Ревность

Какаши все это чертовски не нравилось. Когда Сакура очертя голову рванула первой к месту взрыва, а Наруто последовал за ней, Хатаке уже прекрасно знал, что, точнее кого, они там увидят. И его это не радовало от слова совсем. Потому что пусть и прошло уже больше двух с половиной лет с того самого памятного момента в долине Завершения, но выбить из головы Узумаки постоянные мысли о Саске было просто нереально. А мириться с присутствием кого-то другого в голове Наруто Какаши не хотел. Можно даже сказать, что его в некотором роде раздражал этот факт. Очень раздражал, если уж быть совсем честным. Как и ожидалось, джинчурики напрочь лишился всякого дара речи, высоко задрав голову и рассматривая застывшего в вызывающей позе Учиху. Тот изменился. Не настолько, чтобы его нельзя было узнать, но все же значительно. И эта идиотская одежда, в которой был какой-то намек на следование моде Орочимару, парня совсем не красила. Но лучше было бы об этом не заикаться, если не было желания получить промеж глаз чидори. Все же, Какаши не мог не признать, что мальчишка стал сильнее. Но больше всего мужчину напрягала не нынешняя сила Учихи, а то, как Наруто вперился в него взглядом, жадно рассматривая, словно бы впитывая и запоминая каждую черту давно забытого лица. Это был какой-то своеобразный момент единения, который принадлежал им двоим. И Какаши это все же дико раздражало. Пусть он и понимал, что никогда бы не смог занять в сердце неугомонного Узумаки столько же места, сколько в нем отведено для Саске. Но он ведь пытался. И даже сумел привязать Наруто к себе, приучить его к своим прикосновениям, поцелуям, к тому, что тот теперь просыпался и засыпал не один. И снова вылез этот Учиха. Нет, Какаши, конечно, ученика своего любил и хотел, чтобы тот выкинул из головы этот бред о мести и вернулся уже в Коноху, но с другой стороны противоречивое желание, чтобы он не возвращался вовсе, раздирало джоунина на части. И вот что тут прикажешь делать? Наруто для него все же намного дороже. Черт возьми, Какаши иногда казалось, что без этого шумного и неугомонного ребенка он уже просто не выживет, так что что уж тут говорить? Когда Учиха открыл рот, Хатаке захотелось ему врезать. Вот честно, в воспитательных целях впечатать кулак между глаз. Потому что джоунин и не думал, что парню так сильно промыли мозги. Он превратился в полноценного психа, помешанного на мести. И, глядя в его темные, холодные глаза, Какаши всерьез задумывался о том, а можно ли вообще его спасти, если сам Саске, судя по всему, этого не хочет? Но у Наруто на все был другой ответ. Он продолжал смотреть прямо Саске в глаза, без страха, но с кучей других эмоций, которые понимали сам Учиха и Какаши. Они оба были Наруто ближе всего. И оба слишком хорошо знали его характер. Хатаке видел, что даже после этих трех лет, что они не виделись, Саске все так же понимал Наруто, как никто. И он тоже не сводил с него взгляда. Ему не было дела до Сакуры, Сая или же самого Какаши. Он смотрел лишь на Наруто. И, казалось бы, тоже запоминал каждую изменившуюся со временем черту лица. Они были такими чертовски разными, как день и ночь, солнце и луна, но в то же время поразительно одинаковыми. Солнечный и уверенный в себе Наруто, теплый и искренний, который пережил ничуть не меньше боли, чем Саске, но смог преодолеть ее, и Учиха, холодный, отстраненный, темный, которого сломали боль и собственное прошлое. Точнее, он сломал себя сам. Выбрал то, что было проще для него. Наруто что-то кричал, но Какаши его не слышал. Он наблюдал за Саске и когда заметил, что тот чуть двинулся, был готов среагировать на что угодно. Был готов отражать атаку, но Саске нападать не собирался. Только не на Наруто. Он никогда не