Брошь Медеи - третья часть "Диалог"-а.

Зелье бурлило и обливало стены огромного котла, воняя дохлыми крысами. Но смрад не останавливала снующего вокруг костра белобородого колдуна, атласная мантия у которого была уже похожа на тряпку вся испачканная сажей и кипятком. Тощие, покрытые синими венами ноги, иногда поглядывали из-за оторванных и висящих кусков дорогой ткани одежды старика. Альбус Дамблдор спешил, но это нелегко ему давалось. Действовал он только левой рукой, потому что правая, вся почерневшая и пахнущая дурнее даже варева в котле, висела неподвижно и доставляла своему владельцу немало хлопот и боли. Сучковатая волшебная палочка плохо слушалась в непривычной руке колдуна, но он старался изо всех сил, чтобы довести до конца начатое. А начатое ревело в сторонке, закутанное в сероватых тканях. Коричневатые ручонки, то и дело, мелькали между складками. На одном из тоненьких скрюченных пальцев виднелось огромное для такой маленькой конечности кольцо. Старый колдун преобразил палочкой найденную неподалеку ветку в нож и пырнул им свою почерневшую из-за некроза правую ладонь, отрезая ее точно над котлом и она плюхнулась в кипящую муть, создавая небольшой фонтанчик. - Плоть союзника, добровольно отданную, возроди Тома Ридлла! – проскандировал бородач и подождал, пока черная плоть рассосется в вареве. Из тряпья донеслись протестующие крики, но на них внимание он не обратил. Палочкой Дамблдор наколдовал Ферула и белые повязки легли поверх почерневшего обрубка руки. Потом он повернулся от надгробия могилы, на котором читалось „Томас Эдвард Ридлл, эсквайер” и махнул палочкой. Давно улегшаяся земля взлетела словно пыль в песчанной буре и оттуда, из середины вихря выскочила длинная белая кость, которая была поймана и медленно отпущена в котел, где она потонула среди воняющих испарений вглубь зелья. - Кость отца, - прорычал колдун с нечитаемым выражением лица, - забранная без разрешения, возроди своего сына! - Неееет, - пищало создание в тряпках. Но старый колдун гнал ритуал дальше, не соображаясь ни с кем другим, кроме с собой и своими намерениями. А намерения директора британской магической школы были предельно ясными – возродить Темного Лорда Волдеморта. Альбус Дамблдор считал себя прежде всего ученым и исследователем и гордился своим вкладом в магической науке. Был знаком и с кое-какими трудами магловских ученых, мало понятными, но весьма занятными с философской точки зрения. В любой магловской науке признавалось существование двух антагонистических принципов - принцип симметрии и принцип антисиметрии. В согласии с ними, Альбус верил, что воскресив Темного Лорда Волдеморта и отпустив его на свободу, тот, как бешенная собака, найдет героя Пророчества, Гарри Поттера, сам, без подсказки. Исход встречи Лорда с четырнадцатилетним мальцом, без вмешательства обладателя Старшей палочки, однозначно привел бы к смерти сына Джеймса и Лили. Поэтому, Дамблдор намеревался вовремя вмешаться в тот решающий момент, когда Волдеморт убьет Гарри. Тогда ему придется встретится на поле боя со своим бывшим преподавателем по Трансфигурации. И погибнет смертью храбрых, хехе. Но, чтобы этот грандиозный План мог воплотиться в жизни, надо сначала воскресить пугало волшебного мира – Темного Лорда. И выбрал Дамблдор для своей цели ритуал „ Плоть союзника, кость отца, кровь врага”, как самый простой и доступный из всех. Пора было приступать к собиранию крови, и старый колдун, кряхтя, обошел нагробия могилы старого Ридлла. За ним, кучей, лежали безвольные и оглушенные тела близнецов Уизли. Ножом, ранее наколдованным, Дамблдор надрезал руку одного из парней и его молодая чистая кровь забрызгала в небольшой сосуд, который старик поставил снизу. Взгляд директора остановился на другом из братьев, который оказался в куче-мале битвы ниже и призадумался. „Если что-то пойдет не так, - думал Альбус, - второй вернется и вскроет мне глотку за то, что я пожертвовал его близнеца. Нет, это недопустимо!” Нож вонзился в руку и второго Уизли и его кровь так же потекла струей в сосуд. Когда емкость заполнилась до краев, Дамблдор выпрямился и, оставив все так, как было с парнями, не заботясь о глубоких и смертельных ранах, которых создал сам, он отравился к котлу, уже заметно потухшиму. Вылив в центр гладкой