Медленный яд

      Когда он впервые видит его, даже не запоминает: невзрачный, неопрятный мужчина с неровно подстриженными седыми волосами устраивается в самом центре аудитории и не поднимает взгляда, что-то увлеченно печатая в телефоне. Только мысль мелькает, — безумные фанаты, — и Даламар позволяет себе дальше заняться приготовлением к конференции.       Привычным жестом поправляет воротник белой рубашки и кивает: запускайте.       Включают микрофоны, проверяют звук.       Даламар начинает говорить.       О том, как благодарен издательству газеты, где он работает вот уже четыре года, своим редакторам и корректору, самой прекрасной девушке на свете, — мимолетный взгляд в сторону зардевшейся ассистентки, — и, конечно же, своим читателям. Без их поддержки он не был бы сейчас тем, кем он является.       Формально дает возможность задать вопросы: он знает, что тексты интервью для прессы уже напечатаны и сданы репортерам, — оттого безбоязненно ждет.       Мужчина с седыми волосами поднимается и смотрит ему прямо в глаза.       Даламар смешивается, но всё ещё готов к похвале. Он давно выучил, что должен делать. Вежливо поблагодарить за теплые слова, пошутить и расположить к себе, хотя кажется, что больше располагать к себе уже некуда, и слышит хриплый голос:       — Это дерьмо.       Сперва несколько секунд криво улыбается, пытаясь понять, что на самом деле имел в виду мужчина, и переспрашивает.       — Твои статьи — дерьмо, — повторяет тот. — Это всё, что я хотел сказать.       Перед Даламаром извиняются, возмутителя спокойствия уводят, но теперь юноша растерян и не собран, отвечает на похвалы избитыми фразами и ждет, когда можно будет уйти домой.       Его вечер безнадежно испорчен.       От боли в покрасневших глазах не помогают самые дорогие капли, которые находит в аптеке его ассистентка. Редактор дружелюбно хохочет над его разбитостью, протягивает кофе в картонном стаканчике и подкалывает: что, всю ночь не спал из-за этого Маджере?       Даламар напрягается, но виду не подает.       — Маджере? Ты его знаешь?       — Ну конечно, — отсмеявшись, редактор хлопает его по спине и находит обидчика в социальных сетях: страница с фотографией, где мужчина еще совсем молод, его густые каштановые волосы спускаются по плечам беспорядочными волнами, а улыбка — скромная и серьезная — хоть и напоминает отдаленно нынешний язвительный оскал, но все же больше, чем теперь, похожа на улыбку.       Даламар хмурится и спрашивает:       — Что это вообще за тип?       — О, так ты не слышал, — невозмутимо тянет мужчина и заискивающе подмигивает, словно знает один большой секрет, и пока что делиться им не собирается. — Самый молодой профессор в нашем колледже.       Весь день Даламар не может прогнать из головы образ молодого профессора. Ищет информацию в сети и узнает: Маджере защитился в столь юном возрасте, что даже ректор из зависти не пустил его преподавать в университет. Но Маджере всё ещё жаждет славы, Маджере читает публичные лекции в библиотеке каждый четверг и пишет книги, которые издает до смешного небольшими тиражами в служебной печатне.       Достать эти книги большого труда не составляет: Маджере выкладывает их в публичный доступ. Даламар листает первую попавшуюся и нервно смеется: какая-то трэшовая альтернатива, что-то из того, что в шестнадцать кажется неимоверно смелым и противозаконным. Даламару не шестнадцать, альтернативу он не любит, да и неужели ему делать нечего, кроме как читать второсортную беллетристику, — юноша поспешно закрывает все вкладки и возвращается к работе.       Реджина — превосходный корректор. Она понимает его будто подсознательно, приносит кофе раньше, чем Даламар просит об этом, и говорит, что свободна вечером именно тогда, когда ему необходимо отключиться.       