my friends is protective of me;

— Я ненавижу твоих друзей, — пожаловался Чунмён, и Кёнсу хмыкнул. — Они и твои друзья тоже. — Уже нет. — Хён, ну за что ты так с нами? — проныл Тао, и Чунмён зло на него посмотрел. — Кто сказал, что будет вести себя тихо? Тао смущённо улыбнулся и сделал вид, что закрыл рот на замок. Чунмён, сощурившись, несколько секунд приглядывался к нему, а потом повернулся обратно к камере. — Я на этой неделе на приёме был три раза, — пожаловался он, и глаза Кёнсу обеспокоенно округлились. — Что-то случилось? Что-то со здоровьем? Ребёнком? Я еду домой. Чунмён нежно улыбнулся и махнул ладонью. — Успокойся, со мной всё в порядке, а вот с ребятами… • Всё началось ещё четыре месяца назад, когда первые признаки настигли его с утра. Тесты, врачи, торжественное «вы беременный», радостный (и немного виноватый, потому что Чунмён предупреждал) Кёнсу, встречающий на пороге, и утренний токсикоз первый месяц. Спустя время всё стало привычным настолько, что Чунмён практически не замечал усталости и тошноты, потому что рядом был заботливый Кёнсу, не отходящий ни на шаг в своё свободное время, и их сумасшедшие друзья, готовые предоставить бесплатные услуги нянечек для беременного (но не беспомощного, эй!) омеги. Вот только Кёнсу всё чаще стали задерживать на работе, не входя в положение в их семье, а после и вовсе решили отправить в командировку, и Кёнсу был готов отказаться, но Чунмён убедил его, что всё в порядке, и этот месяц пролетит быстро, они и заметить не успеют. Как же он ошибался… Первый тревожный звоночек объявился, когда Чунмён, проснувшись утром, почувствовал недомогание. Без тёплого и любимого Кёнсу под боком боли возвращались, и Чунмён тихо простонал с непривычки. Ночующий у него Сехун, испугавшись, закутал его в кучу одежды, несмотря на то, что на улице было плюс пятнадцать, и, запихнув в машину, не слушая недовольств, отвёз к врачу. Врач снисходительно улыбнулся нервному альфе и ласково похлопал его по ладони, лежащей на плече раздражённого и вспотевшего Чунмёна, прячущего нос в шарфе. — Молодому родителю свойственно волноваться, — сказал врач Сехуну, и тот густо покраснел, опуская взгляд. — Но в следующий раз спросите супруга о его состоянии, он в этом разбирается лучше, так ведь? — Хорошо, — смущённо сказал Сехун. Второй раз Чунмён пытался достать печенье с верхней полки — чтобы черти побрали его высоких друзей, больше он не позволит Ифаню таскать его любимые сладости — и случайно уронил коробку с хлопьями себе на голову. Вскрикнув от удивления, он потёр легко ушибленное место и в следующую секунду уже оказался на соседнем от водительского месте. Минсок, заглянувший к нему на огонёк, сосредоточенно вёл машину. Врач удивлённо заморгал, когда устало вздыхающего Чунмёна в кабинет впихнул воинственно настроенный альфа, никак не похожий на предыдущего. — Здравствуйте, — обречённо сказал Чунмён, забираясь на кушетку. — Я пока тут посплю, а вы объясните моему ‘супругу’, что со мной всё хорошо, а он идиот. Минсок сложил руки на груди и приготовился слушать. В третий раз Чунмён шёл с покупками из торгового центра. Тао позволил ему нести ‘целых две, хён! ’ сумки, самых лёгких, но Чунмён был доволен и таким раскладом — он ведь не немощный! Они уже подходили к машине, когда малыш вдруг сильно толкнулся, и Чунмён, ойкнув, разжал руки. Его ноша упала на асфальт, а сам он замер, счастливо прижимая руки к животу. — Хён, где болит? — встревожился