Брошь Медеи - третья часть "Диалог"-а.

Несколько раз за то время, после поселения племянников в мэноре, там приглашали детей из круга семей, с которыми общались старшие Малфои. Иногда они ходили к ним в гости. Сначала, Гермиона и Гарри сторонились Винса, Грега, Панси, Дафну и Астории, но, постепенно, совместные игры, прогулки на воздухе, непринуденные разговоры растопили лед и отношение к будущими слизеринцам стало заметно более теплым. В Малфой-мэноре детям можно было колдовать из-за защитного купола, накрывающего обширную територию, окружающую замок. Поэтому, Гермиона многому научила мальчиков. К концу августа был выучен весь материал первого курса обоими мальчиками. Малфои следили за ребятами, но, зная кто Гермиона в действительности, в их занятия не вмешивались, только боялись, что что-то может пойти не так и разрушит всю красивую конструкцию, созданную и расписанную их же сыном в его взрослой жизни в другой реальности. Той, из которой прибыла сюда племянница Гермиона, глава рода Малфой, факт, которым она не кичилась и не злоупотребляла. Хорошая девчонка и родственница. Так прошел месяц август. „Мерлин, пусть все пойдет так, как надо! Пусть никто больше не умрет, чтобы стать платой за новую жизнь детей!” – думала леди Нарцисса, провожая Драко с кузиной в Дурмстранг и тайно от мужа скрещивала пальцы, чтобы не призвать зло домой. *** Рождество, 1993 год. Малфой-мэнор - Куда идем, Малфой? – наконец, не выдержав молчания спросил, у хозяина дома Каркаров, после двадцатиминутной ходьбы по коридорам мэнора, преимущественно вниз. За двоими, покачиваясь из-за большого количества выпитого вина, шатался и третий участник похода в подвалах, Сириус Блэк. Сириус чувствовал себя не в себе, а как-то отстраненно, после взбучки, устроенной ему невестой Гарри, когда он попробовался прилюдно оповестить, что сей темноволосый парень, которого представили ему, как сына родного брата и главой рода Блэк, по совместительству, никак сыном Регулуса быть не может. Конечно, всё это он выплюнул после того, как, на него наложили невербальное Силенцио, вытащили из столовой и затащили в кабинет белобрысой моли, Люциуса, где ему и упомянатую взбучку устроили. Тем временем, Гермиона ехидным голосом дала знать, что о смерти несчастного сынишки Регулуса известно и, тем не менее, пришлось разбудить ребенка, забрав его и меня, чтобы спасти другого ребенка, о котором Сириус был должен, но не позаботился, – о своем крестнике, Гарри Поттере. И немедленно заставила его дать ей Непреложный обет, напугав его, что поставит СМИ в известность, что он, взрослый тридцати с лишним лет от рождения маг, находится под властью своего „племянника, лорда Гарольда Блэка”. Сириусу пришлось отпустить всю свою гордыню и сдаться на всех фронтах. Теперь его вели туда, не, знаю, куда, чтобы показывать ему то, не знаю, что. - Увидишь, как только доберемся, - не стал распространяться светловолосый хозяин поместья и продолжил уверенно шагать дальше. Вокруг уже простирались проходы, расположенные глубоко под поверхностью земли, потому что по каменным стенам потеками блестела при свете факелов влага. Кроме лишайников, не было никакой прочей жизни в этих туннелях, даже крысы не смели тут появляться. В конце пугающе длинного коридора их встретила большая, солидно выглядевшая дверь из какого-то темного, почти черного, дерева с металлическим, не проржавевшим оковом и замок, без скважины для ключа, только с ручкой. Малфой странными движениями пальцев ощупал змеиную голову трости, с которой не расставался, и изнутри появился длинный острый стилет. - Малфой, я всегда думал, что ты внутри трости носишь вторую палочку! – воскликнул Каркаров. - Ха-ха! – лающим смехом озвучил свое отношение с сему факту Сириус, которому было до лампочки, что скрывает Люциус в трости. Ничего не выражающими глазами хозяин посмотрел на гостей, ничего, ни слова, им не ответил, только, так же молча, пырнул по ладони. Полилась кровь. Этой окровавленной рукой, скривившись, Люциус схватился за ручку двери. Красный свет обвил кисть и ручка щелкнула, открывая дверь вовнутрь. Каркаров, пристыженный за свое ребяческое высказывание, переглянулся с непонятно почему повеселевшим Сириусом и оба, веревочкой, последовали за широкой спиной хозяина поместья, ничего не могли увидеть впереди из-за близости стен нового коридора. К счастью, тот оказался коротким, и они снова столкнулись с дверью, которой Малфой открыл той же порезанной рукой. За ней