Он буквально срывает с нее тонкое платье, едва переступив порог квартиры, бросает девушку на кровать и впивается в губы яростным поцелуем. Она звонко смеется от грубых ласк и, закрывая глаза, почти расслабляется, но Даламар вдруг замирает и начинает возиться с брюками прямо между ее разведенных ног.       Даламар чувствует это впервые, Даламар уходит в ванную, бросив что-то про то, что ему нехорошо, запирается и умывает лицо. Нет, такого просто не может быть. Он не настолько стар, чтобы иметь проблемы с эрекцией, и не настолько вымотан, чтобы не хотеть Реджину — она прекрасна, нет, — она идеальна, — и, практически насильно вызывая в памяти воспоминания о её теле, нервно и быстро ласкает себя.       Проблемы больше нет. Моет руки и возвращается к Реджине, привычно шутит и устраивается на кровати. Реджина устала, но снова улыбается ему, тянет на себя и раздвигает ноги шире, кусая губы: о Даламаре мечтают все ее подруги, Даламара любят, Даламара боготворят. Она тоже его боготворила, пока Даламар не взял ее в ассистенты: бог снизошел до нее, бог теперь почти что человек, но ей приятнее забывать об этом, рассматривать бронзовую кожу его груди под своими пальцами, его шею, его плечи и рельеф мышц, и быть уверенной, что он все-таки бог.       Так проще принимать, что она у него не единственная.       Он входит, немного ждет, целуя подставленную под его губы шею, и начинает плавно двигаться. Реджина стонет, стонет напоказ, словно изо всех сил стараясь угодить, поднимает ноги выше и толкает его в себя, ухватившись за упругие ягодицы.       Даламара постепенно отпускает.       Ей звонят. Краем замутненного оргазмом сознания, очень неохотно, сердито, Даламар улавливает суть: Реджина должна уехать. Быстрый поцелуй в щеку, и будто бы вторая половина кровати так и пустовала всю сегодняшнюю ночь.       Даламар скучающе берет телефон и ищет, чем себя занять.       Вкладка с опусами Маджере — не первое, что подворачивается ему под руку. Он просто любит на досуге смеяться над произведениями, которые откровенно хуже его статей. Он ловит настоящий кайф, мысленно разнося чужой текст, он чувствует себя увереннее и выше, читая очевидно плохие книги.       Первая фраза кажется избитой до ужаса. Он ухмыляется и устраивается удобнее на кровати, ногой спихивая с себя мокрое одеяло, берет телефон крепче и начинает вчитываться.       В седьмом часу утра Даламар телефон откладывает и шепотом ругается в подушку.       — От тебя Реджина под утро уехала? — ехидно интересуется редактор.       Даламар отмахивается, устраивается в кожаном кресле напротив компьютера в своем кабинете и трет глаза.       — Я всю ночь читал, — поясняет он наконец, на что редактор картинно вскидывает руки.       — Уж не мои ли правки!       — Отвали, — морщится Даламар. — Сам их внеси и отдавай в печать.       — Ну и ну, — качая головой, редактор выходит, плотно прикрывает за собой дверь и решает не показываться ему на глаза ближайший рабочий день.       Оставшись один, Даламар снова открывает сайт с работами Маджере и высмеивает теперь сам себя. Не хватало еще кому-то узнать, как он восхищается откровенной мерзостью, чьей-то писательской отрыжкой, текстом, до того пропитанным ненавистью к миру, что хочется и закрыть его, и продолжать восхищаться одновременно.       У Маджере точно нет тормозов. Даламару кажется, что сцены изнасилования мужчинами мужчин, подсмотренные им в личных текстах у редактора через плечо, самое невинное, что он теперь читал, и, ругая себя, на чем свет стоит, юноша чистит историю и заставляет себя вернуться к работе.       Вечером он не зовет к себе Реджину, как, впрочем, не зовет к себе никого больше: он рассчитывает принять ванну, расслабиться, выпить вина и съесть столько винограда, сколько в него влезет. В ванной делать особо нечего, бутылки вина ему хватает ровно на двадцать минут. Рука сама тянется к телефону, и Даламар погружается в чтение.       