Тао. Чунмён посмотрел на него блестящими глазами и не мог вымолвить ни слова. Так он снова оказался в больнице. Тао пробирался через толпу, с силой сжимая его ладонь, и люди шикали на них, на что Тао шипел на них в ответ. Несмотря на то, что он был бетой, выглядел он внушительно (хотя все друзья знали, что он ещё та трепетная лань, прятавшая свою личину под видом устрашающего ушуиста). Чунмён краснел и бледнел, слыша шепотки за спиной. Хотелось повернуться и высказаться сплетникам в лицо. Видимо, те видели его не впервые, причём каждый раз с разными альфой/бетой. — Вот, — Тао выдвинул вперёд Чунмёна, который дружелюбно махнул хитро улыбающемуся доктору рукой. — Всё ту же лекцию? — спросил врач, и Чунмён довольно кивнул. — Можно мне тех же конфеток? Объяснять придётся долго, — врач пододвинул ему вазочку со сладостями, начиная свой рассказ скептично настроенному Тао. • Кёнсу тихо посмеивался, с нежностью глядя на надутые губы Чунмёна. — Ты бы слышал, как эти люди меня обзывают, — сказал он, вздыхая. — Меняю альф каждый день. Видишь, какой завидный у тебя жених. Цени меня! — Ценю, — улыбнулся Кёнсу. Чунмён счастливо зарделся и хотел уже сказать Кёнсу, как сильно он скучает, потому что друзья сводят его с ума, как вдруг послышался грохот. Вздрогнув, он обернулся, убийственно глядя на дверь в детскую. — Это ещё что такое? — поинтересовался Кёнсу. — Это Чанёль, — поделился с ним хохочущий Тао, и Чунмён перевёл свой взор на него. Тао испуганно замолчал. — Да, это Чанёль, — загробным голосом отозвался Чунмён, прикрывая глаза и считая до десяти. — Это, мать его, Пак Чанёль. — Рассказывай, что он устроил, — Кёнсу устроился в кресле поудобней. • Чунмён широко зевнул и потер глаза. На часах всего шесть утра, но малышу как всегда неймется. Бегать в туалет спозаранку давно стало привычным делом. Но едва он переступил порог, как сразу на что-то наткнулся босой стопой. — Ой, — болезненно вскрикнул он, держась за косяк одной рукой, а другой разминая пострадавшее место. Вдруг дверь соседней спальни открылась, и оттуда выбежал сонный Бэкхён с битой на перевес. Чунмён замер. — Хён, ты в порядке? — взволнованно спросил Бэкхён. Его глаза до сих пор были закрыты, но он уверенно сжимал орудие в руках, поднимая над головой. — Ты чего тут делаешь? — Чунмён чувствовал, как бешенно колотится его сердце от испуга, и перевёл дух. — В порядке я, только биту отпусти. Чунмён осторожно ступил на пострадавшую ногу и удовлетворенно вздохнул. Боли почти не было. Бэкхён открыл глаза, не удержавшись от широкого зевка, и посмотрел на пол. — Йа, Чанёль! — возмутился он, заметив деталь от кроватки, на которую и наступил Чунмён. — Где ты, хренов мастер-фломастер? Чунмён хотел уже съязвить, что Чанёля здесь точно не может наблюдаться, как из гостиной недовольно пробасили. — Вы чего орёте с утра пораньше? — в проёме появилась всклоченная макушка Чанёля. — Никто не рожает? Бэкхён опасно сузил глаза и медленно побрел в его сторону. — Ты у меня сам сейчас родишь, — Чанёль испуганно икнул. — Чего свои инструменты разбрасываешь? А если бы хён поранился? Или запнулся и упал? А если бы… — А если бы, а если бы, — проворчал Чунмён, протискиваясь между друзьями. — Я кушать хочу. — Ой, это я быстро, — соориентировался Чанёль, счастливый, что избежал гнева Бэкхёна. • — Они у меня живут оба, представляешь?! Я просыпаюсь, а они тут. Я от испуга чуть правда не родил раньше времени, — Чунмён ласково