Так что просыпаюсь я раньше обычного, впрочем, как всегда в такие дни и смотрю в окно на играющие в листве лучи. Красиво. А потом глаза цепляются за календарик на стене. Сегодня мой день рождения. Самый лучший праздник в жизни! Улыбнувшись от уха до уха, разворачиваюсь на пятках и бегу в сторону входа, желая поскорее найти свои подарки и пойти погулять вместе с сестрёнкой Мишель в парке, покататься на аттракционах и просто повеселиться. — С днём рождения, Кэтрин. — стоит мне только зайти в гостиную, как я тут же попадаю под обстрел хлопушек со всех сторон, а потом обнимаю родителей и сестрёнку, благодаря за подарки. Как же интересно, что мне подарят в этот раз? Может диск, который я так давно хотела? Или видеоигру? Хм…. Коробочка маленькая…. — Как ты хочешь отпраздновать сегодня свой день рождения? — Хочу погулять в парке и покататься на аттракционах вместе с Мишель. — улыбаюсь, зная, что мне не смогут отказать. Так и есть. Младшая довольная моим выбором, уже бежит переодеваться. — А свечи на торте задуть? — интересуется отец, подзывая к себе и показывая на шоколадный торт рукой, в то время как мама зажигает свечки. Подойдя к столу, зажмуриваю глаза и загадываю желание, чтобы всё у нас было хорошо! — А теперь можешь идти одеваться и не забудь перцовый балончик! — громко засмеявшись бегу в ванную умываться, подтрунивая над сестрой и тем, что она так долго собирается. Хорошо, что парк всего лишь в квартале от нас. Мы гуляем по парку, катаемся на аттракционах, кормим голубей, а ещё едим сладости, посмеиваясь друг с друга и корча рожицы. Глупо. Но нам обеим это нравится, а потому просто не можем остановиться, параллельно играя в салочки. Однако день подходит ко второй половине и как обычно становится невыносимо жарко, так что посмотрев по сторонам, отправляемся глубже в парк, потому как там прохладней и людей не так много, а потому можно подышать свежим воздухом. Мы весело смеёмся и рассказываем о планах на следующий заход аттракционов, на которых сегодня ещё не катались. И так уж нас приучили, что, если один из нас говорит, второй молчит, как итог я слишком поздно замечаю опасность, а когда заметила было поздно. На моих глазах два амбала схватили сестрёнку и потащили к машине. Я бросилась ей на выручку, но мне на лицо накинули какую-то тряпку, и я отключилась, запоздало подумав о том, что перцовый баллончик совсем безнадёжная штука против таких. Прихожу в себя в каком-то подвале. Тут сыро, темно и страшно, хотя это чувство я стараюсь гнать от себя подальше, как и мысли о том, что мы попали и совсем не по-детски. Следующей мыслью, а точнее картинкой в голове вспыхивает похищение сестры. Какого лешего я сегодня не решила остаться дома?! Ну что тупица погуляла по парку? Покаталась на аттракционах? Довольна? Поискав глазами сестрёнку, прихожу в ужас от уведённой картины. Моя маленькая любимая Мишель обнажённая подвешена за руки и ноги. Я дёргаюсь к ней, но пошевелиться не получается, привязана на стуле за руки и ноги, а мою голову держат, заставляя смотреть. — Отпустите её! Отпустите! — я кричу, срывая голос, желая лишь одного, чтобы её отпустили, а со мной пусть делают что хотят. Посмотрев ей в глаза, увижу застилающий сознание ужас. То, что с ней сейчас сделают хуже смерти. Но мне остаются только смотреть, давясь слезами. Я ничем не могу ей помочь, только с ненавистью смотреть на негодяя, который подошёл спереди к сестрёнке возбуждённый до предела, гадко улыбаясь. Он её разорвёт на части. А потом он начал погружаться в сестрёнку, под её жуткий крик боли, леденящий душу. Кажется, что меня насилуют вместе с ней и боль отзывается там же, где у неё расцветают синяки. — Нет! Не надо! Прошу вас. — это невыносимо. Когда он оставляет её в покое, я радуюсь. Всё? Мужчины смеются, что-то говорят между собой на другом языке и показывают пальцами. Нас обеих отвязывают. Получив свободу, кидаюсь к сестре, что пытается сжаться в комочек. А потом они просто уходят…. Надолго? Сколько времени прошло? Всё стало каким-то