Описания сцен секса в книгах Маджере наступают внезапно, Даламара словно окунают в бочку с лавой, а затем кидают в таз со льдом. От слишком явных ощущений электрического тока, прошивающего его насквозь, от щиколоток до подушечек пальцев и кончиков ушей, чуть не роняет телефон в воду. Читать продолжает все более заинтересованно, и уже думает, что совсем скоро у него начнет стоять не только на сношающихся мужчин: он будет думать и о совокуплении мужчин со стариками, мужчин с собаками, мужчин с трансвеститами, с продолговатыми предметами, с овощами, — Даламар чувствует себя отвратительно, сливает воду и, не одеваясь, падает на кровать. Засыпает мгновенно с включенным светом.       То, что книги заканчиваются, Даламар осознает внезапно за обедом в офисе редакции. Он пытается искать еще, но итог его поисков ясен с самого начала: Маджере выложил на свой сайт всё, что было.       Даламар не в своей тарелке. Даламар рявкает на Реджину и ищет текстам замену. Успокаивается лишь на короткое время, но альтернатива в виде научных статей об анальном сексе и текстов популярного канадского писателя не работает, и он снова перечитывает то, что поклялся себе не открывать больше никогда.       На семинар Маджере он попадает случайно и убеждает себя, что пришел сюда посмеяться. Просто именно в этот четверг ему нечего делать, и именно в этот четверг, как сообщает ему притворяющийся безразличным редактор, Маджере будет раздавать среди посетителей свой новый роман.       Колени подгибаются, чего не было, кажется, с пятнадцати лет, когда он впервые выступал перед публикой. Заходит в зал, — конечно, здесь намного меньше людей, чем на конференциях Даламара, — и его встречают необычайно тепло, провожают на свободное место, выдают набор канцелярских принадлежностей и программу семинара. Когда специально нанятый мужчина приносит юноше чашку горячего чая, Даламар находит в себе силы только покачать головой и уставиться на пустую кафедру.       Маджере проходит в зал быстро, театрально откидывает волосы назад и самодовольно улыбается: ему приятно внимание. Ждет еще пару минут, пока зал набивается под завязку, и начинает говорить: почти шепотом, каждые несколько минут прерываясь, чтобы сделать глоток из стакана с чем-то, напоминающим смесь из земли и листьев. Но его отчетливо слышно даже там, где сидит Даламар, — зал, как и он, ловит каждое слово.       Мужчина с чашками чая заканчивает обходить посетителей и садится рядом с Маджере. Даламару удается разглядеть его получше: у него длинные рыжие волосы, едва заметная щетина на подбородке и стопка новых книг в руках. Внимание юноши теперь целиком приковано к книгам, он не замечает, как Маджере упоминает в своем выступлении его статью.       Несколько пар глаз теперь смотрят на него, а Даламар только спустя минут десять речи лектора осознает, что происходит что-то не то.       — Именно поэтому, — ухмыляется он, глядя на Даламара, — я предлагаю разобрать на примере последней статьи, как не стоит навязывать читателю авторское мнение.       Юноша оставляет выданные материалы на столе и направляется к выходу буквально сразу же, но ему кажется, будто проходит целая вечность, когда, наконец, за ним закрывается дверь аудитории.       Он покупает зеленый чай в буфете колледжа и ждет, когда Маджере выйдет в коридор — ему не терпится выяснить, за что же мужчина так его ненавидит. Промучившись с полчаса, кидает пустой стаканчик в мусорку, а затем направляется в туалет. Закрывшись в кабинке, листает блоги в попытке найти упоминание своего имени, и вдруг слышит: в коридоре становится шумно, а сюда идут люди. Точнее, вполне конкретный человек, — он уже может отличить его голос от чужих голосов, — и с ним еще один мужчина, которого Даламар опознать не может.       — Надеюсь, ты осознаешь, какую глупость совершаешь, — шепчет Маджере одновременно со щелчком закрываемой двери туалета. Даламар начинает понимать, что оказался запертым третьим, которого здесь и вовсе не ждут, и принимает решение не шевелиться: сбеги он сейчас, эти двое окажутся незапертыми.       А у Даламара не остается сомнений в том, чем они сейчас будут заниматься.       Сгорая от стыда, он натягивает штаны и садится на закрытую крышку унитаза с ногами, пытаясь издавать как можно меньше звуков, хотя его соседи, похоже, вовсе не заботятся о сохранении происходящего в тайне.       — Это не глупость, — слегка раздраженно комментирует второй голос, — а давно запланированное мероприятие.       Что-то тяжелое и металлическое, — возможно, пряжка на ремне, — ударяется об плитку, отчего Маджере недовольно шипит. Или Маджере шипит не от этого, — Даламар старается не думать.       Не думать оказывается слишком сложно. Закрыв лицо ладонями, он невольно ерзает, слушая ритмичное шуршание, тихие выдохи, — похоже, они все-таки принадлежат Маджере, — и сдавленные всхлипы.       — Быстрее, — тот же шепот. — Черт тебя дери, ещё.       Даламару кажется, что долго он не протянет. Даламар совершенно не понимает, отчего вокруг становится так жарко, а штаны оказываются непристойно узки, как вдруг шуршание прерывается долгим и тяжелым выдохом.       Одеваются.       — Это наша последняя встреча, — хрипло говорит Маджере.       — Мне очень жаль, — отвечает ему второй голос.       Даламар мечтает оказаться дома, в своей постели, включить какое-нибудь новое порно и забыть всё, что тут произошло. Даламар слышит удаляющиеся шаги и готовится уйти, как дверь вновь закрывается, и Маджере приближается к его кабинке.       — Арджент?       Сперва Даламар теряется, но потом понимает: Маджере произносит это без агрессии. Тихо. Спокойно.       — Выходи.       Вот и всё. Если Маджере захочет раз и навсегда погубить его карьеру, он просто расскажет свою историю прессе.       Но Даламар открывает дверь и видит его, почти такого же растерянного, как он сам. Забывает слова, которые готовил для выяснения отношений, и подходит, ближе, совершенно не понимая, чего от него ждут.       Смущение с лица Маджере стирается быстро, и он делает шаг назад.       — Всё слышал? — бросает он, прислоняясь спиной к стене. — Понравилось?       — Я не… — начинает он, а мужчина бесцеремонно перебивает, выдыхая на Даламара режущий глаза аромат мятных леденцов:       — Так может, стоило выйти и посмотреть?       — Я вовсе не планировал! — вспыхивает Даламар. — Я просто здесь сидел, когда вы…       — И продолжал слушать, — ухмыляется Маджере.       Даламар проваливается сквозь пол: он уже начинает чувствовать, как под ним плавится плитка, а сам он становится на голову ниже собеседника, его давит, прижимает вниз, и молчание становится тяжелее вынести с каждой секундой.       — Я понял, что мы не одни. И да, бы мог прогнать тебя сразу, — вальяжно рассуждает преподаватель. — А ты бы мог сразу уйти, обозвав нас… Как там было? — он изображает задумчивость, — а… педиками.       Даламар не понимает, о чем говорит Маджере, но Маджере продолжать разговор не намерен. Он вежливо улыбается и уходит, не оборачиваясь на растерянные «погоди!» и «да что я тебе сделал!». Даламар хватает мужчину за плечо и сразу же об этом жалеет: Маджере не произносит ни слова, он просто смотрит. Взглядом, полным ненависти.       А затем вырывается и вылетает прочь. Даламар надеется, что не испугал его.       Даламар хочет умереть на месте, вычеркнуть весь вечер из памяти, Даламар мечтает о крепком сне и отсутствии мыслей — Даламар зовет Реджину, и та приезжает к нему спустя какие-то минуты.       Она ослепительно-прекрасна, как и всегда. Даламар ждет, когда она вернется из ванной, устраивается на подушках, глушит свет и настраивает дежурную улыбку, оборачиваясь на зеркало.       