Paint It Black.

I look inside myself and see my heart is black. Первое и последнее чувство, окутывающее тебя в тот момент, когда ты избавляешься от демона – пустота. Всепоглощающая, она обнимает тебя своими цепкими лапами, обжигает холодом, царапает кожу острыми когтями, впивается в плоть, вгрызается клыками в сердце и не отпускает. I see my red door and it has been painted black. Лис ушёл, явно забыв закрыть за собой сгнившую, облезлую дверь, оставив подростку темноту и пустоту, которая крепко засела в душе Стайлза, прогнав оттуда все чувства. Теперь больше не щемит в груди, когда он видит Лидию – прекрасную Лидию, которую он так долго любил. Теперь больше не сосёт под ложечкой, когда он попадает в очередную историю вместе со стаей. Сердце больше не уходит в пятки, когда Скотт, весь в крови, продолжает биться не на жизнь, а на смерть. Ничего. Абсолютная пустота, холод, отчуждение. Maybe then I'll fade away and not have to face the facts. Поначалу Стилински списывал это всё на стресс после одержимости, однако чем больше проходило времени, тем сильнее увеличивалась дыра в его груди. Теперь там, где-то внутри него, где некогда теплился бурный вулкан эмоций – вечная зима. И не та красивая сказка с мягким снегом, который хлопьями спускается с неба и оседает на белоснежных сугробах. Нет. Вьюга, жутко завывающий ветер, пробирающий до самых костей и лютый, нечеловеческий холод. It's not easy facin' up when your whole world is black. Стайлз пытается скрыть это, шутит, как обычно, веселится, играет с Малией в монополию, помогает Скотту в клинике и в делах волчьих, привозит в хейловский лофт новые шторы, потому что «вас видно, как на ладони», и выбирает с Лидией платье на выпускной вечер. Он отчаянно хватается за каждую возможность сходить со стаей на вылазку, почувствовать хоть что-то, испытать страх, боль, ненависть – что угодно. Лишь бы снова начать чувствовать, снова стать человеком, настоящим человеком, а не пустой оболочкой Стайлза Стилински. Друзья и не замечают его метаний – или попросту не хотят замечать. Стайлз видит в их взглядах боль и отчаяние, и он знает этому причину. Он же убил Эллисон. Демон с его лицом виновен в её смерти и им просто больно смотреть на Стайлза, что как чёртово живое напоминание об общем горе вьётся вокруг стаи, судорожно ища приключений на свою тощую задницу. Когда появляется Тео, Стайлза перекашивает от ненависти и отвращения. Тео видит самую суть, называет подростка «пустым», он хочет вытащить это всё наружу, показать пустоту Стилински всему миру, и Стайлзу хочется своими руками сдавить шею этого смазливого ублюдка только чтобы тот, наконец, заткнулся. Стайлз тоже видит. Видит, как он лжёт стае, как пытается притереться, видит Тьму, осевшую в его душе. Стайлза тянет к Тео просто потому, что тот такой же. Пустой. Красивая оболочка с чёрной дырой космических масштабов вместо души. Юноша хватается за эти эмоции, как за спасательный круг, но вот Тео скрывается в его личном аду, оставляя Стайлза наедине со своими демонами. Стайлз его ненавидит. Но и это чувство вскоре проходит, оставляя после себя лишь ещё большее ничего. Стилински привыкает притворяться. Он так искусно меняет маски, что его сверхъестественные друзья и не замечают подмены. Стайлз привыкает имитировать эмоции и преуспевает в этом настолько, что обманывает волчьи способности МакКолла. Теперь Скотт чувствует в друге жизнь, а Стайлза выворачивает от давящей тишины внутри. Абсолютное отсутствие каких-либо человеческих чувств. Даже и намёка нет. Его новой отдушиной становится бар. Обычный и ничем не выделяющийся из остальной массы таких же заведений, однако кое-что всё же цепляет. Вернее, кое-кто. Впервые он видит Питера Хейла в этом баре, когда тот приходит туда, чтобы найти компанию на ночь, и это разнится с представлением подростка об этом человеке, ведь тот всегда был волком-одиночкой. Не считая Лидию, которую использовал в корыстных целях. Питер поначалу ведёт себя достаточно скромно – заказывает пару стаканов какого-то дорогого алкоголя, выискивает в толпе танцующих кого-нибудь весьма поддатого и уводит, пропадая ровно до следующих выходных. Стайлз сидит тихо, ведь ему здесь находиться попросту нельзя, но он уболтал управляющего и теперь спокойно находится там, пьёт безалкогольное пиво и наблюдает. Он замечает сходство между ним и Хейлом – оба отчаянно и так рьяно ищут приключений, так хотят почувствовать себя живыми… По оборотню видно, что именно этого он желает больше всего. Быть живым, а не призраком далёкого прошлого, прочувствовать хоть что-то помимо ненависти окружающих, найти своё пристанище, успокоение для больной души. Случайность сводит их вместе. Ровно месяц Стайлзу удавалось оставаться в тени, но сегодня, в эту чёртову субботу, Питер цепляется взглядом за острые черты лица весьма исхудавшего подростка и подсаживается именно к нему. Они говорят всю ночь, а под утро Хейл платит за двоих и покидает бар, оставляя Стилински