сможет по-настоящему убить его. Это было понятно и без слов. Но сам факт того, что Учиха вознамерился приблизиться к Узумаки, слегка взбесил Какаши. Он среагировал быстрее, чем успел подумать. Оказавшись рядом с Наруто чуть раньше Учихи, он обнял джинчурики, закрывая его от нукенина. Рука Саске, которая должна была оказаться на плече Наруто, оказалась на плече Какаши. И тот не без удовольствия отметил, что Саске слегка охренел от того, что за ним кто-то смог поспеть в скорости. Да, Хатаке не спорил, мальчишка стал проворнее, но со своим учителем ему все равно не тягаться. Пусть и звучит чересчур самодовольно, но Какаши ведь смог его опередить, закрыв Узумаки. К слову, джинчурики, кажется, охренел больше всех. Стоял, прижатый к Какаши, руки по швам, глаза большие, ресницами хлопает и смотрит в одну точку перед собой. Сакура с Саем от него тоже не отставали. Оба стояли в стороне с удивленными лицами и не понимали, что они вообще делать-то должны. Видимо, пафосное высказывание Саске, которое тот собирался изречь, положив руку на плечо Наруто, обломалось, поскольку Какаши для этой цели не особо подходил. Да и он лишь стряхнул руку бывшего ученика, ревностно прижимая джинчурики к себе и зыркая на Учиху так, словно бы говоря: «Мое!». Ну, по сути, Наруто как раз Какаши и принадлежал. И плевать тому было на все остальное. Главным было лишь то, что теперь все они, пятеро идиотов, стояли посреди полуобвалившейся комнаты и смотрели друг на друга. И что делать, не знали. Потому что ситуация казалась до ужаса идиотской и абсурдной. Поэтому первой действовать стала Сакура. Как и всегда, впрочем. Ну не могла она себя в руках держать, когда в поле ее зрения появлялся Саске. Какаши лишь вздохнул, краем глаза отмечая, как она сильнее сжимает обтянутую перчаткой руку и бросается в атаку. О, боги, ну неужели она никогда не поймет, что Саске — не ее уровня противник? Слишком он сильный для нее. Да, она стала довольно сильной куноичи, тренируясь с Пятой, но этого мало. Саске и Наруто обладают куда большим запасом чакры и техниками, которые Сакуре и не снились. Проведя кончиками пальцев по открытой шее все еще пребывающего в ступоре Узумаки, Какаши усмехнулся, бросаясь на помощь Сакуре. И в итоге все закончилось даже быстрее, чем успело начаться. Хатаке даже сразиться с учеником толком не успел, испытать, так сказать, его способности. Учиха ведь форму чидори изменил. Какаши восхитился прогрессу ученика. А потом появился Орочимару. И Саске вместе с ним и Кабуто растворились в воздухе, оставив за собой лишь белый дым.

***

Какаши не хотел злиться. Само вышло. Когда они остановились в гостинице, чтобы передохнуть перед дорогой в Коноху, он просто и понятно намекнул Наруто о том, что лучше бы тому сегодня на глаза мужчине не попадаться, если не хочет нарваться на неприятности. Наруто не дурак, как бы его таковым не считали. Он понимал все лучше, чем можно было представить. Только вот упрямство и любопытство были далеко не всегда положительными его качествами. — Какаши-сенсей! — стонал под дверью джинчурики, в то время как Сакура и Сай преспокойно нежились в горячих источниках. Хатаке в очередной раз вздохнул, рассматривая контуры тени ученика за седзи. — Какаши-сенсей, вы злитесь? Мужчине и хотелось бы сказать «нет», но дело было как раз в том, что он злился. Чертовски. Но срывать злость на этом взбалмошном ребенке не хотел. Поэтому и держал его подальше. Когда ему не ответили, Наруто плюнул на осторожность и буквально вломился в комнату, снося напрочь бумажные двери расенганом. При этом он умудрился споткнуться и полететь носом вниз. Благо, что к тому моменту в его руке исчез расенган, иначе соседи снизу испытали бы массу невероятных эмоций от внезапного