Холодно...

— Рикуо-сама…- ее шепот заглушал биение его сердца, которое учащалось каждый раз, когда он вот так, как сейчас, обнимал эту девушку. Полуспящая аякаши в его теплых руках засыпала каждую ночь и просыпалась каждое утро, ведь по-другому не получалось заснуть в этом большом и по-мертвому тихом доме. Молодой предводитель ёкаев улыбнулся и убрал несколько прядей волос с ее бледного личика. Она дарила ему нечто больше, чем просто искренность и доброту — и это нечто заключалось в ней самой, наверное, если бы не она, он никогда бы не принял себя…не принял бы ни человека, ни аякаши в себе. Его всегда удивляло, почему это незаметное и замкнутое существо всегда расцветало, стоило только дать ей понять, что она нужна. Нура не заметил бы ее никогда, если бы однажды не очнулся после трудной битвы и не увидел ее обеспокоенное личико и дергающиеся опущенные ушки. Это было его первое безумство — с первого взгляда влюбиться в Оками. — Спи, Акияма, спи…- он поцеловал ее в лоб и укутал теплым одеялом, чуть сильнее прижимая к себе. Ему было пугающе спокойно, Рикуо чувствовал это, когда надвигались глобальные изменения в том мире, который теперь сложился вокруг него — его парад сотни демонов, семья и…она. — Скажите, Рикуо-сама… Вы когда-нибудь… Вас не будет рядом, и что тогда? Как тогда дальше жить, если даже от простого шрама на Вашей руке становится так больно…будто вот-вот Вас действительно не станет.- цвета блуждающих огоньков глаза Оками устремились на бледнеющую сакуру во дворе. — Глупая…- он усмехнулся. — Даже если меня не станет, я буду рядом. Вот как сейчас…ты уснешь, а я все еще буду рядом. Ты проснешься — я буду рядом. А теперь спи, Акияма… *** Крик боли и отчаяния пронзил весь дом, в воздухе повисло напряжение и тихий ужас, переменившийся на угнетающую ярость. Рикуо Нура, словно громом пораженный, вышел под холодный дождь во двор своего дома. Он рухнул на колени, его дрожащие ладони уперлись в ствол сакуры. Глаза ёкая источали ненависть, когда как вокруг него практически материализовались ярость и гнев. — Рикуо-сама.- Позвал кто-то, голос раздался будто из глубокого колодца, но молодой предводитель не обернулся. Кроме жуткого шума в ушах он ничего не мог расслышать. В голове крутилась одна и та же фраза: «напали…Никто не выжил, тел не нашли». Он готов был рвать всех и вся, но даже это не заглушило бы ту разрывающую душу боль. Будто его опустошили, лишили жизненно важных органов, без которых невозможно дышать, не возможно существовать дальше...он задыхался. Пару часов назад… « — Акияма, останься здесь, это приказ! — Нет. Я ухожу, я должна пойти, это мои обязанности. — Ты мне нужна здесь, а не там. Ёкаи клана Нура даже в одиночку сами способны справится с такой легкой задачей. — По-Вашему…я слабая аякаши, которая что и может, так это зализывать чужие раны и плакаться по ночам, потому что слишком впечатлительная, так?! — впервые такой необычайный выплеск гнева он видел в ее глазах, слышал в ее голосе… Что же, он впервые задел ее за живое? — Напомни мне хотя бы раз, когда я говорил тебе об этом? Я сказал, что это приказ, значит ты останешься здесь.- Впервые так холоден с ней, так спокоен…до отчаяния. — Нет…простите меня, — мгновение и ее стройная фигурка растворяется во тьме коридора. Он не знал, что видит ее в последний раз…» Воспоминания нахлынули новой волной. Каждая ночь, каждое утро, каждая трудная и светлая минута в клане. Рикуо чувствовал, как его сковывает странное ощущение вины и необычайно сильной тоски. Что происходит внутри…что это за прибивающее к земле чувство слабости и безнадежности? Почему темнеет в его глазах? Точно безжизненный труп, Нура упал на мокрую от дождя траву. Глаза устремились в серое бесконечное небо. Как коротка жизнь, как жестока судьба и как ноет внутри, но ничего не вернуть. Траур, сломивший его сейчас, окутывал все поместье. Был слышен лишь шум дождя. «Холодно…» — пронеслось в его голове. «А я…так и не сказал ей, что люблю.» — ладони закрыли побледневшее лицо, а гроза, грянувшая так внезапно, осветила обедневший сад. Холодно...