и почти зеркально отражающей поверхности зелья всю кровь братьев, проскандировал: - Кровь врага, насильно взятая, возроди Тома Ридлла! Зелье внезапно стало красным, а стенки котла покрылись с внешней стороны инеем. Колдун наклонился вперед, чтобы лучше рассмотреть эту деталь реакции ингредиентов, о которой ничего в тексте не указывалось, но счел, что не стоит о второстепенных эффектах думать. Поэтому, он отправился к свертку и вынул оттуда монстровато выглядящее создание коричневого цвета. Гомункулусы создавались на основе человеческого д---а, големы – из глины. Делать големов было проще и гигиеничнее, но они не обладали собственным разумом и не могли участвовать в ритуалах воскрешения. Поэтому, Дамблдор создал омерзительное создание – гомункулус, в котором поместил крестраж Ридлла, надев на палец кольцо Гонтов. Вместе с кольцом создание полетело в котел. *** Вокруг статуи, окаменевшего годы назад Волдеморта, кольцом на голом полу, Гермиона расставила все собранные ею крестражи – чаша Хельги, диадема Ровены, медальон Салазара и меч Гриффиндора, в который гоблины зимой 1991-ого года впихнули ту часть души Ридлла, которую нашли в шраме Гарри Поттера. Отсутствовал только Воскрешающий камень, но им теперь колдовал Альбус Дамблдор. Ранее подготовленная и запущенная на кладбище, недалеко от могилы отца Риддла, камера, записывала весь ритуал воскрешения, и на этот раз старому пауку пристукнут доказательствами такой весомости, что раздавят его в лепешку, если тот сможет выжить после сегодняшнего дня. Вторая камера, уже заколдованная, передавала изображение напрямую в установленном в подземельях думосбросе и над ним парила голографическая картина, которую волшебники, вместе с Гермионой, смотрели с интересом. Вне круга крестражей образовался второй круг, из волшебников – все Малфои, Сириус, Говард Стоун, Гарри и Гермиона. К ним, в последний момент присоединился и Каркаров, в качестве добровольца, чтобы подстраховать уничтожения самого Темного мага двадцатого столетия ... Альбуса Дамблдора. Домовик Добби трясся от волнения и ощущения собственной значимости, но насколько важным он себя чувствовал, настолько сильнее к своим хозяевам он привязывался. Так действовала на домовых эльфов связь с волшебниками. Как бы то ни было, он был на седьмом небе от восторга и ждал вышеуказанного момента с не меньшим нетерпением, чем его хозяева. Голлограмма над думосбросом показала, что директор Дамблдор бросает в кровавый кипяток гомункулуса ... ... над поверхности зелья сформировался человекообразный силуэт из густого темноватого пара, который держался долгих три секунд и, сам по себе, рассеялся ... ... в подземельях запахло тленом и вокруг каменной статуи закружил воняющий вихрь ... ... из каждого предмета, в котором сохранялся якорь души Ридлла, потянулся ответный, черного цвета, дым, который смешался с вонючим воедино. Потусторонний вопль пронесся под низким потолком помещения и все, собранные в одно целое осколки души, втянулись в камень сквозь приоткрытый рот статуи. Статуя, на мгновение ожила, но домовик Добби тут же вскочил и двумя руками бросил во второй раз эльфийское волшебство окаменения и все вернулось к прежнему положению вещей. Внимание присутствующих привлек запаниковавший на кладбище Альбус Дамблдор. Он ждал возрождения своего давнишнего ученика достаточно долгий интервал времени, но тот так и не вылез из жидкости в котле. Напротив, на поверхность всплыли отвратительно выглядящие куски д----а, а никак не новый Темный Лорд. Но, видимо, старый колдун что-то, все-таки, почуял. Такое специально заговорщиками устраивалось, чтобы Дамблдор мог легко почувствовать, куда улетел кусок души Ридлла – и аппарировать с кладбища. Среди каменных надгробьях валялись ненужные уже останки истекших кровью близнецов Уизли и тот полный беспорядок, который устроил величайший маг столетия, которого в волшебном обществе Британии звали „Оплотом Света” и „Мерлином двадцатого века”. *** Появился директор Хогвартса в середине круга, сформированного палочками волшебников, настроенных весьма воинственно. Рядом с собой он увидел возвышающуюся статую из белого мрамора, совершенно реалистическая, а не те результаты больного воображения современных мастеров художественного оформления камня, стиль, которые