была маленькая комнатка, почти каморка, посередине которой, связанная короткой, тускло светящейся цепью, возвышалась статуя Темного Лорда. Статуя была настолько реалистичной, что выглядела живой. Посмотрев на нее, новоприбывшие замерли. Каркаров потрогал, на всякий случай, руку статуи, чтобы убедиться настоящая она или ему просто мерещится. Глаза третьего волшебника, Блэка, блестели как звезды. Он стал судорожно бегать вокруг каменной фигуры и мелко поскуливая, незаметно для себя, превратился в свою анимагическую форму – огромную лохматую черную собаку. Каркаров это зрелище не выдержал и, побледнев, грохнулся на пол без сознания. Люциус Малфой, растерялся и стал накладывать на своего гостя одно за другим медицинские заклинания и поливать его водой из палочки. После третьего Энервейта полностью мокрый Игорь пришел в себе, и, еле собрав силы, спросил: - Люк, а Люк! Хочешь меня убить, показывая каменную статую Лорда? И этого лохматого придурка-анимага, в придаток, – прохрипел он, покачиваясь туда-сюда. Перед глазами все шаталось, в ушах звенело ... – Похоже у тебя родственники все чудаки? Старший Малфой выглядел холодным и каменным наподобие фигуры Волдеморта. - Хм, Игорь, разве ты не усек, что это не статуя. Посмотри поподробнее, подумай, зачем мне держать статую глубоко под землей, под защитным уровнем поместья? Под тюремной защитой, за заколдованной кровными чарами дверью? Каркаров забыл как дышать, только перемещал взгляд выпученных глаз, то на неподвижную фигуру Лорда, то на такую же неподвижную фигуру Люциуса. Скачущая фигура собаки внезапно замерла напротив, высунув длинный влажный язык наружу. - Хочешь сказать?... – выдавил он, наконец. - Да, - отсек светловолосый. - Как? - Хм, не буду углубляться в подробности. - Почему? - Потому. Внезапно Каркаров взбесился и рявкнул: - Да прекрати же, Блэк, играть в дурака! Верни свою человеческую форму, мало мне окаменевшего Волдеморта! - Аууууууу! .... *** Нора. Сентябрь, 1994 Молли Уизли, толстенькая домохозяйка, живущая в Норе, убежище многочисленной семьи Артура Уизли, сидела одна за столом в своей большой, заполненной старой, давно пережившей свои лучшие времена, меблировкой. Темнеющий буфет, с треснутым и никем не починенным стеклом, на одной из витринной дверки, содержал ее сокровище, матово белеющий на полке праздничный комплект из фарфоровой посуды. Поверх буфета с те времена, когда ее братья-близнецы, Фабиан и Гидеон, были живыми, стояли странные на первый взгляд часы. Множество стрелок, на каждой из которой было написано каллиграфическим почерком имя членов клана Уизли. На данном моменте, четыре стрелки, с именами близнецов Фреда и Джорджа, Рона и Джинни указывали на Хогвартс. Две стрелки, Артура и Перси, указывали на Министерство Магии, стрелка Уильяма, старшего из сыновей – Гринготтс, Чарли – Румыния, а ее стрелка – дома. Все выглядело по-обычному и не было видимой причиной быть Молли такой неспокойной и дерганной. Директор Дамблдор не сумел перебороть и принудить холенного аристократа, Люциуса Малфой, вернуть своего отпрыска обратно в Британию доучиваться в Хогвартсе. Вернуть-то он его не вернул, но в ходе обмена новостями выяснилось, что сына Драко он уже скрепил узами магической помолвкой с меньшей из дочерей Гринграссов. Как будто бы он и вправду знал насколько важен был для далеких и бедных родственников его мальчик и лишил их преднамеренно надежды на спасение. Молли так надеялась, что ее дочка, ее сокровище Джиннивера, понравится мелкой бледной моли, Драко, и, наконец, исполнится заветная мечта семьи Уизли избавиться от прилипшей к ним всем клички „Предатели крови”. Осуществиться этому браку семье Артура было позарез необходимо, так как настоящее поколение детей Уизли оказалось, то роковое восьмое поколение, после которого проклятие далекого предка входило в действие и делало внуков, в самом лучшем случае, сквибами. Рожденная в хорошей семье, Молли Уизли, в девичестве Прюэтт, с детства была правильно обучена и отличалась метким глазом к прекрасному. Ей было больно смотреть на несовершенства Джинниверы. К большому сожалению и разочарованию своих родителей, дочка так же, как и все ее братья, родилась рыжей и веснушчатой. Быть рыжей и веснушчатой в Волшебном мире старого континента не было какой-нибудь редкостью и диковинкой, но у маленькой девочки все это было чересчур. Но самое плохое было то, что характер Джиневеры был еще тот. Она, как только подросла настолько, чтобы сориентироваться