погладил выпирающий животик, заметив, как изменился взгляд Кёнсу. — Хочу быть рядом с вами, — сказал он, и Чунмён широко улыбнулся, растроганный неожиданным признанием. Кёнсу не был особо романтичной натурой и редко говорил такие вещи, поэтому каждые такие слова были как откровение. — А Чанёлю передай, если он ещё такое устроит, я его… — Слышал, Пак Чанёль? — повысил голос Чунмён, ухмыляясь. — Ну, а я что, я ничего! — обиженно прокричал Чанёль из комнаты и вскоре появился перед камерой, глядя широкими глазами на Кёнсу. В руках у него были зажаты детали от кроватки. — Не получается? — спросил Чунмён, и Чанёль пожал плечами. — Ещё немного, и я смогу. — Придурок самонадеянный, — фыркнул Кёнсу, и Чанёль надул губы. — Вот вы не верите, а я смогу! — Я верю в тебя, Чанёль-а, — похлопал его по спине Чунмён, обнадеживающе улыбаясь, и, когда Чанёль, счастливый из-за поддержки хёна, убежал обратно собирать кроватку, наклонился ближе к камере, заговорщически шепча. — Я в него верю только потому, что хочу, чтобы он поскорей из нашей квартиры съехал. — Ты зло! — восторженно заметил Кёнсу. — Весь в мужа, — подмигнул ему Чунмён. — Хён, мы приехали! — с порога заорал Сехун, и Чунмён застонал. — Они здесь, — сказал он. — Кто они? — Мелкие, — поморщился Чунмён и поднялся. — Я сейчас, не отключайся. Кёнсу с улыбкой смотрел, как Чунмён вперевалку потопал в коридор. — Ой, сейчас будет, — возбуждённо запрыгал на диване Тао. Что сейчас будет, Кёнсу понял, как только Чунмён снова вернулся в поле зрения с Бэкхёном, заботливо придерживающим его за плечи, и Чонином, который стоял неподалёку и с ужасом смотрел на них. — Это ещё что… — Чонин, нет, мне не больно, и я не ломаюсь, — закатил глаза Чунмён, когда заметил его взгляд. Бэкхён засмеялся. — Привёт, Кёнчжа! — он усадил Чунмёна на кресло и, сложив ладони на его животике, устроил подбородок на макушке, глядя в камеру. Кёнсу ревниво следил за его действиями. Нет, он доверял Бэкхёну, как родному брату, несмотря на то, что тот был одним из свободных альф в их компании, но он хотел быть на его месте и так касаться Чунмёна, чтобы тот также ластился к нему и выглядел мило-трогательно в его руках. — Так что это с Чонином? — полюбопытствовал Кёнсу, глядя на тихого тонсена, который исподлобья смотрел на Бэкхёна. Чунмён уныло вздохнул. — Боится он, — сказал он, поморщившись. — Видите ли, хрупкий я. — Ага, он недавно мне чуть руку не сломал, когда ночью на кухне наткнулся на меня, — пожаловался Бэкхён и вытянул ладонь вперёд, погружая экран в темноту. — Хрупкий… — Вот и я о том же! — Чунмён кинул острый взгляд на Чонина, и тот поспешил ретироваться на кухню к разбирающим покупки Тао и Сехуну. — Кстати, Кёнсу, как ты смотришь на детскую цвета радуги? — жизнерадостно поинтересовался Бэкхён. — Чего? Чунмён в очередной тысячный раз вздохнул. • Когда Ифань и Чондэ появились на его пороге, загруженные до предела фирменными пакетами, Чунмён не увидел подвоха и впустил их в свой дом. Это была одна из его многих ошибок, но он ведь должен доверять своим друзьям, так? — Мы будем красить вашу детскую, — гордо сообщил Чондэ. — Ладно? — Да, — важно кивнул Ифань, и они с Чондэ промаршировали в комнату. — Не подсматривай, — предупредил его Чондэ, прикрывая дверь. — Ладно? Чунмён пожал плечами и пошёл в гостиную к Бэкхёну, где тот ждал его для просмотра фильма. Он уже и забыл о своих творческих друзьях, как вдруг послышался грохот — не такой страшный