наедине с… чувствами. Они непонятны подростку, слишком призрачны и невесомы, но именно они заставляют едва ли не бежать в этот грёбаный бар через неделю, чтобы встретить там его. Единственного человека, который его понимает в полной мере, который вновь всколыхнул что-то внутри, посеял в бездонной пустоте семена чувств. И эти семена прорастают за какое-то мгновение, когда Стайлз видит, как Питер уводит очередную жертву из бара. Он опоздал, потому что слишком спешил – ирония, не правда ли? И вот уже та самая соломинка, за которую он так отчаянно ухватился, ускользает из его рук, сыпется сквозь пальцы, как песок, растворяется в воздухе. Стилински задыхается. Ревность – вот что заставляет взойти те семена, обвить ядовитой лозой остатки души. Казалось, шипы этой лозы настолько остры, что вот-вот разорвут грудную клетку, вырвутся наружу и задушат всех в смертельных тисках. Рёбра будто сдавили лёгкие, не позволяя юноше сделать и вдоха, и последнее, что помнит он сам – то, как хватает за руку девицу, которую Питер выбрал в компаньоны, и оттаскивает от его машины, в которую та почти села. Эмоции – наркотик. Люди зависимы от них и безумно хотят заполучить как можно больше. Но что делать, когда это не просто прихоть, а потребность? Когда ты гаснешь, понемногу умираешь внутри от всепоглощающей пустоты? Когда жизнь больше не имеет никакого смысла, а когда же этот смысл всё же маячит на горизонте, ты вновь его теряешь? Стайлз не помнил, как он оказался в квартире Питера. В той самой квартире в центре города, которой тот так хвалился. Стайлз не помнил, как они успели переместиться в спальню, перед этим протерев друг другом все вертикальные поверхности по пути туда. Он помнил лишь отчаянность в глазах напротив, жадность в чужих поцелуях и желание. Второе чувство, которое испытывает Стилински. Дикое, необузданное желание, настоящая похоть, не скрываемая рамками приличия и правилами нравственности, просто потому что Стайлз уже не помнит, что такое приличие. Он утопает в ощущениях, раскрываясь перед оборотнем полностью, показывая ему всего себя, отдаваясь без остатка. Момент, когда его любимая рубашка рвётся в лоскуты и опадает куда-то за постель, Стайлз сравнивает с абсолютным доверием. Сейчас он обнажён перед Питером во всех смыслах, и тот не спешит пользоваться этим так скоро: изучает, не пропуская ни миллиметр кожи, попутно будто бы измеряя, насколько же огромна дыра в груди подростка, сколько же боли и страданий принёс ему Лис. Хейл закрывает хлипкую дверь в сознании Стайлза, помогает ему собраться, найти, наконец, себя, и уже на утро Стилински расцветает: синяки под глазами уходят, на губах появляется ласковая, тёплая улыбка. Лучи солнца играют на усыпанном родинками теле. Весна, пришедшая в Бейкон-Хиллс, забредает и в душу Стайлза Стилински, топит лёд, успевший скопиться там, и даёт прорасти новым семенам – целый сад теперь в душе мальчишки, и всё благодаря Питеру. Он его личная кудесница-Весна, его спаситель, его билет на обратный путь в обычную, полную эмоций, жизнь. Только вот у Питера демонов втрое больше, чем у Стайлза – его мучают кошмары, он просыпается каждую ночь в холодном поту. Только Стайлз видит его таким… уязвимым. Теперь его очередь спасать, закрывать дверь в прошлое Хейла, вести его в настоящее. — Я рядом, — повторяет он ему каждый раз и действительно остаётся с ним. Обнимает, когда оборотень в очередной раз вспарывает когтями постель, терпит приступы паники, когда Питер видит во сне огонь и смерть, читает ему на ночь, когда он не хочет засыпать. — Я люблю тебя, — однажды заявляет Стилински, когда Питеру становится совсем плохо – он едва не вспорол подростку горло в очередном приступе. С когтями на шее и испуганным видом он продолжает бормотать о любви, и Питер вдруг понимает – вот оно. То, что ему так долго хотелось найти. Любовь. Среди всей той ненависти, что окружает его, ему нужна была хотя бы крупица любви, которая заставит почувствовать себя нужным и даст этой жизни смысл. Стайлз – то, что ему нужно. Находился всегда под боком. Хрупкий и тощий Стайлз, который готов умереть ради любви к старому волку. No more will my green sea go turn a deeper blue. Они больше никогда не станут прежними. Держась друг за друга, они смогут выжить, смогут не сойти с ума. Любовь – то, что спасает их раз за разом. Но след, что оставила пустота в каждом из них, не разгладится никогда. Жить в постоянном страхе за себя и друг друга – вот, что предстоит им. I could not foresee this thing happening to you. Отрекаться от своей тьмы бессмысленно – они поймут это очень скоро. Принять себя таким, какой ты есть, со всеми страхами, со всей болью, и сделать это своей сильной стороной – вот, чего они добьются. If I look hard enough into the settin' sun. Лишь вместе они смогут стать сильнее. Держа друг друга за руку и делая шаг в жизнь, оставляя позади всё то, что могло причинить им боль. My love will laugh with me before the mornin' comes.