Point Of No Return

Около половины минуты Агнесса просто стоит в коридоре и смотрит на запасные ключи, оставленные на тумбочке рядом с зеркалом. Поняв, наконец, что это все, Джеймс ушел, а ее жизнь, по всей видимости, возвращается в прежнее русло. Она берет ключи в руку, открывает ящик и кладет их на старое место, смотрит на себя в зеркало. Отражение заставляет лишь усмехнуться. Остатки косметики оказались под глазами, корни волос стали выглядеть еще более засалено, а хвост превратился в одно название, поскольку резинка сползла примерно на середину, оставив кучу петухов. Поняв, что смотреть на себя она особо не хочет, Агнесса отворачивается от зеркала и снова смотрит на забинтованную руку, дотрагивается до нее и, почувствовав боль, издает шипение. С этим ощущением в голове снова всплывают воспоминания утра и дня. Она опирается о тумбочку и задумывается, а что собственно это вообще было и как могло произойти. На лицо были все симптомы лихорадки, говорить что-то большее можно было бы через сутки, но судя по всему такой возможности уже не предвидится. В любом случае, он, наверное, знает, что делает, — приходит мысль. Агнесса заставляет себя подняться и направляется в ванную, чтобы, наконец, принять душ. Например, лежать на диване и ждать, пока само все пройдет, в то время как температура поднимается к сорока. Девушка громко фыркает, стараясь отогнать мысль, и заходит в душевую кабину. В конце концов, это уже не ее проблемы и хватит думать об этом. Есть куда более актуальные вопросы, требующие решения и касающиеся именно ее. На следующий день Агнесса едет в больницу, делает снимок, который подтверждает ее собственные мысли на этот счет. — У меня хорошие новости, мисс, — заговаривает доктор, — разрыва связок нет, но растяжение средней степени. Через пару-тройку недель все пройдет, — продолжает он. Агнесса кивает, проводит рукой по бинтам на руке и улыбается. — Рада слышать. — Я выпишу вам мазь, направление к доктору Промлоу и … Агнесса особо не вслушивается, просто кивает и наблюдает за тем, как врач пишет что-то. Когда он протягивает ей листы, то просто улыбается и прощается. — Аккуратнее в следующий раз, — слышится вслед. — Конечно. Тем временем Сэм уже несколько дней ждет ответа, что начинает уже сильно раздражать. Стоя сегодня на берегу Темзы, он задумывается, что информация, которую ему обещали, должна быть стоящей иначе подобное ожидание окажется бесполезным вдвойне. Через минут пять ожидания на месте Сэм, наконец, замечает фигуру, которая направляется к нему. Он выпрямляется в полный рост и придает лицу более суровое и деловое выражение. — В Лондоне такая отвратительная погода в это время года, не так ли? — прозаично проговаривает он, подходя ближе. — Не понимаю людей, что здесь живут. А тем более тех, что сюда переезжают. Нужна веская причина на это. Или отсутствие выбора. — Причина вроде десяти штук местных денег? — с усмешкой интересуется Сэм, пытаясь разглядеть человека. Им оказывается Эрик Фишер на вид лет шестидесяти. Старик поправляет свои очки, но потом снимает их, достает салфетку из кармана пальто и начинает протирать стекла. Сэм молча смотрит на это и еще больше раздражается на такую пустую трату времени. — За подобное вознаграждение сервис у вас так себе, — кидает он, напоминая о себе. Эрик улыбается уголками губ. Сэм чувствует, что на него начинает капать изморось, щурится. — Говорю же, погода просто отвратительная, — подтверждающим тоном говорит Эрик и, видимо, чувствуя, что терпение собеседника не такое сильное, как у него, продолжает. — Что вам известно о штаммах и их природе? — Что в них мало чего хорошего, — произносит Сэм, просто ради того, чтобы ответить. — В немецком языке это слово означает род, ствол родового древа. Чистая культура, изолированная и размноженная на специальной питательной среде. Вирусы переходная форма между живыми существами и