По кругу

Разбуди меня. Разбуди меня изнутри. Я не могу проснуться, Спаси меня. Позови меня по имени и спаси от темноты. Разбуди меня, Запусти мою кровь, чтобы она бежала по венам, Пока меня окончательно не станет, Верни меня к жизни. Evanescence — Bring me to life

Воздух беззвучно покидал горящие легкие. Тишина выжгла все посторонние звуки, оставив вокруг лишь беспросветный вакуум. Пузырьки игривой стайкой поднимались вверх, вместе с кислородом унося и жизнь. Время потеряло всякий смысл: казалось, глубина была бесконечна. Нечто будто бы обволакивало одеревеневшее тело в непроглядно-черный кокон и жадно тянуло на дно. Индикаторы жизни появлялись все реже, а глаза уже почти сомкнулись под тяжестью свинцовых век, когда на периферии зрения, совсем рядом, промелькнуло что-то яркое и теплое, солнечным лучом разрезав вязкую темноту. Узнавание осколком кольнуло куда-то под ребра. Мягкое и до боли привычное прикосновение — последнее, что успело отпечататься на границе сознания. Воздух наконец-то закончился. Хэ Тянь резко открыл глаза и сел в постели, тяжело дыша. На лбу выступила испарина, легкие все еще жгло от нехватки кислорода. Он огляделся, с трудом узнавая обстановку собственной квартиры, провел рукой по лицу, сгоняя остатки очередного не самого приятного сна, и потянулся к прикроватной тумбочке. Приглушенный свет лампы разогнал по углам сумеречные тени. В последнее время стало сложнее ощущать разницу между сном и реальностью, блуждая в липкой паутине кошмаров. Рука скользнула по смятой простыне рядом. Пусто. Еще не развеявшаяся после сна тревога овладевала измученным разумом с новой силой. Откинув легкое одеяло в сторону, Хэ Тянь поднялся с кровати и осторожно прошел на кухню. Та встретила его полной тишиной и недоеденным завтраком. В окно на него выжидающе смотрела темнота. Мутный глаз луны освещал подоконник, отражаясь в глянцево-черном экране лежащего на нем мобильника. Сколько же он проспал? Неприятная тяжесть в голове и гул в ушах говорили, что достаточно долго. Взгляд метнулся к электронным часам, с трудом фокусируясь на ярко-зеленом пятне из цифр. Без четверти двенадцать. Значит, скорее всего, Гуань Шань еще не пришел. Последнее время в кафе, где он работает, часто возникают какие-то проблемы. Наверно и в этот раз клиент не оплатил счет или какой-нибудь новичок не справился со своими обязанностями. Мо хоть и не отличался особой общительностью, но в помощи отказывал редко. Несмотря на логичные доводы разума, неприятное чувство разрасталось все сильнее. Оно прочно оплетало внутренности колючими шипами, заставляя наворачивать круги по комнате в поисках внезапно испарившейся пачки сигарет. Вообще-то, Гуань Шань давно просил его бросить курить. И Хэ Тянь честно пытался. Но раз и навсегда отказаться от пагубной привычки не получалось. Хотя успехи в этом направлении определенно были. Особенно после однажды брошенной фразы: «Больше никаких поцелуев, чертова пепельница». Запас никотина в квартире в разы уменьшился. Мо умел убеждать. Хэ Тянь усмехнулся. Но, конечно, у него была одна пачка. На крайний случай. И сейчас, судя по неконтролируемой дрожи в пальцах, как раз подходящий момент, чтобы ей воспользоваться. Он вернулся в комнату, перешагнул через разбросанные на полу вещи, краем глаза замечая на журнальном столике пару пустых бутылок, какие-то бумажки, сплошь исписанные корявым почерком, пузырьки и пустые блистеры из-под таблеток. Даже если он в бреду устроил весь этот бардак, Мо это не оценит. Все-таки любовь к порядку у Гуань Шаня была большая и светлая. Наверное, если бы когда-нибудь Хэ Тянь ввалился в квартиру, истекая кровью, то первым, что пришло в голову Мо, была бы мысль, как отмыть паркет. Обнаружив никотиновую заначку на полке среди ярких журналов и толстого слоя пыли, Хэ Тянь скривился. С таким успехом в следующую смену Мо здесь всё зарастет плесенью. Кстати, о сменах. Только сейчас Хэ Тянь понял, что за мысль тревожным молоточком