серым и ненужным. Я просто сижу на холодном полу, прижимая к себе тело моей Мишель, шепча какую-то дурость о том, что нас спасут, найдут…. Вот только кого? Трупы? Через некоторое время один из насильников возвращается, ставя перед нами две тарелки небольших порций каши. Сначала мы обе хотим отказаться от этого, но… Хочется вернуться домой, а для этого надо выжить любой ценой. И мы едим, через тошноту и отвращение, потому что даже после всего жить хочется, как и увидеть маму, папу и снова проснуться в своей комнате и пойти гулять. Кажется, потом мы уснули, скрючившись на полу. Будит нас противный скрип двери, заставляя резко открыть глаза, и вцепиться во всё ещё бессознательную сестру, не отпуская. Бесполезно. Я слаба. Нас растаскивают в стороны, будя при этом младшую, что пребывает в сладостном забвении. Меня снова привязывают к стулу, а вот с сестрой делают что-то странное. Связывают, выкручивают руки и сажают на что-то…. Теперь мою сестрёнку насилуют двое в её глазах уже не животный ужас, а обречённость. Она вся в крови и кричать мы обе просто не можем только хрипеть. Живой отсюда Мишель не выйдет и возможно я тоже. Смотря на сестрёнку, мне хочется умереть вместе с ней. Я не знаю сколько они её ещё мучили, но для меня казалось, прошла вечность. Когда они закончили она подняла на меня свои глаза. Они были почти пусты и безэмоциональны, давая понять, что для сестры это предел. Но нас снова оставляют в покое на некоторое время…. Снова приносят кашу и мне даже позволяют покормить девчушку. Было бы проще свернуть ей шею. Сколько времени прошло? Сколько ещё пройдёт, прежде чем нас освободят? Не хочу думать. Уже ничто не имеет смысла. Больно…. Мне просто больно: от криков, от ударов, от свиста ножа, от гнусного смеха, больно даже глотать. Перед глазами всё плывёт, и я только вижу размытую фигуру сестры, не отличая мелких деталей. Я молюсь о том, чтобы она умерла. Умерла и прекратила свои страдания. Паршиво так думать, но на большее уже не способна. Она не сможет жить дальше после такого. Я не смогу жить дальше. Они изуродовали её тело и душу…. Слышала несколько раз как ей ломали руку или ноги, а может и рёбра. Эти подонки не гнушались простыми побоями и использованием всякой мути из разряда жёсткого БДСМ. Тошно. Сейчас мы одни, снова лежим на полу, без возможности двинуться, потому что сил нет. — Не вини себя! — она шепчет это мне на ухо, а я не могу даже проронить слезу от того, что она меня покидает. Наоборот, где-то глубоко в душе разливается волна облегчения и низменной радости, от понимания, что больше она не будет страдать. Я прижимаю тело к себе, тихо хрипя какую-то колыбельную, желая проводить её в последний путь, гладя по голове и целуя в макушку. Моя маленькая бедная Мишель…. — Пожалуйста, выживи. — согласно киваю, рукой нашариваю её лицо и вытираю проступившие слёзы на глазах сестры, а потом отчего-то начинаю говорить. — Сестра, давай, когда всё это закончится, оденем самые красивые платья, позовём своих самых близких друзей и отпразднуем мой день рождение? На столе будет стоять самый шоколадный торт из всех что мы ели. Ты только представь. Шоколадные коржи, с шоколадным кремом с орехами, залитый шоколадом и украшенный шоколадной стружкой. А перед этим съедим шоколадное тесто и крем в кастрюльках, как мы всегда это делаем, пока думаем, что мама не видит. — Мишель что-то бурчит и кажется тихо смеётся, представляя наши перемазанные моськи. Иногда наши родители говорят, что не видят в нас разницы по поведению. Сущие дети. Мы не против. А сейчас тем более. — Или пойдём на новенький фильм всей семьёй и по дороге назад будем кидаться в друг друга остатками попкорна, убегая и вереща на всю улицу, от чего родителям будет за нас стыдно. — я говорю и говорю, тихо, медленно с придыханием, потому что веселей не получается от сорванного голоса. И через некоторое время, уже не слышу в этой тишине сопения сестры и её хриплый смех…. — Спокойной ночи, моя маленькая Мишель-монстрик…. Конец воспоминания