те называли невыразимыми заумными словечками, лишь бы скрыть за ними полного отсутствия таланта у себя. Лицо статуи каменоделец изобразил кричащим, и оно подходило ... Хм, было кому-то довольно похоже, но кому? - Экспелиармус! – выкрикнул молодой мужской голос и глаза Дамблдора обошли присутствующих, посмотрев сначала на свою опустевшую руку, а потом увидеть, кто выиграл его Старшую палочку. Слава богу, это был молодой, а не старший Блэк. Гарольд, а не Сириус. Последний был бы слишком большой угрозой для Плана. - Браво, Поттер! – рявкнул незнакомый мужчина и обращение к парнишки громом поразило старика. Какой Поттер? Тем временем мужчина продолжил. – Собрал в своих руках два Дара смерти, пора тебе позвать и Воскрешающий камень. Дамблдор подслеповато мигал, ничегошеньки из происходящего не понимая. - Спасибо за поздравления, мистер Стоун. Мой дедушка Карлус гордился бы мной. Признаюсь, это приносит мне глубокое удовлетворение. - Тобой бы гордился и твой отец, Гарри, не попади мы в молодости в руках старого паука, - заговорил и высокий темноволосый мужчина, в котором Дамблдор с трудом узнал молодого Сириуса. Что делает Сириус среди Малфоев, среди Пожирателей? Этот парень, разве он был тот исчезнувший больше четырех лет назад Гарри Поттером, а не известный в магмире сыном Регулуса? Дамблдор решил рискнуть. - Гарри, мой мальчик, я так долго тебя искал, - завел шарманку директор, надеясь обаять парнишку своим елейным голосом. Но его нагло прервали. Девушка, которая весь год вертелась вокруг темноволосого парня и мешала старому колдуну привлечь того в своих сетях, резко крикнула: - Заткнись ты, глупый старый лис!- и подбросила ему в руки какую-то блестящую вещицу, которую Дамблдор врасплох машинально словил, потому что в его голове эхом звучало „ ... старый лис ... старый лис ... старый лис „. Предмет больно задел и поцарапал кожу здоровой руки директора и капелька крови оттенила золото небольшой женской брошки. Лицо Солнца смотрело в середине венца острых лучей и завораживало взгляд Альбуса, вытягивая из самых глубин его сущности неожиданно созвучный ритм. Тон неслыханной раньше мелодии возвышался и принуждал клетки его организма петь одновременно эту странную песню и плясать загадочный, пришедший из древности танец. Волшебники, окружающие статую и дергавшегося неслышным ритмом директора, вытянулись в струнку, в ожидании превращения последнего в чего-то чудовищное. Магия брошки Медеи действовала на мужчин таким вот способом, преобразуя их в монстров. Действительно, то, что несколько минут спустя стояло и ритмично дергалось, мало чем напоминало человеком. Оно стояло уже не на двух, а на четырех ногах и телом напоминало льва, но с рыжей гривой. Лицо у него продолжано быть лицом Альбуса Дамблдора, но в открытой пасти смотрелись целые три ряда зубов, а глаза были налитыми кровью. Чудовище ревело и размахивало хвостом с длинными шипами и норовило бросится на людей. - Это мантикора! – рявкнул Люциус и набросил дополнительный защитный купол перед новопоявившейся угрозой в виде ревущего людоеда. Меч Гриффиндора внезапно материализовался в руках молодого волшебника, Гарри Поттера, и блеснув синевато сталью, развернулся полудугой, разрезал наложенный старшим Малфоем щит и обрушился на шею сказочного создания, отрубив тому голову одним ударом. Тело дернулось пару раз и упало на пол, брызгая ядовитой кровью, очерчивая границы щита. В Подземелья Малфой-мэнора воцарилась тишина. Никто не отрывал глаз от трупа в середине помещения, каждый думал о чем-то своем. Наконец, Нарцисса Малфой, как хозяйка дома и самая ответственная в глазах остальных женщина компании, вздохнула с облегчением, рывком бросилась к мужу, поцеловала его, потом, своего сына, Гарри и, наконец – Гермиону и голосом беззаботной девушки сказала: - Добби, дорогой, не пора ли тебе отпустить уважаемого Лорда Волдеморта в следующее большое приключение? Под взрывом заливистого смеха присутствующих домовик согласно закивал головой, да так сильно, что его уши стали шлепаться друг к другу, а это вызвало новый взрыв смеха. Все было прекрасно, потому что закончилось прекрасно. Плохих парней наказали, невинные и добрые – получили в награду по чудесной красивой девушке, чтобы жить припеваючи, не зная забот.

Конец