Реджина приходит. На ней прозрачный бюстгальтер и — боги, — почти невидимые трусики, Даламар привычным движением сжимает ее грудь, проводит большим пальцем по соску сквозь сетчатую ткань и понимает, так явно, как до этого еще не понимал ни разу:       Не то.       Не утруждает себя и ее объяснениями. Реджина исчезает.       Отчего-то весь офис газеты в курсе, где Даламар провёл вчерашний вечер. Редактор весело подмигивает, когда юноша отдает ему статью на флешке, и интересуется — как он? Не растерял форму?       — Ты о чем, — недовольно бросает Даламар. Он не хочет никого видеть, и, если бы не необходимость подписать в печать обязательный объем текста, ноги бы его на работе сегодня не было.       Редактор мнется и перестает сиять на весь офис, тянет юношу к себе и шепчет на ухо: обедаем сегодня вместе, мне есть, что рассказать тебе про Маджере.       Ну наконец-то, — постепенно раздражаясь, думает Даламар, — хоть кто-то может помочь мне разобраться, где я успел ему перейти дорогу.       — Пару лет назад, — говорит мужчина за обедом, помешивая ложкой сахар в кофе, — я подсунул тебе статью одного жаждущего славы копирайтера для рецензии. Новая кровь в издательстве, почему бы нет.       Даламар щурится и пытается вспомнить.       — Но ты посмотрел информацию о его нике, — продолжает редактор, — нашел его статьи на сайтах интимных товаров, назвал педиком, откомментировал каждое слово его обзора на вибратор и перепутал мою электронную почту с его.       Юноша хмурится, припоминая, о чем идет речь.       — И? — нетерпеливо интересуется он.       — И угадай с трех раз, кто был тем копирайтером, — победно улыбается мужчина.       — Неужели, — замирает Даламар с чашкой кофе в руке.       Его отвлекают посторонние движения: в окне спешат люди, с продавцом газет ругается старик в очках. Капает мелкий дождь, и Даламар отрешенно наблюдает за происходящим, думая о своем: как действительно обидел неизвестного автора, как мучился потом от похмелья и как смеялся, рассказывая о произошедшем Реджине и ее подругам в курилке.       — Буквально на той неделе поступил один заказ. Влиятельным людям нужна статья про твоего Маджере, — возвращает его к реальности редактор. — Кто ему помогает, чем он занимается, его распорядок дня, его привычки, привязанности.       — Ты предлагаешь мне за ним шпионить? — вырывается у Даламара. — Ты сошел с ума.       — Я предлагаю тебе посмотреть, как он живет, — ухмыляется мужчина, — взять у него интервью, автограф, получить бесценный опыт, трахнуть пару раз. В обмен на его адрес. И возможность перед ним извиниться лично, — пожимает плечами и пьет кофе.       Даламар говорит «нет». Резко, возмущенно, а затем думает весь вечер и половину ночи над слишком неожиданным предложением.       — Он пишет отвратительную чертовщину, — отправляет Даламар редактору.       — Но ты дрочишь на эту чертовщину уже которые сутки.       Твоя правда, — соглашается Даламар и отвечает, что готов на все, только чтобы этот кошмар поскорее прекратился. Читает высланный следом договор и подписывает, наплевав на безумные штрафы за неисполнение, абсолютно уверенный в том, что исполнит его, чего бы это ему ни стоило.       Даламар внимательно изучает скинутый редактором текст об отношениях между мужчинами, когда по электронной почте приходит заветный адрес. Смотрит по карте: дом оказывается на окраине, чуть ли не в лесу, и кашляет, дочитав до второй ссылки в поисковике, — это тот самый дом, который город с десять лет назад никак не мог никому продать из-за дурацкой легенды, будто в нем обитают духи.       Он готовится к встрече тщательнее, чем к любому из свиданий, долго подбирает одежду и даже покупает бутылку дорогого вина в последнем магазине у дороги, которая ведет к роще, окружившей жилище Маджере. Продираясь сквозь сцепленные между собой ветви вековых деревьев, жалеет, что не может выпить всё вино прямо сейчас.       Маджере открывает сразу же.       