Не по сценарию

Я сидела в сестринской, крепко сжимая в руках древко моего главного боевого оружия. Швабры. Уже прошло минут двадцать с тех пор, как я была со скандалом выдворена за пределы палаты номер 37, отцепленная от изголовья кровати Чаглара тремя худосочными медсестрами. В принципе, победа была бы за мной, если б им на помощь не подоспела поборница здорового образа жизни, которой всё же удалось разжать мои пальцы, крепко держащиеся за деревянную перекладину, и вытащить меня за дверь. По дороге я успела ухватить стоящую на выходе швабру, намереваясь зацепиться ею за дверной проём и таким образом задержаться в палате ещё ненадолго, но не смогла осуществить задуманное и так, со шваброй в руках, была доставлена под руки в помещение комнаты для медсестёр. Поборница негодующе смотрела на меня сквозь толстенные линзы своих окуляров. Она долго не могла сообразить, какая нечистая на руку жёлтая газета подбила простую уборщицу на это дело. Когда в сестринской зажегся яркий свет она как-то по-новому посмотрела на меня и пробормотала: — Да ведь это не Хайят вовсе… — Звоните, куда надо! – воскликнула самая старшая по виду из худосочных. Кажется, она была дежурным врачом пульмонологии в этот вечер. — В охрану? В полицию? – встрепенулась поборница. Врач подняла палец вверх. — Самому господину Шевкату. Мы со шваброй выдохнули и примостились на стул без приглашения. Пусть звонят господину Шевкату. Пусть сей достопочтенный господин заберёт меня из этого дурдома, а заодно получит хорошенькую взбучку за своё поведение. Я крепче сжала ставшую родной деревянную палку. Возможно, она мне понадобится при нашей с Шевкатом беседе. Я слышала краем уха обрывки телефонного разговора медсестры с «самим», состоящие из «вы сказали, вам звонить в случае чего», «проникла в палату» и «это не наша уборщица». — Глаз с неё не спускайте! – выдала свои врачебные рекомендации старшая и удалилась. Около получаса заняло ожидание приезда господина Шевката. За это время медсёстры успели попить чай, даже не предложив чашечку мне, обсудить летнюю свадьбу госпожи Ф. и схожесть её свадебного наряда с прошлогодним платьем госпожи Н., а также приятно провести время за перемыванием костей моей скромной персоны с поборницей, оказавшейся сестрой-хозяйкой отделения. — Ишь, бесстыдница, смотрит ещё своими глазищами! – причитала сестра-хозяйка. – Сколько тебе заплатили, а? Сознавайся! — Я вам зато второй этаж помыла. И лестницу! Одна из худосочных закашлялась чаем. В комнату вошла чёрная усатая фигура в плаще. Я крепче сжала швабру и отвернулась, целясь носом в потолок. — Как больной? – сипло произнёс Шевкат вместо приветствия. Закашлявшаяся пулей выскочила из сестринской, а сестра-хозяйка достаточно резво для её комплекции вскочила с дивана, виновато вскидывая руки. — Глядите, кого мы поймали. — Гляжу, – недовольно ответил Шевкат. – А куда глядит ваша охрана? Вы куда глядите? Сестра-хозяйка смолкла. Я продолжала одним глазом изучать потолок, а вторым косить на чёрное индюшачье пятно. — Оставьте нас. Шепча что-то вроде «сейчас пытать будет», медсёстры вышли в коридор. Шевкат молча продолжал стоять, как столб, и смотреть в мою сторону. Надо полагать, с укоризной во взгляде, хотя поворачивать голову и убеждаться в этом лично я даже не собиралась. — Во-первых, прости меня, пожалуйста, за моё недавнее поведение. Как-то всё навалилось разом, хотя это, конечно, не оправдание. Я перевела взгляд на сантиметр правее, все ещё не смотря на господина Индюка и задрав нос чуть повыше. — Пожалуйста, – повторил Шевкат. Мой взгляд сдвинулся ещё на сантиметр и стал изучать чёрный плащ директора. — Пожалуйста. Я милостиво моргнула и с величественным снисхождением одарила провинившегося взглядом. Он слишком быстро принял моё прощение как должное и разразился воплем: — Во-вторых, какого чёрта ты творишь, Дениз?! Уф-ф-ф. А всё так хорошо начиналось. Я снова закатила глаза к потолку, непроизвольно фыркнув. — Нет, послушай! – Шевкат оседлал ближний стул и, подперев щеку рукой, уставился своими чёрными зрачками прямо мне в душу. – Я, право слово, начинаю уже тебя опасаться. — То есть, только сейчас начинаешь опасаться? – впервые подала голос я. — Да, коря себя за тугодумие, только сейчас начинаю! Что