вторжения. — Вы разговаривать со мной собираетесь, даттебае? — обиженно засопел Узумаки, смущенно потирая затылок и посматривая на задумчивого Какаши из-под упавших на лицо волос. Юката, в которую он был одет, слегка спадала с его плеча. Какаши невольно сглотнул. Зрелище было тем еще. — Вы злитесь из-за Саске, да? — догадался парень, сверкая голубыми глазами. Как же много Хатаке готов был отдать, чтобы эти глаза смотрели на него так же, как и на Учиху. Но этого не будет никогда. — Значит, злитесь, — сам для себя решил Наруто, внимательно изучая лицо сенсея. — Что вы хотите, чтобы я сделал, чтобы убедить вас в том, что с Саске — это другое. Не так, как с вами… просто… с ним все…, а с вами не так… в общем… я не знаю, как объяснить! Наруто выглядел бесконечно милым, когда не мог нормально связать двух слов, со взъерошенными волосами, со сползшей на плечо юкатой и сверкающими глазами. Какаши держался из последних сил. И тормоза отказали как раз в тот момент, когда Наруто подполз к нему ближе на четвереньках, выгнув спину, словно кот. Выверенным движением Хатаке схватил его за правую руку, валя на пол, придавливая к нему и заводя руку за спину. Наруто опешил в первое мгновение, поэтому даже не подумал сопротивляться. И Какаши воспользовался этим, чтобы завести обе его руки за спину и связать их поясом от юкаты. Причем связал Какаши прочно и довольно жестко, так, что материя впилась в тонкую кожу запястий. Наруто зашипел. Видимо, ситуация уже не казалась ему такой радужной. Совсем не казалась, потому что Наруто стал ерзать и извиваться, пытаясь освободиться от жесткой хватки мужчины. Какаши понимал, что это неправильно. Нельзя срывать ревность и злость на мальчишке. Он ведь не виноват в том, что Саске ему нужен больше, чем Хатаке. Джоунин ведь с самого начала знал, на что он подписывался, когда подпустил Наруто ближе к себе. Он знал, что именно вот так все может и закончиться, стоит только Саске появиться вновь. Не особо церемонясь, мужчина перевернул брыкающегося Наруто на спину, из-за чего тот вынужден был неудобно лежать на связанных руках. Его юката, больше не удерживаемая поясом, распахнулась, открывая вид на тренированное и нагое тело с четкими линиями грудных мышц и пресса. Годы тренировок возымели свой эффект — у Наруто было потрясающее тело. И гладкая кожа без единого шрама, смуглая и упругая. Какаши знал, каково это — прикасаться к ней. Узумаки пытался сопротивляться, но как-то не особо активно. Он все пытался свести вместе колени, но Хатаке с нажимом развел его ноги широко в сторону, отмечая, что мальчишка возбужден до предела. Его аккуратный член почти касался живота, оставляя на коже белесые разводы. Мужчина даже удивился. Он бы и не подумал, что Наруто понравятся связывания и грубость. А ведь он хотел слегка наказать мальчишку. Взяв пояс от своего халата, Какаши привязал бедро к голени на правой ноге парня, чтобы тот поменьше ею дергал, а левую удержал под коленом. Узумаки оказался полностью обездвижен и беспомощен. Открыт. Лежал перед Какаши обнаженный, с широко разведенными ногами и бесстыдно стоящим членом. Его лицо было красным от смущения. Румянец перешел даже на сильные плечи. В глаза своему учителю мальчишка не смотрел. Это заставило Какаши улыбнуться. Наруто казался ему чертовски милым. Обычно Хатаке любил долгие прелюдии, потому что Наруто они тоже нравились. Тот всякий раз хрипел и стонал, когда джоунин оглаживал его тело сильными руками, целовал всюду, куда только мог дотянуться, оставляя на коже яркие метки, водил носом по коже, опаляя горячим дыханием. Но сегодня Какаши было не до прелюдий. Хотелось грубо, резко, чтобы мальчишка под ним хрипел от нехватки воздуха, скулил и просил остановиться. — Ну и