Пусть каждый сможет быть сильным, Пусть каждый сможет устоять на краю, Пусть сохранит своё имя, И поиск вечный и душу свою. И вновь поднявшись из праха, Расправить крылья и вверх полететь Не ведая страха, Зажигать и вечно гореть. Артерия — «В поисках новой жизни»
Холодно… Пробирающий до костей холод медленно выводил девушку из забытья. Вздрогнув ещё раз, Скуало поёжилась и открыла глаза, сонно глядя перед собой. Почему-то прямо перед глазами оказался не кусочек знакомого интерьера, а чуть покачивающийся хромированный шланг на размытом бежевом фоне. Моргнув, Суперби недоумённо осмотрелась по сторонам. Ну точно — сидит на полу душевой кабины, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками. Надо признать, что засыпать в душе Второму Императору Мечей ещё не доводилось ни разу… Опёршись рукой о подвижную стенку кабинки, Ску попыталась встать на ноги, как внизу живота что-то резко кольнуло и болезненно потянуло. Еле сдерживая мученический стон, девушка снова сползла на пол. Закравшуюся было в сонное сознание мысль о грядущей менструации и как результат — нынешние болезненные ощущения, безжалостно начали вытеснять возвращающиеся воспоминания: прибытие в штаб-квартиру Вонголы, бредовый ужин, ночной визит Босса, а потом… Наверное, мечница отдала бы и вторую руку только бы не вспоминать, только бы забыть, но память не обращая внимания на желание хозяйки, восстанавливала страшную картину до мельчайших подробностей… Больно… После стольких лет в Варии физической боли мечница не боялась. Конечно, привыкнуть к такому нельзя: инстинкт самосохранения заставлял рефлекторно её избегать и только упрямство, гордыня и целеустремлённость помогали Скуало игнорировать полученные в бою раны и идти до конца, до победы над противником. Такова сила её решимости. Но сейчас всё было иначе: физическая боль была не такой уж и сильной — бывало намного хуже — а вот душевная… Наверное, никогда Дождю Варии не было настолько паршиво. Она давно перестала обращать внимание на подколы коллег, никак не реагировала на подначки соперников, прекрасно понимая, что их цель — разозлить капитана, что неминуемо приведёт к ошибке, ценой которой может оказаться её жизнь. Но как быть, если невидимый меч в сердце всадил один из самых близких людей, тот, кем ты так искренне восхищался? Гордость разбита на тысячи осколков, вера в человека втоптана в грязь. Лучше бы Босс её убил… Девушка смутно помнила, как нависла с ножом над Занзасом. Естественный порыв поквитаться со своим обидчиком, но… она не смогла. Несмотря на поруганную честь, несмотря на опустошенную душу, Скуало не смогла поднять руку на того, кто столько лет был её путеводной звездой, смыслом жизни. Был… А теперь кто он ей? Надо было убить его, надо, ибо, когда Босс проснётся, он её уже не пощадит. И как он теперь поступит? Вариантов-то немного: либо убьёт, либо превратит её жизнь в ад. Почему Ску была в этом уверена? Проступившие на лице Занзаса шрамы служили прямым доказательством того, что он был в ярости, а на то, чтобы Босс успокоился и перебесился нужно время. Время, которого у неё нет. Бежать… Девушка смутно помнила, как оказалась в покоях Неба Варии. Видимо сработал автопилот, реализовав одно из последних разумных решений, а именно перебраться в комнату Босса, либо ещё куда. Находясь в отчуждённой прострации, мечница подхватила свою дорожную сумку и ушла в комнату напротив — оставаться в ТОЙ было выше её сил. Девушка смутно помнила, как залезла в душ. Стоя под тёплыми струями воды, Скуало яростно пыталась смыть с себя невидимую грязь и очень даже реальную подсохшую кровь на внутренней стороне бёдер, но, не смотря на все её усилия, чувство омерзительных прикосновений никак не желало уходить: как будто Занзас всё ещё был рядом, как будто продолжал терзать измученное тело. И почему на губах явственно ощущается привкус соли, а глаза так щиплет? В душе солёная вода или же это… Обессилено опустившись на пол кабинки, под гнётом разрывающей сердце и душу боли Ску сжалась в комок. Вздрагивая всем телом от беззвучных рыданий, девушка не заметила, как задремала… С горем пополам восстановив в памяти причинно-следственные связи своего нынешнего положения, Суперби всё же встала на ноги и, поморщившись от ноющей боли, вышла из душа, при этом чуть не перецепившись через собственную сумку. Отражение в огромном от пола до потолка зеркале, которое занимало немалую часть стены ванной комнаты, улучшению морального состояния не способствовало: на худощавом теле с бледной кожей явственно выделялись наливающиеся синяки на бёдрах, запястье и шее, вперемешку с алеющими пятнами — засосами. На осунувшемся лице обычно полные задора и оптимизма