все это значит? – он стал загибать длинные крючковатые пальцы на правой руке. – Нарядилась уборщицей, пробралась в закрытое для посещений отделение, проникла в палату к тяжелобольному… — Никем, прошу заметить, не охраняемую палату! Что это вообще за больница такая? Проходной двор и то малолюднее, честное слово. Шевкат прищурился на меня. — Чего ты хочешь? — Во-первых, – я стала загибать пальцы, передразнивая его манеру перечисления, – я тебе сказала, что хочу его увидеть. Директор сложил губы в трубочку, втягивая щеки и закрывая глаза. Точно считает до десяти перед тем, как снова наорать на меня. Он что, ходит на терапию по подавлению неконтролируемой агрессии? Я не стала дожидаться очередного вопля и продолжала: — Во-вторых, я хочу, чтобы ты принёс мне в своих когтистых лапках печень Барыша. — Оу, – выдохнул наконец Шевкат. – Госпожа узнала про смс и госпожа жаждет крови. — Именно так. Попел-погулял и будет с него. А ты знал про смс и не сказал. Предатель. — Во-первых, – он протянул мне под нос свою ладонь и очень медленно сложил мизинец пополам, – я узнал совсем недавно. Совсем недавно. Совсем. Он поднял на меня бровь, проверяя достаточно ли раз я прослушала слово «совсем». — Во-вторых, я бы давно добрался до господина Барыша, если бы его летнее турне так катастрофически не затянулось. Знаешь, где он сейчас? — Где? — Ты совсем не следишь за перемещением «бывшего»? – он хохотнул под моим убийственным взглядом и, спохватившись, так же демонстративно загнул безымянный палец. – В Эмиратах. Эка куда забрался. Ну ничего, не вечно же он будет там сидеть. Рано или поздно ему придётся вернуться на гостеприимную турецкую землю. Где его будут поджидать гостеприимные турецкие девушки, и я в их числе. Шевкат поднялся со стула. — Мне ещё предстоит замять эффектное твоё здесь появление, дорогуша. Могу я надеяться на дальнейшее благоразумное поведение с твоей стороны? — Я больше не стану мыть полы здесь, если ты об этом, – огрызнулась я. Директор страдальчески закатил глаза и вышел из сестринской, бормоча себе под нос «За что, Господи?» и «Кто-нибудь, отправьте эту женщину на Луну». Размечтался. Оставшись в одиночестве, я стянула с себя уборщицкий халат, чтобы не оставлять врагам улики против сестры Фериде, швабру же и резиновые перчатки я аккуратно положила поверх письменного стола, стоявшего в центре комнаты. Мне очень хотелось ещё раз увидеть Чаглара перед уходом, но, вздохнув, я удержалась от этого шага. Кто знает, чем вообще закончится вся эта история для наших продюсеров, администрации больницы и простых небезразличных людей, которые помогали мне. Лучше не рисковать. Никто не остановил меня, когда я покидала унылые стены отделения лёгочных болезней, и даже проходя сквозь пропускной пункт на воротах пульмонологии, я встретила лишь вежливый, молчаливый кивок со стороны охранников. Следующие несколько дней прошли в съемках и репетициях моих сцен с другими актёрами нашего сериала. Мы снимали сложные драматические эпизоды, где моя героиня Хазан взаимодействовала со своей матерью, сестрой и прочими многочисленными персонажами истории госпожи Фазилет. Напряжённые моменты на площадке кое-как отвлекали меня от мыслей о Чагларе, хотя я по-прежнему доставала вопросами о его состоянии здоровья нашего креативного директора. Уже на второй день моих расспросов он взвыл, что начнёт штрафовать меня за упоминание Чаглара и любых других слов, его обозначающих. А под конец рабочей недели Шевкат так вообще начал в открытую меня избегать. Он перестал отвечать на мои звонки и запретил съемочной группе выдавать мне координаты его местонахождения. Однажды я не выдержала и отправила ему сообщение с текстом «А не помыть ли мне полы?», на что мне пришёл ответ в классическом индюшачьем стиле: «Учи текст». — А чтоб тебя. И твой текст, – ворчливо пробормотала я, листая сценарий. В один прекрасный день по площадке прошёл слух, что на съёмках появится Чаглар. Потом передаваемая из уст в уста информация изменилась и выяснилось, что появится не сам Чаглар, а Шевкат с новостями о Чагларе. Но до конца вечера так никто из них и не появился. Моё сердце изнывало от тоски, то и дело беспричинно учащался пульс, в итоге я напилась успокоительных и плохо соображала. На мои звонки