в отношений между членами своей семьи, сразу почуяла свою особую, центральную роль в кадриле матушки Молли. Дергать ниточки, связывающие благополучие и собственное процветание с заботой родителей к остальным детям в семье, Джинни научилась рано и дергала эти ниточки безжалостно и бессовестно. Выросла Джинивера на редкость неприятной даже для своих братьев и родителей. Хныкала без какого-нибудь повода и выпрашивала у всех полюбившиеся ей вещи и прочие удовольствия, не заботясь ни о чем или о ком из близких. К членам групп, подчиненных девочки, неожидано для семьи и для него самого, оказался и сам директор Хогвартса – частый гость в семье Уизли в их, державшемся лишь на магии, доме - Норе. Появлялся он с приглашением, а часто и без него, потому что Молли отлично готовила. Поняв из разговоров взрослых, что ее „суженный” из мира магии исчез в никому неизвестном направлении, Джинни переключила свой жгучий интерес на остальных мальчиков-сокурсников своих старших братьев. Джинивера с нетерпением ждала свой первый год в Хогвартсе, чтобы встретиться с намеченным быть новой – как говорил директор Дамблдор, „истинной” надеждой магического мира в борьбе против Того-чьё-имя-не-называем, Невилла Лонгботтома. Но получилась неожиданная осечка матримониальных планов ведьмочки-подростка, бабушка нового Героя волшебного мира, который и героем не оказался, стала профессором в Хогвартсе. Почуяв давление директора на ее единственного внука в направлении сближения с девочкой из семьи Предателей крови, появилась в Большом зале с этой своей походкой старой женщины и показала всем желающим, что неспроста ее зовут Железной леди. Хогвартс, Большой зал. 1992 год. Вторгаясь, подобно снежному торнадо в Большой зал, размахивая и тростью, и палочкой, она сразу припечатала всех учеников к скамьям за столами, чтобы не вмешивались в разборку и громким, басовитым голосом рявкнула: - Дамблдор, хочешь чтобы я тебя прокляла и выгнала, как провинившегося щенка из удобного кресла директора Хогвартса? - Августа, дорогая ... – вскочил из-за своего места профессор Дамблдор, изображая высшей степенью удовольствия видеть бабушку Невилла. - Каким образом, я тебя „дорогая”, Альбус, если ты ко мне в молодости интерес не проявил, куда тебе сейчас, когда я еле хожу? – прервала его бешенная дама. – Я тебя предупреждаю, как способствовала твоему назначению на этот пост, так могу тебя и уничтожить! И меня ни чуточки не интересует останешься ли ты в памяти людей как Мерлин двадцатого века или тебя низвергнут и втопчут в грязь. Августа Лонгботтом стояла, опираясь на свою трость, сверкая бешенными темными глазами, напротив директора школы, который на глазах учеников белел, затем стал зеленеть от злости. - Что от меня хочешь, Августа, - сказал он сквозь зубы, с трудом сдерживая дрожь в руках. - Августой ты мог бы и вправду звать меня, когда-то, но перед учениками обращайся согласно уставу школы. Ты и твои маленькие заигрывания отняли у меня единственного сына и невестку, а теперь посягаешь на самое сокровенное – на внука. Вздумалось тебе, делать из него героя и центральную пешку в твоей партии. Даже не надейся! Обещаю тебе быструю и неожиданную смерть, как только узнаю, что впутываешь Невилла в какую-нибудь несанкционированную мной игру. Не позволяю тебе и сводить наследника рода Лонгботтом с этой ... девочкой Уизли. Не позволяю тебе вмешиваться в мои семейные дела и брак внука. - Но ... – начал профессор Дамблдор, но его резко прервали рычащим голосом. - Молчи, Дамблдор, а то, прокляну я тебя на глазах твоего королевства! С неожиданной прытью женщина повернулась на сто восемьдесят градусов и отправилась к входной дверьи. Когда поровнялась с обомлевшем от ее поведения Невиллом, она крикнула: - Невилл, следуй за мной! Нас ожидает твой дедушка Элджернон в Гринготтсе. У самого выхода зала она повернулась к так же, как и хаффлпаффец Невил, обомлевшим слушателям за факультетскими столами и объявила: - Сегодня мои занятия отменяются. Всем прочесть следующую главу и написать конспект. *** Нора. Сентябрь, 1994год. Молли Уизли сидела в одиночестве, опустив руки, и думала. Ей в голове мерещилась какая-то мелкая деталь, которая давно сидела притаившись в ее памяти, ожидая своего часа, но утруждённая заботами женщина все не могла вспомнить, о чем эта деталь была. Помнилось ей, что была связана с кровавой жертвой ... Кровавой ... жертвой... Что это было? Где это встречалось и что такое с этой кровавой