(не)правильный выбор

      Юнги морщится, чувствуя едкий запах перегара, смешанный с одеколоном, который полностью перекрывает запах обладателя.       Намджун стоит у окна, опираясь на подоконник, и привычно курит. Юнги бы тоже закурил за компанию, если бы настроение было.       – Я не могу так больше, – едва слышно шепчет Юнги. Ким замирает на мгновение и медленно оборачивается, чтобы проверить, не шутит ли старший.       Юнги считает, что полностью прав, ведь каждодневные попойки вряд ли приведут к чему-либо хорошему, а их «отношения», если можно их так вообще назвать, тяготят Мину душу. Ему хочется тепла, ласки, милых разговоров перед сном и возможность трепать волосы на макушке, получая смущенную улыбку в ответ. Юнги хочет этого до безумия. Но Намджун – нет.       Намджун любит Юнги грубо, резкими толчками, гематомами на теле, укусами до крови, заставляя кричать от боли. Ему плевать абсолютно на те сопливые нежности, какие показывают в кино и пишут в книжках.       А вот Юнги чувствует, что скоро просто сломается.       Намджун смотрит на парня еще некоторое время, а после уходит, даже не хлопая дверью.       Юнги лишь вздыхает, пытаясь подавить чувство, щемящее грудь, и банально не расплакаться. Метка на левом плече неприятно зудит, но парень старательно игнорирует это.       Предназначенные или нет – значения уже не имеет. Мин просто больше так не может.       Юнги думает, что, наверное, с ума сошел, когда встречает забавного растрепанного мальчишку в метро с такой милой улыбкой, что сердце пропускает удар. Ну, точнее, парень просто споткнулся, а Мин просто спас его милое личико от совсем не мягкого пола.       – Пак Чимин, – улыбается парень, до сих пор не отпуская руки старшего, – но для тебя буду кем угодно.       Юнги и представить не мог, как до дури приятно, когда тебя с нежностью и трепетом целуют в ответ, как сильные руки мягко обвивают талию, прижимая теснее к себе, как можно часами поглаживать нежную загорелую кожу, получая в ответ теплую улыбку, а не привычное фырканье и упреки. Чимин дарит заботу, о которой Юнги только мечтал, дарит, в конце концов, всего себя, не прося ничего в ответ.       Парень не понимает, отчего с Паком ему так хорошо, ведь это так странно и неправильно, что аж выть хочется.       Юнги без ума от улыбки младшего, от ощущения мягких губ на своих, от уюта, поселившегося у него в квартире. Без ума от Пак Чимина.       Вот только руки всякий раз начинают мелко подрагивать, когда он слышит имя «Намджун», выгравированное на левом плече.       У Чимина метки нет. Парень рассказывает об этом с грустной полуулыбкой, виновато поглядывая на старшего, словно извиняясь за все происходящее. Но Мин замечает в этом взгляде еще кое-что.       – Хён, мне с тобой так хорошо. Я не хочу уходить, пожалуйста.       Юнги глядит в карие глаза, едва мокрые от слез, и своей счастливой улыбки сдержать не может.       Спустя пару недель Намджун стучится в квартиру Юнги в стельку пьяный, когда на часах уже далеко за полночь. Парень говорит о том, какой он дурак, как, черт возьми, ужасно поступал все это время. Джун неумело извиняется, чуть ли не рыдая, воет о любви к старшему, клянется, что жить без Юнги не может и что больше никогда не обидит. Он просит впустить его.       А Юнги слушает все это со скепсисом, хотя сердце в этот момент предательски разрывается. Но Юнги его не впустит. Не впустит, потому что на маленькой кровати в этой холодной квартире сладко посапывает Пак Чимин, который согревает Мина лучше, чем самые теплые одеяла.       Юнги шлет Намджуна на все четыре стороны, желая удачи.       Вот только этой же ночью просыпается от адского жжения на левом плече. Метка словно горит, а Мин едва слышно поскуливает. Ему снился Намджун, на коленях просящий Юнги вернуться к нему.       Юнги чувствует, как под ребрами бешено бьется сердце и как самого, уж точно не от холода, начинает трясти.       Парень садится на кровати, оглядывается и смотрит на спящего рядом парня. Смотрит на свой неверный выбор.       Утром звонок от Сокджина и обрывочные фразы в голове. «Намджун», «тринадцатый этаж», «его уже нет, Юнги». Левое плечо не перестает жечь до сих пор, а буквы на нем начинают бледнеть.       Чимин не говорит ничего, он просто обнимает со спины, тихонько всхлипывая. Юнги тошнит от всего этого.       В голове лишь четко крутится, что он потерял его. Юнги потерял Намджуна, потерял своего истинного.       Слезы непроизвольно катятся по щекам, а Мин злится от этого еще больше.       Юнги просит Чимина уйти. Пак даже не возникает, потому что понимает, что старшему нужно побыть одному. Парень только кивает, оставляет на прощание невесомый поцелуй на макушке и тихо уходит. Уходит, зная, что обратно уже не попросят вернуться.       Чимин ненавидит эти чертовы метки, ненавидит всех этих истинных. Ненавидит себя. Потому что совсем не вписывается во всю эту тему со вторыми половинками. Нет метки – бракованный, изгой.       Месяц Чимин метался, искал встречи, пытался дозвониться до старшего, чтобы хотя бы узнать, что тот все еще жив. Вот только Юнги игнорировал все это.       У Юнги метка сошла уже на третий день, но тот все равно каждое утро словно надеялся, что та вернется каким-то чудесным образом вместе с обладателем сгинувшего имени.       Чимин по ночам чуть ли не в истерике бьется, зная, что Юнги намного хуже.       Пак подрывается в одну из почти бессонных ночей от невыносимой боли, что распространяется по всему телу, обвивая, словно лианы с ядовитыми шипами. А источник этой боли – запястье правой руки, которое зудит так же сильно, как и болит.       Чимин медленно тащится к зеркалу и включает свет. После чего пораженно замирает, разглядывая свое запястье.       Чимин точно знает, где должен сейчас быть.       Юнги не понимает, что происходит. Какого черта запястье сводит дикой болью. Какого черта на нем появляются какие-то едва различимые буквы. Какого черта в четыре часа утра к нему долбятся в дверь, не жалея сил.       Чимин стоит на пороге, переминаясь с ноги на ногу, глаза лихорадочно поблескивают. Он оглядывает руки Юнги, скрытые под длинными рукавами домашней кофты. В любой другой ситуации Мин бы решил, что младший просто с ума сошел, если бы не знал, что сейчас выглядит точно так же безумно.       Чимин осторожно показывает свое запястье, на котором уже успело расцвести аккуратное «Юнги». У Мина слезы застилают глаза, когда он смотрит на свое запястье, ведь там уже выгравировано «Чимин».       – Судьба издевается над нами, хён? – истерично усмехается Пак.       – Определенно, – Юнги сжимает запястье Чимина притягивая к себе. Чимин целует того в висок и вдыхает такой родной запах, Юнги прижимается к младшему сильнее, мелко подрагивая.       Пак счастливо смеется, пока Мин плачет от того, что все-таки сделал правильный выбор.