отстукивала в его мозгу. Он ведь знал расписание Мо и, по его подсчетам, четвертого у того как раз должен быть выходной. В голове все еще растекался туман, путая и без того неясные мысли. Неужели он что-то перепутал? Какое сегодня число? Так и не закурив, он сунул неначатую пачку в карман легких домашних штанов и направился на кухню. Луна по-прежнему смотрела на него неподвижно и молчаливо. Взяв с подоконника телефон, он легко провел пальцем по экрану, снимая блокировку. Холодок мгновенно пробежал по телу и осел где-то в висках. Сердце стукнуло где-то в горле. Палец судорожно метнулся к кнопке вызова. Но выученный наизусть номер набрать не успел. Из прихожей донесся приглушенный шелест. Хэ Тянь обернулся и, отложив мобильник, осторожно направился на звук. Из темноты послышался недовольный шепот и тихая ругань. Воздух наконец смог свободно покинуть легкие. Облегчение тут же окатило теплой волной с головы до ног. Хотя тело все еще била мелкая дрожь. Но теперь плевать. Сложив руки на груди, Хэ Тянь медленно прислонился виском к косяку, с улыбкой наблюдая за возней у двери, прерывающейся тихими матами и проклятиями. Гуань Шань, не замечая, что за ним наблюдают, усердно пытался развязать шнурки на новеньких белоснежных кроссовках. Получалось, честно говоря, плохо. То ли недостаток освещения сыграл свою роль, то ли влияла присущая ему в таких ситуациях спешка. Наконец, Хэ Тянь не выдержал. Раздался щелчок, и мягкий свет заполнил прихожую, разгоняя мрачные тени по углам. Гуань Шань дернулся, уставившись на него широко распахнутыми глазами. Удивление во взгляде быстро сменилось беспокойством. Брови привычно нахмурились. — Ты почему не спишь? Хэ Тянь усмехнулся и пожал плечами. Мол, не знаю, малыш Мо, даже, блядь, не представляю, почему не сплю и стою тут, трясусь, как продрогшая на морозе псина. — Придурок, — тихо шикнул Гуань Шань, как будто прочитав его мысли, и, наконец-то расправившись со шнурками, снял обувь, аккуратно поставив ее у входа. Хэ Тянь спорить не собирался. По крайней мере, сейчас. Цепляться за эту реальность было все еще трудно. Поддавшись внутреннему порыву, он оторвался от двери и сделал несколько шагов вперед. Мо настороженно следил за его движениями, но молчал, видимо сбитый с толку странным поведением. Хэ Тянь осторожно вытянул руку, будто боясь прикоснуться: вдруг это всё еще один из его кошмаров? Дрожащие пальцы ощутили сначала прохладную ткань легкой толстовки — несмотря на то, что на дворе весна, ночи все еще были холодными — а потом Хэ Тянь притянул несопротивляющегося парня к себе и как-то отчаянно стиснул в объятьях, уткнувшись лбом тому в плечо. Гуань Шань несколько секунд не шевелился, видимо не понимая этого приступа чрезмерной сентиментальности. А потом все же осторожно положил руку на острую лопатку, скрытую темной тканью домашней футболки, и успокаивающе провел ладонью по спине. — Эй. — Где ты был? — приглушенно, куда-то в основание шеи. — Ходил в аптеку, — Мо медленно отодвинул его от себя, заглядывая в воспаленные глаза. Осторожно потрогал лоб. — Давай, у тебя жар. Нужно сбить температуру. Было непривычно и неуютно чувствовать себя уязвимым. Однако Хэ Тянь ничего не мог с этим поделать, как и с накатившей слабостью. Боль в голове лишь нарастала, а тело неприятно бил озноб, поэтому пришлось вернуться в комнату. Он устало рухнул поперек кровати, раскинув руки в разные стороны, и немигающим взглядом уставился в белый потолок. На кухне журчала вода, звякали тарелки. Губы против воли растянулись в слабой усмешке. Кажется, Мо добрался до грязной посуды. Горбатого могила исправит, да? Как бы не так. По голове как будто резко ударили пыльным мешком. К горлу подкатил вязкий ком, мешая нормально дышать. Шипастый огненный шар разрастался в груди, раскаляя воздух вокруг. Сознание ускользало, а реальности смешивались как краски на холсте художника-абстракциониста. Хэ Тянь прикрыл лицо руками, в надежде хоть как-то унять