Самое худшее

«Мой дорогой Кайл! Я переписываю это письмо уже в третий раз, да. Я долго думал над каждым предложением, однако все еще не могу найти правильные слова. Это оказалось гораздо сложнее, чем я думал. Я вообще последнее время редко оказываюсь прав. Например, помнишь, как мы встретились? Ко мне подошел прохожий на остановке и спросил, как пройти к Парку Птиц. Эх, я даже не знаю, что было бы со мной, если бы я начал говорить правильно и ты не влез бы в наш разговор. Ты даже называл меня потом — «моя птичка». О, как я бесился из-за этого, помнишь?.. Я переехал, знаешь? Нет, конечно же не знаешь! Потому что я не переехал. Честно, я пытался. Мама даже нашла покупателей на дом, но я в последний момент порвал договор. Я не смог. Я как наяву вижу, ты убеждаешь меня, что я не слабак и это нормально, держаться за прошлое. Но я не смог. Я хотел выкинуть все твои вещи, но стоило открыть шкаф — и я задохнулся в твоем запахе. Это оказалось еще сложнее… Недавно приходила твоя сестра. Селина приносит мне еду, а потом мы вместе сидим у камина. Да, эту деталь интерьера я достроил. Как ты и хотел. Мы ведь так мечтали, что купим собаку и будет по вечерам сидеть на пледе и греться от огня. Мне так жалко ее, Селину. Она ведь даже к родителям вашим прийти не может. Вот мы и сидим молча перед камином и едим ее еду. Даже не говорим, потому что в такие моменты мне кажется, если я произнесу хоть слово, то разревусь как девчонка. А Селина многда плачет. Она очень скучает за тобой, Кайл. И я… Я тоже скучаю. В твоих учебниках по природе соулмейтов было написано, что самое худшее — это вовсе не найти соулмейта. Я помню, как ты читал этот отрывок вслух, а потом внимательно смотрел на меня. Тогда я соглашался с этим утверждением. Потому что казалось, что самое худшее в мире — это не встретить тебя. Было просто соглашаться, когда ты так прижимал меня к себе и так обнимал, что коленки подкашивались. Но знаешь что, Кайл? Сейчас я хочу сказать тому автору, имени которого не помню, что он не прав. Самое худшее — это не пропустить встречу со своим соулметом. Самое худшее… Нет, «худшее» — это не то слово. Оно слишком… Отстраненное. Гораздо лучше подходит — «самое страшное». Так вот, самое страшное — это потерять своего соулмейта. Смейся, если можешь, но я знаю, что прав. Потому что это проще — не знать чего лишаешься. Если ты никогда не знаешь каким обжигающим может быть первое прикосновение, каким ласковым первый поцелуй, каким страстным первый танец… Это все просто — ты просто чувствуешь, что ты чего-то лишился, но до конца никогда не понимаешь чего именно. А я… Что ты оставил мне, Кайл? Воспоминания. Я упиваюсь ими. Я снова и снова проматываю их у себя в голове, надеясь, что станет легче. Вот ты встречаешь меня перед нашим выпускным. У тебя неправильно завязан галстук и я пытаюсь перевязать его в машине, пока твоя мама смеется над нами. Наш первый поцелуй сразу после выпускного, когда мы вместе сбежали встречать рассвет. Или когда ты кружишь меня по комнате. Это был день, когда мы узнали, что поступили в один университет и будем соседями по комнате в кампусе. Наша студенческая жизнь, вечеринки и безумства! Наш выпуск из университета. Ты целовал меня на глазах у всех и нам было все равно кто и что там подумает… Мы ведь так мечтали о нашей ветеринарной клинике. Наш отпуск. Наши вело прогулки. Наша… Жизнь. Все это наполняет меня. Я каждый день просматриваю этот фильм длинной почти в 7 лет и… И я так больше не могу. Не могу вспоминать это все. Не могу без тебя. Поэтому до скорой встречи, моя любовь. Навеки твой и более ничей, Грегори»

***

На улице как на зло шёл совершенно ужасный дождь. Ливень! Селина отряхнула зонтик и все же пошла в домик, который когда-то был наполнен светом и смехом близких ей людей, а сейчас… Сейчас это все в прошлом. Девушка бросает ключи на полочку и проходит прямо в обуви в столовую чтобы выставить приготовленную снедь: — Грег, я дома! Я принесла тебе еды! Ты где? — кричит Селина. И по ее спине бегут мурашки, когда она не слышит абсолютно никакого отклика. Ни шагов, ни слов, ни всхлипов, ни даже дыхания. Девушка скидывает с плеч промокший плащ и выходит обратно в гостиную. Странно. Внутри нарастает какое-то странное чувство — беспокойство пополам с обреченностью. Шаги Селины по лестнице эхом отдаются по дома. Она сразу же направляется в комнату хозяина. Грегори лежит на кровати и словно спит. Его даже почти ничего не выдаёт. «Почти». Его грудь не вздымается от дыхания, его глаза закрыты, а рядом… Рядом лежит пуская оранжевая баночка из-под снотворных. Селина даже не вскрикивает, она просто облокачивается об стену и сползает вниз, чувствуя как ее накрывают слёзы. Она понимает Грега. Она понимает его поступок. Он ушел туда, где больше не будет никакой боли. Теперь они с братом будут счастливы, да.