неживой природой. Разве это не удивительно? — Конечно, — соглашается Сэм, — но плачу я не за доклад по биологии. — Это проблема вашего поколения, сынок. Вы постоянно спешите, хотите получить результат, но упускаете саму суть дела, — проговаривает Эрик и прежде, чем его собеседник что-то скажет, продолжает. — Вы хотите узнать кто и когда, но гораздо важнее понять, где начало всего этого. Моя информация не о Феске. Но она вам нужна, чтобы распутать это клубок. Сэм делает шаг вперед, чтобы быть ближе к говорящему, но замечает, что тот лезет в карман и направляет на него дуло пистолета. Останавливается и усмехается. — Я думал, что у нас мирная встреча, — говорит Сэм, немного отходит. — Мирная, но я бы был глупцом, если просто сюда пришел. — Сдается мне, что глупцом вы были, просиживая зад в лабораториях в Сибири, делая суперсолдат и ставя на людях эксперименты, — с неприязнью произносит Сэм. — Все еще не верю, что просто так разговариваю здесь. — Я делал свою работу. И за свои грехи я отсидел. Пропустил выпуск дочери из школы, много дней рождений. Сейчас я хочу сделать что-то, не знаю, хорошее. Поэтому и согласился на встречу. Губы Сэма искривляются в ухмылке. — И поэтому запросил деньги за досье? Ради чистки кармы? — Семья меня простила. У дочери чудесные внуки, которые любят подарки. Ученому, пенсионеру, лишенному лицензии, это тяжело, — оправдательным тоном произносит Эрик. — Как трагично, — саркастично произносит Сэм. — Если файл не о Феске. Тогда чем он заинтересует меня? — Он… о моем коллеге. Мы работали в восьмидесятые вместе над одним проектом. Мы и группа других ученых. Сейчас я не горжусь тем, что я делал, но тогда…тогда это было венцом творения Гидры. Айземанн немного помешался на этом. И хоть, упокой Господь его грешную душу, его уже нет с нами, демоны, которых он породил, все еще здесь, — отвечает Эрик. Сэм скептически смотрит на собеседника, отфильтровывая в голове все пафосные выражения, и понимает, что у него возникает вопрос. — Кто такой Айземанн? — Это ты прочтешь сам после того, как заплатишь, — спокойно отвечает Эрик. Сэм усмехается, но лезет в карман куртки за конвертом с деньгами, забирает файл и собирается уже уходить, но слышит голос. — Вам может не понравиться то, что написано там. — Почему-то я не удивлен. Не фанат ваших методов, — отвечает Сэм. — Дело не в нашей работе. Не только. — А в чем? — Я смотрю телевизор, Сэм. Вы наделали шуму в Берлине. — Это-то тут причем? — Удачи в поисках правды, — отвечает Эрик, разворачивается и уходит. Сэм решает больше ничего не спрашивать и открывает файл. Райнер Айземанн, — читает Сэм и понимает, что ему это имя ничего не говорит. — Что же за демонов ты породил? — задумывается он. Сэм погружается в чтение на одной из лавочек неподалеку, когда его отвлекает звонок мобильного телефона. Он смотрит на скрытый номер и принимает вызов, дочитывая строчку. — Как прошло? — интересуется Стив, Сэм переворачивает страницу, но решает некоторое время посмотреть на реку. — Неплохо. Если переводить на американские деньги, то Барнс должен мне тринадцать штук. Его чутье мне дороговато обходится. И знаешь, до меня вот только что дошло, что работу он найдет явно не скоро. Но это все лирика. Тебе что-нибудь говорит имя Райнер Айземанн? Стив решает пропустить всю первую часть реплики и сосредотачивается на второй, прокручивая имя в своей голове. — Нет. Кто это? — По словам Фишера, корень всех зол. Работал на Гидру в восьмидесятых. Не нравится мне все это и куда это идет. Чем глубже копаем, тем хуже. — Да, мне тоже. А что Феск? Он как связан с этим ученым? — Пока не понял. Тут страницы его трудов, — пролистывает быстро листы, обращая внимания лишь на формулы и фотографии. — Мракобесие просто. — Да, понимаю. Думал о том же, когда читал дело Баки. Ты поговори с ним. Может, знает, помнит что-нибудь, — отвечает Стив. — Поймет, почему так