У Маджере красные глаза, спутанные волосы и уставший вид. От него несет алкоголем и мятными леденцами, он несколько секунд смотрит на Даламара и, узнав, усмехается:       — Пришел добить?       — Нет, что ты, — неловко оправдывается юноша. — Я хотел извиниться.       Протягивает мужчине вино, морщась от отвращения к самому себе. Поднимает на него взгляд, готовится уходить, проклятый и посланный на все четыре стороны, но мужчина оценивающе смотрит сперва на бутылку, затем на него, и ничего не говорит.       — Я должен признаться, — виновато продолжает Даламар. — Я приходил позавчера, потому что перечитал все твои книги, и…       — И? — Маджере опирается плечом на косяк двери и выжидающе скрещивает руки.       — И я не могу без них жить, а мой экземпляр новой остался в аудитории. Я бы сделал что угодно за возможность исправить то, что натворил.       — Повтори, — приказывает Маджере.       — Я. Я сделал бы что угодно…       В глазах Маджере вспыхивает странный огонек. Он резко хватает Даламара за галстук, втягивает в дом, закрывает дверь на ключ и прижимает к стене одним движением руки.       — Что угодно? — ухмыляется Маджере. — Знаешь, ты пришел не в самый удачный момент.       От его хриплого голоса и жара ладони, прижимающей его к стене, Даламар ощущает себя героем одной из прочитанных книг, отчего непроизвольно сглатывает и кивает, — говорить он уже не может. Маджере сильный, несмотря на внешнюю немощность, он скользит ладонью по его груди вверх и легко сжимает горло.       — Обычно я не даю свой адрес кому попало. Как ты здесь оказался?       — Я случайно нашел в интернете! — Даламар начинает бояться его по-настоящему. Он не считает, что адекватный человек будет душить незнакомцев с порога, но терпит: в конце концов, он и впрямь виноват, а у Маджере такая манера общения вполне может быть привычной.       — Случайно нашел, — Маджере сжимает пальцы на его горле, а у Даламара от ужаса начинают расширяться зрачки. Он пытается кивнуть, но чувствует, что не может, что еще чуть-чуть, и начнет задыхаться, — и в этот момент Маджере его отпускает.       Не позволяя опомниться, отбирает бутылку, дает взамен стакан с алкоголем и шепчет:       — Если что угодно, можешь мне помочь.       Даламар уже посматривает на входную дверь, уже планирует свой побег, но все-таки приказывает себе не давать воли страху: он должен остаться здесь, ради очистки совести и ради неподъемных штрафов редакции.       — Ты пьян, — наконец горько усмехается Даламар, принимая свою участь.       — Еще как, — отвечает Маджере, кивая на стакан в его руках. — До дна.       Юноша покорно делает глоток. Его передергивает: чистый виски. Полный стакан чистого теплого виски, — неужели Маджере такое любит?       — Что тебе так понравилось в моих книгах? — спрашивает он, без сил опускаясь в стоящее рядом кресло. — Что тебя заставило прийти ко мне без приглашения, обосрав все, чем я занимаюсь? Ты хочешь меня?       Прямой вопрос, и Даламар морщится. Он не может ответить на него даже самому себе, не то, что озвучить Маджере, и тот, поставив бутылку вина на пол рядом с креслом, расплывается в довольной ухмылке:       — То небольшое представление в туалете, ты вспоминаешь его, когда трогаешь себя?       Проглотив виски залпом, Даламар чувствует, как начинает пьянеть. Притворяться заинтересованным больше нет нужды: член неприятно упирается в ткань брюк от одних только слов и интонаций. Он вспоминает горячую ладонь, скользящую по его груди к шее, снова слышит хриплый шепот из туалета, звон пряжки, шорох ритмичных движений, и невольно, инстинктивно, поджимает пальцы в ботинках.       — Ты ассоциировал меня с моими персонажами?       — Нет, я…       — Ты пытался представить меня на их месте?       