карусель в черепе. Сцены из кошмаров проносились перед глазами, сменялись одна за другой с бешеной скоростью, переплетались между собой, рождая все новые и новые жуткие образы. Он не знал, сколько это продолжалось, и не знал, как это остановить. В один момент в висок как будто вогнали спицу, и, кажется, тогда он закричал. А потом все резко прекратилось. Он не понимал где он, не понимал, кто он, но взволнованный голос и мягкое прикосновение принесли в мысли хоть какую-то ясность. Реальность с белым потолком постепенно возвращалась на место. Хэ Тянь повернул голову вправо и наткнулся на обеспокоенный взгляд янтарных глаз. Гуань Шань осторожно держал его за руку, еле ощутимо сжимая дрожащие пальцы своими. — Опять кошмары? — тихо спросил он. Хэ Тянь медленно кивнул. Шипастый шар раздирал теперь пересохшее горло, оставляя ощущение привкуса крови во рту. Мо прошелся внимательным взглядом по его бледному лицу и поднялся с постели. Подошел к журнальному столику, высыпал пару таблеток из оранжевого пузырька себе на ладонь, затем подхватил принесенную заранее кружку с водой и вернулся на кровать. Хэ Тянь с благодарностью принял протянутое лекарство, закинул таблетки в рот и запил водой. Живительная влага смочила горло, и дышать стало значительно легче. Коротко выдохнув, он в каком-то бессознательном движении придвинулся поближе к Мо, уложив голову на его коленях, и закрыл глаза. Прохладная ладонь тут же прошлась по лбу, убирая растрепавшуюся челку. — Что тебе снилось? — Гуань Шань так и не убрал руку, продолжая медленно пропускать меж пальцев мягкие черные волосы. Хэ Тянь какое-то время молчал, полностью сосредоточившись на успокаивающих прикосновениях, а потом, прочистив горло, все-таки ответил: — Многое, — он зажмурился еще сильнее, будто сны причиняли боль и наяву. — Но я почти ничего не помню… Остановился и, вдруг истерично и как-то жутко хохотнув, продолжил:  — Представляешь, — он открыл глаза и уставился на Мо взглядом, в котором читалось не то безумие, не то отчаяние: — Представляешь, мне снилось, что тебя нет. Гуань Шань молчал.  — Мне много раз снилась смерть. Моя собственная и… Знаешь, какой-то темный переулок, переполненные баки мусора, полицейские сирены и много крови. Очень много крови. И ты, — он поднял руку, касаясь пальцами скул, линии подбородка, шеи, — весь в крови, — рука опустилась ниже и замерла где-то в районе сердца. Мо тут же осторожно за запястье отвел ее в сторону. — Не надо, Хэ Тянь. Это всего лишь сон, — он не выдержал темного пристального взгляда и отвел глаза. — Они сказали, что это была просто драка. Просто гребаная уличная драка, как в самых дешевых сериалах, Гуань Шань, — кажется, голос дрожал. Ну, в конце концов, он болен — у него температура, почему бы его голосу не дрожать? — Просто у кого-то из этих ублюдков оказался нож… Мо прервал его речь, склонился, как в замедленной съемке, и коснулся сухими обветренными губами горячего лба. — Не думай об этом, — он оставил такие же невесомые поцелуи на подрагивающих веках и легко взъерошил волосы на темной макушке, впрочем тут же их приглаживая обратно. — Лучше спи. Тебе нужно отдохнуть. Хэ Тянь кивнул. Может быть это была неплохая идея. — Не уходи, — пробормотал он, уже проваливаясь в какую-то вязкую темноту. — Не уйду, — шепотом ответил Гуань Шань, продолжая бездумно гладить его по голове. Глаза жгло, будто в них насыпали пороха, но он продолжал упрямо сидеть рядом, внимательно рассматривая лицо задремавшего Хэ Тяня. Тот иногда хмурился, сжимал губы, и Мо аккуратно проводил по ним пальцами, разглаживая жесткие линии и возвращая чертам умиротворенный и безмятежный вид. Хэ Тянь чувствовал эти мягкие и осторожные прикосновения, чувствовал, как длинные пальцы массировали виски и затылок, будто бы так они впитывали всю ту боль, что скопилась в его теле. Знакомый непроглядно-черный кокон окутывал его, утягивая на дно. Эта ночь была такой же, как сотни предыдущих. Он тонул. Снова.