как тот, когда Чанёль собирает кроватку, но не менее жуткий. Бэкхён поставил фильм на паузу. — Я сейчас. Сиди, хён, и не волнуйся. — Ага, не волнуйся, — заворчал Чунмён, кривя губы. Каждый раз, когда его друзья устраивали бедлам, ребёнок начинал пинаться сильнее, словно поддерживал любую глупую затею этой сумасшедшей компашки. Чунмён для верности подождал ещё пару минут, но, услышав раскатистый смех Бэкхёна, направился в комнату, где заметил занимательную картину. Ифань и Чондэ были полностью измазаны в разные цвета краски, как и вся северная стена. — На неё словно единорог блеванул, — поэтично заметил Бэкхён, икая от смеха и снимая всё это на телефон. — Вы чего тут устроили? — строго спросил Чунмён, уперев руки в бока. Чондэ виновато опустил взгляд. — Прости, хён, мы немного повздорили. — Потому что ты глупый и невоспитанный мальчишка, — заметил Ифань, и Чондэ зло посмотрел на него. — А ты взрослый ворчливый дядька! Я хотел обычный цвет. Зелёненький. Неважно кто родится, мальчик или девочка, цвет нейтральный, а этот… Художник, блин! — Я прочитал в интернете, что не стоит всё красить в один тон, — с умным видом заметил Ифань. — Чтобы не возбуждать нервную систему малыша, нужно распределить цвета на каждую стену по гамме. — И поэтому вы покрасили друг друга? — удивлённо поднял брови Чунмён, стараясь не рассмеяться, а выглядеть строго. Чондэ только пожал плечами. Бэкхён скатился вниз, закатываясь от смеха. • Кёнсу впервые видел умиротворённую улыбку Чунмёна после их совместного рассказа с Бэкхёном, и в очередной раз пожалел, глядя на счастливого мужа с друзьями под боком, что не может быть рядом с ними и переживать все эти моменты, казалось бы, незначительные, но в то же время очень весомые для совместных воспоминаний. — Хён, тебя Сехун зовёт! — позвал его Чонин, появляясь перед камерой и смущённо помахав Кёнсу. — Привет. — Привет, Чонин-а, — улыбнулся Кёнсу. Чунмён послал ему воздушный поцелуй и, выпутавшись из объятий Бэкхёна, поднялся, проходя мимо Чонина. Чунмён сделал шаг в его сторону и, подняв руки, воскликнул «бу!», отчего Чонин высоко подпрыгнул от испуга. — Ну, хён! — заныл он, и Чунмён счастливо рассмеялся. — Дурачок ты, — ласково сказал он. — Кёнсу, созвонимся позже! — Ага, удачи тебе там! Не рожай без меня. — Не дождёшься, — фыркнул Чунмён и послал ему ещё один воздушный поцелуй. — Фу, — скривился Бэкхён. — Словно за родителями подглядываю. • Чунмён оказался прижатым с двух сторон Чонином и Исином и недовольно поёрзал на месте, пытаясь устроиться поудобней. Как-то так получилось, что на небольшом диване их устроилось пять человек, и он, конечно, сидел посередине. Исин, заметив его кривляния, осторожно положил подушку ему под поясницу и заработал благодарный взгляд, счастливо улыбаясь и игнорируя ревнивые взгляды остальных. Чунмён расслабился, откидываясь назад. Чонин до сих пор выглядел неуверенным, но Чунмён схватил его за запястье и медленно поднёс к своему животу, позволяя коснуться его через слои одежды. Взгляд Чонина заискрился, и он восторженно приоткрыл рот. Когда он впервые рискнул коснуться Чунмёна, он выглядел таким довольным, словно открыл что-то важное для себя. Хотя, так и было. Он понял, что беременные не хрупкие и не сломаются, даже если их обнять. Но это было так мило, то, как он храбрился, что Чунмён крепко прижался к всё ещё немного испуганному Чонину, который в ответ ласково погладил его по спине. Несмотря на то, что