серые глаза сейчас покраснели и казались потухшими, а длинные белые волосы напоминали спутавшуюся бесформенную массу. Клятва… Сколько раз Второй Император Мечей порывалась остричь опостылевшие патлы? Вопрос риторический. Длинные волосы создавали кучу проблем, постоянно норовили за что-то зацепиться, лезли в глаза, закрывая обзор… И всё же они были предметом гордости мечницы: символ её клятвы, символ её верности. Девушка по мере возможности ухаживала за своей шевелюрой, ведь она была наглядным доказательством её преданности. Преданности… А имеет ли она теперь хоть какой-то смысл? Оставаться преданной тому, кто сотворил с ней ТАКОЕ… За что? Неужели такова плата за годы верной службы? Клятва… Теперь Скуало становилась её заложницей. Она не может уйти, как бы ни хотелось, а значит, ничего не остается, как принять свою судьбу. Меч… Сегодня церемония Наследования, а значит, Варии вернут оружие, ведь им недвусмысленно намекнули об истинной причине их пребывания здесь — обеспечение безопасности. Что ж, если Босс решит её убить, то пусть она умрёт, как подобает воину — с мечом в руке… Присев перед дорожной сумкой и достав из неё варийскую форму, девушка отрешенно подумала о пользе автопилота в экстремальных условиях: никакая сила в мире не заставит её ещё раз переступить порог ТОЙ комнаты, а ради одежды пришлось бы. По привычке перетянув грудь бинтами и одевшись, при этом подняв воротник форменного плаща так, чтобы он скрывал позорные следы на шее, Ску потянулась к валяющейся на полу чёрной ленте. Как символично. Собрав кое-как расчёсанные волосы в хвост на затылке, мечница перевязала локоны атласной лентой и вышла из ванной комнаты. Оставаться в апартаментах Босса не хотелось по причине его возможного скорого явления. «Умирать, так с музыкой», — решила для себя Суперби, открывая дверь и намереваясь наконец-то забрать у представителей службы безопасности свой меч… Первое что увидела девушка, открыв дверь — Босс. Внутри капитана всё похолодело: к такой скорой встрече она готова не была. Всё. Некуда бежать: позади замкнутое пространство комнат, впереди — Занзас. Чудовищные воспоминания ночи против воли дали о себе знать, разом лишая с трудом собранной в кулак решимости и уступая место страху. Не за свою жизнь, нет — Скуало не боялась смерти и решила, если придётся, принять её с гордо поднятой головой — девушка боялась повторения ночного кошмара: ещё раз подобное она просто не перенесёт. Стыдно было себе в этом признаваться: гордая варийская Акула боится насилия. Ни смерти, ни боли, а душевных страданий. С первого взгляда было понятно, что Боссу хреново: сползающий с плеча пиджак грозился вот-вот упасть на пол, галстук, который так и не удосужились завязать, просто протянут под воротником кое-как застёгнутой рубашки, на лице застыла страдальческая гримаса. Позлорадствовать похмельным мукам своего насильника девушка не успела — вариец сделал шаг по направлению к ней. Ску интуитивно отшатнулась от некогда близкого человека и отступила назад. — Тс-с-с… — Занзас поднял одну руку, призывая к молчанию. Второй рукой Босс держался за, видимо, гудящую голову. — Акулий мусор, прикрути децибелы… Прикрутил? — вариец выжидающе уставился на своего зама. Мечница нервно сглотнула и отступила ещё на шаг, совершенно не зная чего ожидать от начальства. — А теперь расскажи-ка мне: как я оказался в розовом пиздеце, который выделили тебе? Только тихо. — Босс, ты… не помнишь? — выдохнула Суперби. В ответ тот лишь сильнее поморщился. Скуало не знала плакать ей или смеяться. Не помнит… Он ничего не помнит! А может, делает вид, что не помнит? Или проверяет её? Вряд ли… У Занзаса немало отрицательных качеств, но лицемерие среди них не числится, а значит, подобная проверка отпадает. Сдержанность тоже не его добродетель и если бы Босс помнил то, памятуя о его ярости, церемониться не стал бы, а значит… он действительно не помнит. Он… он сотворил с ней ТАКОЕ и всё забыл. Мечница горько усмехнулась. Как бы и она хотела всё забыть, чтобы всё было как прежде, но в глубине души девушка понимала, что как прежде уже не будет никогда. Этот случай долго, если не всегда, будет стоять между ними невидимой стеной… Это что же получается: её казнь откладывается на неопределённый срок? И как теперь быть? Оставить Варию, в которую вложила столько времени и сил? Нарушить клятву и уйти? Не сможет… Слишком привыкла к нынешнему образу жизни, слишком привязалась к людям… к чёртовому Боссу… Слишком много обязательств… — Ну? — а тем временем не дождавшийся ответа брюнет терял терпение. Отведя взгляд в сторону — смотреть на Небо Варии было выше её сил — девушка кое-как совладала с бурей эмоций