по прежнему никто не отвечал. Кое-как дожив до следующего дня, в восемь утра я была уже на площадке. — Где Шевкат? – спрашивала я у наших ребят, перебегая от трейлера к трейлеру. Народ недоумённо пожимал плечами. Кто говорил, что сегодня он не появится, кто утверждал, что к обеду должен быть здесь. Все искренне передавали через меня пожелания скорейшего выздоровления для Чаглара. Пока мною велись розыски чёрной фигуры в плаще, я была поймана визажисткой, убравшей бледность и синяки под глазами с моего лица, а также стилистом, нацепившим на меня очередной модный комплект от наших спонсоров. В какой-то момент передо мной вырос помощник режиссёра Серкан. — Где ты ходишь, Дениз? Я уже полчаса пытаюсь тебя поймать. Все тебя видели, но никто не знает, где ты! — Шевкат здесь? – снова повторила я, как заведённая. — Не-е-ет, – протянул помощник режиссёра, – но Гёкчен недавно разговаривала с ним по телефону. — Конечно, на её звонки он отвечает, – проворчала я и промчавшись мимо ошарашенного Серкана, понеслась в съёмочный павильон. Наш режиссёр неспешно прохаживалась возле сложных технических конструкций, необходимых для запечатления сериальных сцен. — Похвальное рвение к работе! – воскликнула она, увидав запыхавшуюся меня, вбегающую на площадку на всех парах. О, Всевышний! Неужели ты не видишь, что эти двое с господином Индюком будут идеальной парой? Пусть они, наконец, воссоединятся и слушают шутки друг друга 24 часа в сутки! Я пропустила её замечание мимо ушей и в который раз за сегодня поинтересовалась: — Где Шевкат? Гёкчен подняла бровь. — Скоро будет здесь. Ты готова? Мы начинаем через десять минут. В каком-то полубессознательном состоянии я дождалась начала съёмок моей сцены с Афрой и Назан, в которой мы в очередной раз изображали драматическое напряжение между матерью и её двумя дочерьми. Я страдала и на экране, и в жизни. Удачное совпадение. — Очень хорошо, Дениз, – изредка покрикивала Гёкчен. – Умница. Конечно, хорошо. Хорошо изображать боль, когда твоё сердце буквально разрывается от неизвестности. Около двух часов дня съёмки закончились. Все мои сцены были отыграны. Я подошла к режиссёру. — Мне очень нужен Шевкат, – я посмотрела на неё умоляющим взглядом. – Он не отвечает на мои звонки. — Так он здесь, – пожала плечами Гёкчен, – около полудня закрылся в моем трейлере. Сказал, это надо по делу, а я теперь даже вещи свои оттуда взять не могу. И этот человек сетовал на мой характер и поведение? Я не стала поднимать глаза к небу, потому что была уверена, даже там не знают, что делать с этим господином. Выйдя из Особняка, я направилась к большому белому трейлеру, в котором находилась резиденция королевы Гёкчен и приближенной к ней свиты из помощников и ассистентов съёмочной команды. Ещё издали я заметила, что массивная продолговатая дверь трейлера распахнулась и на улицу вышла чёрная фигура в плаще. Собравшись ускориться и нагнать беглеца, я вдруг резко затормозила, заметив мелькнувший в дверном проёме знакомый силуэт. Где-то под ребром вдруг глухо ударило сердце и затихло. — Чаглар… Я рванула к трейлеру на всех парах. — Чаглар! Мои руки крепко сжали его сильно похудевшее тело, я прижалась лицом к тёплой груди, не веря своему счастью. —Чаглар! Я ждала, что вот-вот почувствую на своей спине объятия его широких ладоней, ещё мгновение, и они прижмут меня к себе сильно-сильно, нежно поглаживая по голове. Я ждала… Чаглар стоял, застыв на месте, безвольно опустив руки вдоль тела, не пытаясь ни прикоснуться ко мне, ни отстранить меня. — Чаглар? Обхватив его за плечи, я заглянула в покрытое густой щетиной лицо, в его ускользающие от меня глаза с красноватыми веками. — Врачи разрешили мне вернуться к съемкам через два дня. Мне уже лучше, как видишь, – запинаясь, произнёс он. Я вслушивалась в его голос, такой родной и в то же время такой пытающийся быть холодным. — Маленькая новость. Если ты захочешь пересмотреть наш контракт, внести какие-то изменения в пункты, это можно будет сделать завтра в офисе «Авшар Филм», там у нас будет встреча с юристами и Шевкатом. А пока что продолжаем работать, как и прежде. Он осторожно дотронулся до моих рук, словно боялся подцепить какую-то заразу, снял их с себя и, не глядя мне в лицо, вышел из трейлера.