его друзья были очень странные и ломали его нервную систему своими выходками, он их безумно любил, а ещё больше любил скиншип, поэтому сейчас Чунмён грелся любовью своих друзей-бет с двух сторон. Наконец-то он мог спокойно вздохнуть. И никаких окрашенных в радугу лиц, никакого шума от усиленной работы над простой («и очень сложной по схеме, хён!») кроватки, никакого смеха и заплетенных волос в хвостик («а если девочка, Мён-а, я ведь должен как добрый дядюшка заплетать косички?» «но почему ты учишься на моих волосах, Бэкхён?!»). Разве что только Исин и Лухан, недавно прилетевшие из Китая, скупили, кажется, весь магазин игрушек («не весь, только две трети, остальное не влезло, а нанимать пятую машину слишком затратно!»). Чунмён обвёл взглядом комнату, улыбаясь друзьям, и, положив ладони поверх ладоней Чонина, склонил голову к плечу Исина. Ребята тихо переговаривались и что-то решали (наверняка такое, что испортит ему жизнь и заберёт ещё парочку нервных клеток), и Чунмён почти задремал, когда ребёнок снова задвигался, чувствуя присутствие любимых дядюшек. — Сильно пинается? — заботливо спросил Лухан, сразу заметив, как Чунмён поморщился. — Он не будет футболистом, — быстро сказал он, понимая, к чему клонит друг. Они говорили об этом уже не в первый раз. — Но почему?! — возмутился Минсок. — Лучше отдать его на ушу, — подсказал Тао. — Ну нет, — возразил Ифань. — Это опасно. Лучше в баскетбол. Исин согласно закивал, и Чонин с осуждением взглянул на него. — Лучше на танцы, хён. Исин задумался. — А мне боулинг нравится, — пожал плечами Чанёль. — Танцы всё-таки покруче будут, чем шары гонять, — насмешливо заметил Сехун. Чунмён закатил глаза, глядя, как ругаются друзья, решая, чья секция лучше. — Отдадим тебя на вокал, — тихо сказал он, но Бэкхён, сидящий рядом с Чонином, услышал его и победно вскинул кулак. — Чондэ, мы выиграли! Гоните деньги, лузеры. • Чунмён чувствовал, как нагрелось его лицо от смущения, и нервно переступил с ноги на ногу. Тао и Сехун стояли позади с совершенно идиотским плакатом, разукрашенным радугой, потому что две творческие души снова не сошлись мнением и размазали краски как попало. «ПОЗДРАВЛЯЮ С ДОЧКОЙ» Чунмён облизнул губы. Он не хотел узнавать пол ребёнка раньше Кёнсу, оттягивая время, чтобы прийти к врачу вместе с ним, но две мелкие болтушки не удержались, решив устроить возвращающемуся Кёнсу сюрприз, забыв, что для Чунмёна это такой же сюрприз, как и для него. Зато Бэкхён не зря портил его волосы, спутывая их так, что дальше только обстригать отдельными небольшими клочками. В стеклянных дверях аэропорта появился Кёнсу, и Чунмён сразу направился к нему, стараясь идти как можно быстрее, но, уставая, почти сразу замедлился. Зато Кёнсу, тоже заприметив его, быстро подскочил к нему и сжал в объятиях, прижимаясь носом к шее и вдыхая родной запах. — Как вы тут без меня? — он с восторгом поглаживал ещё больше округлившийся с их последнего разговора животик. — Скучали очень, — улыбнулся Чунмён, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы. Кёнсу поцеловал его в щёку, бросил взгляд куда-то выше его плеча и замер. — Это девочка? — охрипшим голосом спросил он, и Чунмён кивнул, снова оказываясь в сильных и любимых объятиях. — Они ведь нас с ума сведут, да? — также хрипло засмеялся он, стараясь сдержать слёзы, и Кёнсу мягко помассировал его веки, улыбаясь. — Ага. Но зато у нашей дочки будут самые лучшие дяди-защитники. — Это точно.