и, стараясь вести себя как обычно, попробовала ответить: — Вче-ера, — голос предательски дрогнул. Оставалось рассчитывать на то, что вариец этого не заметил, — ты ввалился ко мне, вдрызг пьяный, заявив, что спать тут будешь. Пришлось уйти сюда! В принципе, Ску не врала, опустив лишь кое-какие «детали». — Я один был? — Врооой! С вискарё-ём! — голос снова дрогнул, выдавая волнение Второго Императора Мечей. Краем глаза девушка уловила движение и снова отступила, но тревога была ложной. Обогнув своего капитана, вариец направился в сторону ванной комнаты. Бросив на ходу: «Свободен», — Занзас хлопнул дверью в ванную, а Скуало так и осталась стоять чуть ли не посреди комнаты. Суперби терзали противоречивые чувства и полная неопределённость. Думать о будущем не хотелось, по крайней мере, сейчас. После пережитого шока и эмоционального напряжения от, казалось бы, короткого разговора, кружилась голова, хотелось закрыть глаза, уснуть и больше никогда не просыпаться. Ведь, по сути, этой ночью она нормально не спала… Резкий грохот, а после поток непереводимого итальянского фольклора выдернул Скуало из оцепенения. Нужно уходить. Не успела мечница и шагу ступить, как дверь в ванну распахнулась, а на пороге нарисовался крайне злой Босс с её сумкой в руках. Всё ясно: уходя за мечом и готовясь принять смерть, девушка попросту не подумала о своих вещах, да так и оставила на полу, а Занзас, не посмотрев под ноги, переципился через сумку, как и она ранее. — Твоё? — потрусив баулом, осведомилось начальство. Ничего хорошего тон Босса не сулил. Не дожидаясь ответа, вариец запустил несчастной сумкой в своего зама. — Пошел вон! Поймав свою вещь, Скуало спешно ретировалась под аккомпанемент вновь хлопнувшей двери. Оказавшись в коридоре, мечница явственно ощутила навалившуюся усталость. Хотелось спать. Очень. После психологической встряски организм требовал сон. Возвращаться в комнату к Боссу было верхом идиотизма, в выделенные ей апартаменты она тоже не сунется… Чувствуя, как подкашиваются ноги, Суперби приняла решение временно перекантоваться у единственного из коллег, кто уж точно не представляет для неё опасности и не поставит на счётчик. Пройдя несколько метров по коридору, девушка толкнула нужную дверь. Хозяина в помещении не оказалось. «К чёрту! — подумала мечница, заваливаясь на кровать. — Потом. Всё потом»***
— Капитан, проснитесь! Скуало не отрывая головы от подушки, попыталась отмахнуться от варийского Солнышка, но не тут-то было: видимо Луссурии очень приспичило пообщаться с мечницей. Может причиной был тот факт, что Хранительница Дождя нагло заняла его кровать, может ещё что — Ску, которой казалось, что она закрыла глаза лишь минуту назад, не хотелось сейчас разбираться с мамочкой всея Варии. — Капитан! — гей упорно продолжал трусить её за плечо. — Просыпайтесь. Уже четыре часа. «Четыре часа?» — девушка неохотно открыла глаза. Это сколько ж она проспала? Часов семь, не меньше. А кажется всего ничего. Сев на кровати, мечница зевнула и потрусила головой, отгоняя остатки сна. — Капитан! — Лусс драматично всплеснул руками. — Что с Вашей губой? Ай-ай-ай! Вам нельзя идти в таком виде! Сорвавшись с места, боксёр убежал куда-то вглубь своих апартаментов (кстати, совсем негламурных!). Впрочем, уже через минуту Солнышко вернулся, держа в руках какой-то тюбик. Проигнорировав слабые попытки сопротивления и поток брани, вариец всучил девушке крем и небольшое зеркальце, и плюхнулся рядом, твёрдо вознамерившись проследить за тем, чтобы капитан оказал себе необходимую помощь. Тяжело вздохнув — всё равно спорить с Луссурией бесполезно, а уж выслушивать нотации на грани истерики девушке совершенно не хотелось — Скуало выдавила немного содержимого тюбика на палец и провела по пораненной губе. Крем приятно холодил тонкую кожу губ, снимая воспаление. — Ах, теперь намного лучше! — радостно возвестил Хранитель. — Если Вы ещё позволите мне расчесать Вас… Всё, молчу-молчу! — стушевался боец, столкнувшись с явно недовольным взглядом серых глаз. — Кстати, капитан, Босс просил Вам кое-что передать… Услышав о Занзасе, Суперби напряглась. Неужели вспомнил? А Лусс, кажется, совсем не заметивший реакции Скуало продолжил: — Вы только не обижайтесь! Это слова Босса… Цитирую: «Акулий мусор, я сваливаю из этой богадельни. Остаёшься за старшего. Если найдутся психи, которые таки замочат японский мусор, скорбеть не стану». Конец цитаты. Ску натянуто улыбнулась. Не вспомнил. Более того, вообще свалил. Интересно, Девятый уже в курсе? А приказ более чем ясен: в случае нападения не усердствовать с защитой недо-Босса, пусть сам крутится. Умрёт — значит, слабак, а слабак не может руководить Вонголой…