жертвой было связано, что Молли начисто про ней позабыла? Новый учебный год детей уже начался месяц назад и Джинни написала матери, что в Хогвартсе состоится Тримагический Турнир. Директор Дамблдор объявил всем студентам и профессорам, что надо ужесточить занятия по танцам и этикету, чтобы не ударить лицо в грязь перед гостями из Шармбаттона и Дурмстранга. Что делать, что делать ... Надо вечером посоветоваться с Артуром, но какой с него толк? Он только и закрывается в своей мастерской, которую соорудил в сарайчике за курятником и, дай ему порыться среди магловского хлама. *** - Артур, дорогой, наша дочка написала, что в Хогвартсе проведут в этом году Тримудрый Турнир, слышал об этом? – осторожно зондирует почву заботливая домохозяйка Молли. Средних лет рыжий мужчина поблескивает в направлении достопочтенной супруги очками и утвердительно хмыкает, поглощая зачетную похлебку. - Знаешь, дорогой, я тут подумала, не пора ли продвигать наши планы насчет Джинни? Пора думать об ее замужестве, искать ей достойнейшего мужа. Не принарядить ли нам девочку? - Ни о чем не думай, Молли, я о всем позабочусь, дорогая. Съев последнюю ложку, Артур поднимается из-за стола и ковыряя ногтём между зубами, медленно шаркая шлепанцами, отправился в свою святую святых – мастерскую. Там его вялость как ветром сдувает и он быстро скрывается за грудами картонных коробок. На задней стене сарая есть, собственоручно сооруженный и под защитой многочисленных чар, небольшой тайник, в котором ждала свое время шкатулка его матери. *** Цедреллу Блэк, как и саму Молли Прюэтт, сразу после брака с мужьями Уизли, выгнали из рода, отрезав от родовой магии, отказав обеим в приданном. Но шустрая матушка Артура, убегая из своего родного дома за своим любимым Септимусом, сумела утащить кое-что с собой. Кроме кошелька с золотом, она забрала из родного дома шкатулку с несколькими ценными реликвиями и артефактами, весьма темномагического свойства, рода Блэк. Умирая, его матушка призвала Артура на уединенный, тет-а-тет, разговор, отдала ему шкатулку, указывая на небольшую золотую брошь. - Сын мой, - сказала умирающая. – Я знаю, что в жизни сделала немало ошибок, в том числе, выбрав в мужья Предателя Крови. Но, Артур, ты должен все устроить правильно, чтобы избавиться от этой клички. Помнишь семейное предание? Удрученный близкой потери матери, молодой тогда Артур еле сдерживал хлынувшие из глаз слезы, но утвердительно кивнул ей головой, ответив: - То ли предание, в котором говорится, что дочь из наших должна выйти за сына из ... Малфоев? – сквозь зубы процедил он имя злостного врага. – Но я еще не женат, мама! И кто из девушек выйдет за меня, бедного и обездоленного? - А зелья, мой мальчик, на что? – возражает ему больная мать. – Твой отец меня так же обворожил, за что и поплатился. - Матушка! - Что „матушка”? Подло приворожить меня, девушку из знатной семьи и заставить пережить такое, позже попробовать украсть мое личное богатство – содержание этой шкатулки – и отдать его на войну с Гриндевальдом, навязать мне свое семейное Проклятье, из-за которое мой первенец, мой прекрасный Рэджи, превратился в жалкого упыря и воет ночью на чердаке ....Оооо, ааааа... - Мама, - мог только вымолвить напуганный исповедью Цедреллы Артур. - Тебя ждет то же самое, сын. Твоего первенца покусает какая-нибудь тварь и он превратится в ужасное чудовище. Чтобы избавиться от этой участи, тебе надо родить девочку, посвататься с Малфоями и смотреть как у тебя на глазах умирают твои мальчики. - Нет ли спасения, мамочка? – заплакал уже по серьезному рыжий парень, увесив голову на груди матери. - Есть. Только, не знаю, пойдешь ты ли на это, - слова звучат уже совсем немощно из уст старухи. – Твоя жена должна рожать, но не твоих сыновей. Твоя должна быть только девочка и она должна быть седьмой в твоей семье ребенок. - Как это? - Да так. Жена нагуляет на стороне – ты всех усыновляешь. А, когда придет время, дай дочке эту брошь, пусть она ею уколется. Тогда она будет привлекательной для всех настоящих мужчин, и они все до единого, даже отпрыск Малфоев, упадут ей в ноги просить, чтобы она вышла за них замуж. То, что ее братья умрут, тебя не касается. Они, ведь, не твои будут. А, если старшего что-нибудь покусает и будет коротать свой век в компании Рэджинальда, пусть. Зато твои внуки сквибами не будут. Артур Уизли берет из рук умирающей женщины резную деревянную коробочку и сокрушенно обещает матушке сделать все, как надо.