что вы, даттебае…? — хотел было спросить Узумаки, но захлебнулся воздухом, когда холодные и скользкие от смазки пальцы резко и до боли проникли в него. Он запрокинул голову, прогибаясь в спине. Его идеальный пресс напрягся, красиво очерчиваясь. Мускулы стали будто каменными. Он сжался вокруг пальцев Какаши. Тот усмехнулся. Он ведь даже не подозревал, что джинчурики нравится такое. Растягивал мужчина быстро, на скорую руку, так сказать. Двигал пальцами внутри податливых мышц рвано, раздвигая их, нажимая на чувствительные стенки и безошибочно находя именно то место, от прикосновения к которому все тело Наруто прошила крупная дрожь. Он снова выгнулся, приоткрывая рот в громком крике. Какаши чувствовал, что тот вот-вот кончит, но не позволил ему расслабиться и получить должной разрядки. Вынув пальцы, в ответ на что получил разочарованный вздох, он крепко сжал бедра Узумаки, буквально натягивая его на себя, заполняя собой, входя до основания, до шлепка кожи о кожу. Наруто не сдержался и закричал. Ему стоило бы быть потише, потому что от двери в комнату осталось одно воспоминание, поэтому их прекрасно могут слышать все, кто рядом. Хотя Какаши по большому счету все равно. Даже если на стоны и выкрики Наруто прибегут Сай и Сакура. Не дав джинчурики времени привыкнуть к себе, Хатаке принялся двигаться. Он не особо заботился о Наруто, как делал всегда, прислушиваясь к малейшему изменению его дыхания и тихим просьбам. Он просто срывал злость, до синяков вцепившись пальцами в мальчишеские бедра и просто трахая с таким остервенением, словно хотел разорвать парня на куски. Толчки выходили резкими, грубыми и чертовски глубокими. Наруто без остановки кричал, извивался и просил прекратить. Его хриплые, гортанные стоны раздавались, казалось бы, на всю гостиницу. Губы припухли от того, что он кусал их, пытаясь сдерживать голос. Щеки и шея покраснели. Ремни халата больно впивались в кожу, оставляя на ней алые полосы. Какаши не должен был так с ним поступать. С кем угодно, только не с ним. Ведь Наруто был кем-то чертовски важным в жизни. Он вытащил Какаши из того ада прошлого, в котором он жил долгие годы. И у него не было права ревновать мальчишку к Саске. Ведь он не может приказать Наруто, кого ему любить. Но приказать хотелось. Потому что Какаши больше не мог. — Какаши-сенсей… — прохрипел Наруто, выгибаясь. — Я больше не… Хатаке знал, что тот уже на пределе. Чувствовал это. Узумаки весь трясся, словно в лихорадке, его мышцы были напряжены так, что казалось, будто они лопнут. Но кончить Какаши ему так и не дал, сжав член у основания. Наруто едва не заскулил от досады, но снова сорвался на крик после очередного мощного и размашистого толчка. Сколько это длилось для них обоих, Какаши не знал. Он просто продолжал брать раз за разом, слушая хрипы и тихие стоны Наруто, смешанные с бесконечными просьбами. Его голос доносился словно сквозь пелену. Какаши казалось, что все это ему лишь снится. Но когда Хатаке разжал пальцы, которыми пережимал напряженный член парня, не давая тому кончить на протяжении долгого времени, Наруто выгнулся до хруста позвоночника, закричав так громко, что джоунин дернулся. Он тряхнул головой, пытаясь сорвать оцепенение, и посмотрел на ослабевшего и потерявшего сознание от напряжения джинчурики. Он был вымотан в конец, пояс от халата натер кожу на ноге до крови, на живот натекла мутная лужица семени, губы были искусаны так, что не осталось и живого места. — Черт возьми! — пораженно выдохнул Какаши, выходя из Наруто и наблюдая, как из судорожно сжимающегося входа вытекает семя. — Что, черт подери, я наделал? — сам у себя спросил Какаши, осторожно приподнимая Наруто, чтобы развязать тому руки. Он боялся к ним прикасаться, потому