Его ведет. Маджере будто понимает это, — либо читает мысли вполне известным способом, бросив беглый взгляд на его пах, — встает с кресла и берет его руку в свою. Несильно тянет за собой в гостиную, а затем заставляет сесть на диван. Даламар радуется, что ему не приходится взбираться по лестнице, — этого бы он точно не вынес.       — Я бы… Хотел научиться, — выдавливает он то единственное, что помнит о выдуманной цели своего визита, пока Маджере ослабляет его галстук и расстегивает пуговицы на рубашке. — Ты пишешь бесподобно, — он переходит на шепот, боясь потеряться, но уже не слышит своих мыслей и закрывает глаза.       — Не думал, что получу твое признание, — насмешливо замечает Маджере. — Не то чтобы оно мне было вообще нужно.       — Ты чертов бог, — улыбается Даламар. Маджере, перекинув через него ногу, мягко садится сверху.       — Это чертов алкоголь, — наставнически возражает мужчина и ведет кончиком носа по его щеке. — А ты пьян, как подзаборная шлюха.       Даламар рвано выдыхает ему в шею: Маджере находит его член и сжимает сквозь ткань брюк.       — Ты гостеприимен.       — А ты все еще готов на что угодно? — шепчет Маджере прямо в ухо, на что Даламар неловко кладет ладони мужчине на талию и сжимает, надеясь, что он поймет его ответ без слов. — Тогда раздевайся.       Даламар путается в рукавах рубашки, выбирается из брюк и покорно смотрит на Маджере. Тот без малейшего стеснения скидывает с себя одежду и гасит верхний свет: остается только огонь в камине, чьи отсветы ложатся на бледную кожу мужчины причудливыми татуировками и пятнами.       Даламар находит это завораживающим ровно до того момента, как замечает: Маджере вытирает слезы. Пытается обнять, но тот недовольно его отталкивает.       — Делай уже что-нибудь со мной, — говорит он, заходясь в приступе кашля.       — Ты болен?       — Не заразен, — огрызается мужчина и кидает Даламару упаковку презервативов со стола.       — Да не в этом… Я не хочу, чтобы ты загнулся, пока я буду…       — Заткнись и выеби меня, — шипит Маджере, вытирая кровь с губ носовым платком.       Даламар нерешительно кивает. Если это — цена информации, то он даже рад, что у Маджере не хватает фантазии на что-то большее. Обнимает его, мягко целует в шею, но тот вырывается и встает на четвереньки. Складывает голову на спинку дивана и закрывает глаза.       — Ты никогда не делал этого с мужчинами, — спустя минуту молчания комментирует Маджере.       — Никогда, — соглашается Даламар. — Но я читал…       — Возьми смазку, — раздраженно перебивает он. — Внутри упаковки.       Даламар достает прозрачный тюбик. Крутит в руке, открывает и нюхает, пока Маджере не рявкает возмущенно:       — Долго возиться будешь? — а затем отнимает тюбик и, выдавив немного на руку, смазывает себя сам.       Даламар не может отвести взгляд. Маджере берет его за пальцы и прикладывает ладонь к своим ягодицам.       — Дальше ты.       Вспыхнув, он проводит пальцами ниже, гладит его бедро и целует поясницу. Маджере вздрагивает и трет глаза, но Даламар убеждает себя, что плакать тут не с чего, и ему просто показалось.       Маджере болезненно худой. Хрупкий, тонкий, Даламар боится его сломать и слегка давит на поясницу, чтобы тот прогнулся, открываясь сильнее. Только потом скользит ладонью между ягодиц и проникает в него пальцем.       — Прекрати тянуть, — шепчет Маджере.       Но Даламар не спешит: ему кажется, что мужчина пользуется его неосведомленностью, чтобы потом — а что потом? обвинить его? в том, что сделал больно?       Он присоединяет к пальцу еще два.       — Двигай, — приказывает Маджере, и Даламар понимает, что должен слушаться.       Его тело мягкое и податливое. Даламар убирает пальцы и прижимается к мужчине сзади: Рейстлин чувствует его стоящий член и теряет всякое терпение.       Не успевает в очередной раз приказать: Даламар входит сам, медленно и плавно.       