Черт, выходи за меня!

Травка зеленеет, Солнышко блестит, И ласточка с весною В сени к нам летит.       Ну ладно, а если серьезно, то сейчас только начало марта, и я бы не сказала, что все так радужно и ярко. Слякоть, грязь, жижа — как хотите. Ах да, еще и школа.       Вот оно — адское здание. Нелепого розового цвета, местами обсыпавшееся, старые окна, разбитый асфальт на школьном участке — класс, просто класс! И это не только мое личное мнение, это также мнение учеников этого общеобразовательного учреждения. У которых, кстати, только что закончились уроки. Толпа учеников разных возрастов медленно выпиралась из ненавистного здания. Впереди планеты всей бежали только перешедшие в среднюю школу дети. Пятиклашки просто бешеные. Прямо-таки «хоспаде упаси». Но среди всей этой толпы выделялись двое. Они шли спокойным шагом, девочка что-то рассказывала, а парнишка был полностью превращен в слух.       Легкое голубое пальтишко девочки весело развевалось на ветру. То и дело ей приходилось прерывать рассказ, чтобы поправить съехавший с головы белый берет и вынуть волосы изо рта. А паренек забавно кривлялся, рыжие веснушки ярко выделялись на его бледной коже. Куртка коричневого цвета, казалось, висела мертвым грузом на его худющем теле.  — Астрид, пожалуйста, расскажи еще что-нибудь, — мальчик выглядел немного мелковатым на фоне статной одиннадцатилетней красавицы, но его это, по-моему, никак не коробило.  — Ну хорошо, хорошо. Я расскажу тебе про то, как в Древнем Риме проходили гладиаторские бои. Самым интересным было то, что, когда один из гладиаторов ранил другого, побежденный молил о пощаде, но все зависело не от гладиатора-победителя, а от публики или императора. Если таковой находился в зале, конечно же. Ты представляешь, если император показывал палец вверх или направлял его к груди, то это означало, что победитель может добить проигравшего. Это, наверное, самая странная вещь, о которой я прочла. Всегда думала, что палец вверх означает «класс» или, там «помиловать».  — Черт, Хофферсон, выходи за меня! Ты бы по вечерам рассказывала мне мифы и истории, а я бы рисовал для тебя картины, — белокурая засмеялась.  — В твоих мечтах, Иккинг. Перерасти меня сначала, малявка, а там посмотрим, — Астрид взъерошила каштановые волосы мальчонки и побежала.  — Ты же знаешь, я ненавижу, когда ты так делаешь! — шатен помчался за весело смеющейся девчонкой.       Эх, пятиклашки все одинаковые…

***

      Студенты все одинаковые. Даже нет разницы какой курс. Усталые, в мешках под глазами «котят носят», но по крайней мере довольные, хоть иногда. Последняя пара заканчивается, и некоторые, на время, вновь превращаются в людей. Котейки из мешков отправляются на прогулку, молодые дышат полной грудью, а уровень эндорфинов и серотонина увеличивается в разы.       Вот и сейчас пары закончились, и довольные, как питоны, трудяги выползают из дверей институтов и колледжей.  — Ас, расскажи еще что-нибудь, — высоченный шатен в кожанке шел в обнимку с низенькой, хрупкой блондинкой. Та по-доброму ухмыльнулась.  — Иккинг, я же уже тебе весь семнадцатый век рассказала, и потом, — она чмокнула его в щеку, — Мне нужно идти.  — Астрид, давай прогуляемся, — парень схватил за руку, уже уходящую девушку. Та закатила глаза и не успела и слова сказать, как Иккинг дернул ее на себя и поцеловал в щеку.  — С меня мороженое.  — С черникой и шоколадным сиропом? — белокурая прищурилась.  — С черникой и шоколадным сиропом. Но с тебя истории о Древнем Риме. Заметано?  — Заметано.       Парк медленно погружался в зимнюю спячку. Ковер из ярких листьев застилал всю землю. Последние пестрые листочки слетали с деревьев при даже самом легком дуновении ветерка. Вечно спешащие куда-то и зачем-то люди просто проходили мимо столь прекрасной в своих исполнениях природы. -… В каждом заезде принимали участие от четырех до двенадцати колесниц, запряженных обычно четверкой лошадей. Для победы необходимо было семь раз обогнуть поворотные столбы. победитель получал пальмовую ветвь или золотую корону, а также дорогие подарки от магистратов и укротителей. Здорово, да?       Астрид и Иккинг сидели, облокотившись о старый дуб в центральном парке. Хофферсон усердно поедала мороженое, пока оно не растаяло, а Иккинг просто слушал ее голос, даже особо не вникая в то, что она говорит.  — Здорово.  — Хэй, ты чего? — белокурая с прищуром посмотрела на своего парня.  — Что? О чем это ты? — Иккинг старательно пытался отвести взгляд. Белокурая своим миниатюрным пальчиком повернула его лицо к себе, заставив посмотреть себе в глаза.  — Выкладывай.  — О черт, Хофферсон, выходи за меня! — девушка впала в ступор.  — Ч-что? — Хэддок усмехнулся и, схватив свою девушку за руку, поднял ее на ноги. Он сел перед ней на колено и, улыбнувшись, произнес:  — Выходи за меня, Астрид, — он достал из кармана коробочку темно-синего цвета и открыл ее. Серебряное кольцо весело блестело на лучах едва теплого осеннего солнца.  — Да…  — Да?!  — Да!