что запястья превратились в кровавое месиво. На поясе отпечаталась кровь. Никогда в жизни Какаши так не хотелось прибить самого себя. Он ведь не должен был срываться. Как бы сильно не злился, но не должен был. Не имел права. Он ведь взрослый человек, а повел себя как избалованный подросток, у которого гормоны прут через край. Нужно было отмыть парня от следов того, что произошло. Это было важнее, чем копания в себе. Поэтому джоунин поднял Наруто на руки и отнес в закрытую купальню, где сейчас никого не должно было быть. Посетители отеля предпочитали открытые. Особенно в такую хорошую погоду. Наруто поморщился от боли, стоило только погрузить его в горячую воду. Следы на руках и ноге, должно быть, щипали. Нужно было действовать быстро, чтобы не причинять еще больше боли, чем Хатаке уже причинил. Принявшись осторожно и бережно отмывать бессознательного парня, Какаши не заметил, что Наруто очнулся от боли и теперь внимательно наблюдал. Он видел, как у мужчины тряслись руки. Жаль, маска скрывала большую часть его эмоций, а глаза были закрыты волосами. Поэтому Узумаки слегка дернул рукой, привлекая к себе внимание. И Какаши поднял голову. Наруто столкнулся с ним взглядами и увидел эмоции. Боль, сожаление, вину. — Прости, — выдохнул Какаши прежде, чем Узумаки успел хоть что-то сказать. — Я просто помогу и… — Не надо, — прервал его Наруто, вырывая руку и демонстрируя ее учителю. — Уже зажило. Запястье действительно начало затягиваться. Рана исчезала на глазах. Какаши и забыл о том, что Девятихвостый излечивает своего джинчурики. — Вы сильно разозлились, Какаши-сенсей, — заметил Наруто, улыбаясь. — Никогда вас таким не видел. — Прости, — снова повторил Какаши. Как же ему было чертовски стыдно. Он ранил его. Ранил свое солнце. — Прощаю, — просто ответил Узумаки, улыбаясь еще шире. Хатаке опешил, подняв голову и смотря на ученика широко раскрытыми глазами. Тот в ответ пожал плечами. — Мне давно нужно было вам сказать, чтобы вы не надумали себе чего. Он приблизился к джоунину на расстояние нескольких сантиметров и схватился зубами за край маски, стягивая ее вниз и открывая красивое лицо с родинкой под губой. — Саске — это Саске, Какаши-сенсей, — начал Наруто, утыкаясь лбом в лоб мужчины. — Да, я его не брошу, да, хочу спасти его. Он мой друг, первый и лучший друг. Я должен его спасти, вы же знаете. А с вами все по-другому, Какаши-сенсей. Не знаю, как правильно сказать… в общем, это с вами мне хочется просыпаться в одной постели, вам хочется позволять вытворять все эти извращенные штуки, которые вы так любите. Какаши застыл, рассматривая широкую улыбку Наруто. И ему не верилось в происходящее. — Но я ведь… — он многозначительно показал на зажившие запястья джинчурики. Тот в ответ покачал головой. — Не важно, — отмахнулся он. — Я быстро восстанавливаюсь. Так что не занудствуйте, даттебае. — Но… — не унимался Хатаке. Самого себя ему сложно было простить за случившееся. И вместо ответа Наруто поцеловал его. Наивно и по-детски прикоснулся губами к губам, зарывшись пальцами в намокшие волосы учителя. Хатаке выдохнул от неожиданности, обвивая руками талию парня и прижимая того к себе так сильно, что ребра бы треснули. — Прости, — в очередной раз извинился мужчина. — Я все исправлю. Наруто рассмеялся, разворачиваясь в руках Какаши и прижимаясь спиной к его груди, запрокидывая голову назад и подставляя шею под ласкающие губы. — Ну, мне понравилось, так что можете меня как-нибудь еще связать, — высказался он. — Только не усердствуйте. Какаши пообещал, что не будет. Он вообще готов был сделать все, о чем его попросит этот парень. Все, что угодно. Потому что Хатаке без ума от него. Но ревность он все же будет контролировать и жестко держать в узде.