На следующее утро он не может вспомнить ровным счетом ничего, — ни как довел начатое до логического завершения, ни как получил несколько синяков на руках и след укуса на запястье, — только находит себя лежащим на холодном полу и обнимающим съежившегося Маджере, хватается за голову и снова проваливается в тяжелый сон.       Просыпается окончательно ближе к полудню, один, укрытый несколькими одеялами. Маджере рядом нет, его не слышно поблизости, и Даламар чувствует себя совершенно не в своей тарелке.       Он поднимается с пола и ищет взглядом сумку: где-то там точно были таблетки от головы. Сумки тоже нигде нет, и ему приходится натягивать штаны, идти на кухню и красть таблетки у своего внезапного любовника.       Любовник выходит на звук. Хмурится, заворачиваясь плотнее в старый черный кардиган, и спускается к нему со второго этажа.       — Ты еще здесь? — шепчет он.       Даламар улыбается сквозь режущую боль, не обращая внимания на отвратительную сухость во рту. Он правда рад видеть его — сонного, лохматого и беззащитного, — но боится быть навязчивым и отвечает просто:       — Да.       — Уходи, — морщится Маджере.       — Что? — удивленно переспрашивает Даламар, а мужчина уже подходит вплотную и возвращает ему сумку.       — Я не хочу тебя видеть. Ты заигрался, я заигрался. Уходи.       Даламар уходить не собирается. И дело не только в задании редактора: обычно это он, Даламар, бросает надоевшую женщину. Его никто и никогда не бросал.       — Позволь мне побыть еще немного, — мягко просит Даламар и обнимает его локти. Особо ни на что не надеясь, но Маджере вдруг расслабляется в его руках и даже прижимает ухо к голой груди.       — Не позволяю.       — Но почему?       — Убирайся.       — Нет.       Молчит. Даламар напряжен: он все еще помнит, как слабый, еле передвигающийся Маджере вжимал его в стену и душил, поэтому боится перегнуть палку, — но, видимо, сегодня у него нет настроения драться.       — Ты все еще не простил меня.       — Я никого не прощаю, Арджент. Если ты здесь только ради этого, тебе совершенно точно нечего ловить.       Даламар озадачен, но голос Маджере забавно отдается вибрацией в теле, и он невольно улыбается, проводя рукой по его спутанным волосам.       Мягкие. И, похоже, седой — его натуральный цвет, вот только на вопросы о причинах, как кажется Даламару, у Маджере терпения точно не хватит.       Решает сыграть на его самолюбии, и пробует еще один вариант:       — Ты не вернул мне мой экземпляр книги.       — Тебе она так нужна? — ухмыляется он. — Увидишь на сайте, вовсе не обязательно ради этого мелькать у меня перед глазами.       — Но я хочу с автографом, — настаивает Даламар.       — Я распечатаю ее тебе, поставлю подпись, и ты уйдешь, — предлагает Маджере.       Даламар понимает, что этот последний шанс уже третий по счету. Представляет, сколько раз должен будет отсосать редактору за миллионы, которые он выплатит, если заказчику не понравится расследование, сглатывает и предпринимает финальный, отчаянный рывок:       — Нет.       Маджере поднимает взгляд.       — Прости?       Лихорадочно соображает, пока его рот общается с Маджере без участия мозга:       — С тобой что-то происходит. Я никуда не уйду, пока не пойму, что ты в порядке.       Оправдание придумывается легко, Даламар даже соглашается с собой, что Маджере неважно выглядит.       Маджере отходит и садится на стол. Он заинтересован, — делает вывод юноша, — но не подает виду. Сказать что-нибудь. Заверить, что я полезен, он же ждет, что кто-нибудь сейчас подставит ему плечо, что кто-нибудь выслушает его и утешит, так, значит, я должен придумать еще что-то, более убедительное…       — Я умею оказывать первую помощь, — неуверенно продолжает Даламар и, услышав себя со стороны, непроизвольно краснеет: жалкое зрелище. — И неплохо готовлю, если ты захочешь, помогу по хозяйству…       — Ты действительно решил остаться? — наконец спрашивает Маджере, пропуская мимо ушей нелепый торг.       Даламар кивает.