зациклился на этом. — Да. Вся надежда на покалеченный мозг Барнса, — усмехается Сэм. — Ну, факты говорят, что в чем-то он прав. — Факты говорят о непонятном ученом, работающем в Сибири на Гидру, и совсем ничего о Феске. Но… мне он теперь тоже не нравится, — отвечает Сэм. — Есть что-то гнилое во всей этой истории. Стив выдыхает, думая, что не без этого и, наверное, он бы сильно удивился, если бы было по-другому. Почему-то все так устроилось, что постоянно случается нечто подобное. Сэм завершает вызов и пишет Барнсу о новой встрече, собирает папку и поднимается на ноги, подумав, что ему надо пройтись. *** На следующий день Агнесса приходит на работу и садится за свое рабочее место. Девушка лезет за ежедневником, когда замечает в дверях двух мужчин, одетых в костюмы. Она вопросительно на них смотрит, поняв, что прежде никогда не видела. — Агнесса Этвелл? — интересуется один из них. — Да… А вы… — ЦРУ. Агент Мэтьюс. Это, — указывает на напарника, — агент Джефирсон. У нас к вам несколько вопросов. Пройдем в другой кабинет. — По поводу? — непонимающе спрашивает Агнесса. — Последуйте за нами, мисс, — настойчиво произносит Мэтьюс. — Ответите на наши вопросы и можете возвращаться к работе. Агнесса нервно сглатывает, поняв, что ситуация явно не очень хорошая, и делает неуверенный шаг вперед, пытаясь придумать и понять, как вообще надо в такой действовать. Но мыслей никаких нет, кроме той, что это явно было ошибочным все это время идти за агентами и дойти с ними до пустого кабинета. Девушка садится на стул и продолжает вопросительно смотреть на агентов, всем телом чувствуя дискомфорт в этой ситуации. Один из мужчин садится прямо перед ней, другой закрывает дверь и подходит к окну, который находится за спиной Агнессы. — Итак… — неуверенно протягивает она, — чем могу помочь? Мэтьюс открывает портфель и достает из него папку. Через несколько секунд на столе оказывается фотография с человеком, в котором она без труда узнает Барнса. — Сделаю вам одолжение и не стану спрашивать, знаете ли вы, кто это, потому что догадываюсь, что ответ будет — нет. На что я бы сказал, что у нас есть информация о том, что этого мужчину видели здесь, в вашем центре, конкретно с вами. Агнесса протягивает руку и пододвигает к себе фотографию. — Это Джим. Он проходил здесь испытания в качестве добровольца. Но вышел. Я не видела его после того, как он забрал свои деньги за это, — отвечает девушка. — Это было около двух недель назад. — И он просто вышел? — Аллергия. Дальнейшие испытания были невозможны. В таких случаях люди списываются. — В бумагах этого нет. — Я их еще не заполняла. Пару дней назад вернулась из Германии. Командировка. Как раз в ближайшие дни собиралась заняться его группой, — отвечает Агнес, поняв, наконец, одну очень простую вещь, что все это зашло дальше, чем она думала. Мэтьюс просто кивает, забирает фотографию, на которую она продолжает смотреть. — А что он сделал? — Что у вас с рукой? — игнорируя вопрос, спрашивает агент. От такой смены вопросов Агнесса немного теряется и непонимающе смотрит на агента, пытаясь понять, какая связь со всем этим в его голове. — Потянула, поднимая чемодан на этаж. — Который брали с собой в Германию. — Да. Мэтьюс улыбается, Агнесса начинает слышать шаги за собой. — Знаете, что я думаю, мисс Этвелл? — заговаривает Джеферсон. — Предложить мне услуги адвоката? — интересуется девушка. — Что вы неумело врете. — Показать фотографии с Берлинской телебашни в телефоне? Там был красивый вид. — Не о Германии, — отвечает Джефирсон, Агнесса чувствует боль в левой руке, поняв, что ее с силой сжимают и от неожиданности вскрикивает. — И не о руке, по всей видимости. — Молчит.— Ну что, милая, я повторю вопросы коллеги? — продолжает он, наклоняясь ближе, так что дыханием опаляет ухо и шею. Девушка инстинктивно отворачивается, но это мало чем спасает ситуацию. — Попытка номер два?