Неправильная

Сидеть в гильдии уже было таким привычным. Видеть эти улыбающиеся лица, драки. Улыбаться, когда Нацу вновь ведёт себя как ребёнок и смеяться, когда Эрза вновь разнимает этих двух великовозрастных детей. Это было так привычно и при этом жутко фальшиво. Просто кукла, показывающая выдуманные эмоции, играющая отведённую ей роль. Я иногда думаю, что наконец-то начинаю что-то чувствовать, жить. Но всегда вскоре всё вновь возвращается и я снова как сломанная кукла, не имеющая эмоций. Это, наверное, странно, ненавидеть людей, которые притворяются, когда показывают эмоции, самой являясь такой, но это было так. Я ненавижу фальшивых, прогнивших насквозь людей. И ненавижу себя. Всей своей прогнившей насквозь душой я ненавижу себя, хочу умереть, но не могу. И я ненавижу себя ещё и за это. Я не сразу осознала, что я какая-то неправильная. Я искренне улыбалась и радовалась, даря себя миру. Я действительно жила, но в какой-то момент я начала ломаться. Я всё еще по привычке улыбалась, жила чисто по инерции, пытаясь разобраться что со мной случилось. Когда я, наконец, поняла, было слишком поздно. Зачем мучить себя и других, показывая будто ты рада им, любишь их? Я не знаю. Но каждый день я вновь и вновь улыбаюсь своим якобы друзьям, помогаю им. Но в душе они мне безразличны. Их радость, печаль, ненависть — я не понимаю их, эти чувства. Слишком чужды они мне стали. Мне тяжело каждый день вставать и вновь «злиться» на Нацу, прогоняя его из своей квартиры, а после становиться у зеркала в ванной и пытаться улыбнуться. Улыбнуться так, чтобы фальшь была не так сильно заметна. И на это с каждым днём уходило всё больше времени. Казалось, что время было обратно пропорционально моим усилиям, и эти мысли делали только хуже. Своей игрой в Солнышко я убивала себя, добивая последние осколки жизни в моей душе. Я крошила внутри себя всё, что могло хоть как-то напоминать чувства, и при этом я сама не осознавала своих действий. Я жила, при этом не живя никак. И это было странно. Ломая себя, я не осознавала, что ломаю и других. Да, ни Нацу, ни Грей, ни Эрза не замечали моих изменений, но был один человек, который, оказывается, всё видел. И он тихо умирал вместе со мной. Не знаю, как у него хватило смелости признаться мне, (хотя что я говорю, у него-то смелости хватает), но он сделал это, подловив меня, когда я возвращалась домой вечером. Пока он стоял передо мной и пытался хоть что-то сказать, я всё также фальшиво улыбалась и оглядывала его безразличным взглядом. Он, как и все, не вызывал во мне никаких эмоций и его признание этого никак не изменило. Но, не понимая самой себя, я всё же согласилась с ним встречаться. Я кричала внутри себя, уговаривала молчать или наконец сказать правду хотя бы ему, но это не помогло. Я всего лишь улыбнулась ещё шире и радостно кивнула, принимая его чувства. Так я сломала первого в своей жизни человека. Он и правда старался вернуть меня к жизни. Уже на следующий день объявил меня своей перед всей гильдией, показательно поцеловав, и увёл к себе за столик, к своей команде. Приняли меня там радостно, но мне было на это всё равно. Я по инерции улыбалась, пытаясь сделать вид, что по-настоящему рада, но на самом деле внутри меня была пустота. Встречаясь со мной, он с каждым днём становился всё злее и… грустнее, что ли. И я ничего не могла с этим сделать. Я, правда, старалась отвечать ему, чувствовать хоть что-то, но, засыпая рядом с ним, постоянно чувствуя его рядом, я чувствовала только безразличие ко всему. Я совру, если скажу, что он не принёс мне никаких эмоций. Нет, какое-то время я даже испытывала к нему симпатию и радовалась ему, как единственному спасителю, но это быстро прошло, и я вновь погрузилась в свой серый мир, полный безразличия. Говорят, что любое чувство, кроме безразличия, можно превратить в любовь. Я могу точно сказать, что это не правда. И только он смог разрушить эту теорию, что уже давно преследовала меня. Гуляя со мной по улицам города, он постоянно брал меня за руку и по возможности прижимал меня ближе к себе, будто пытаясь защитить от всего мира. Он был жутким собственником и паникёром. И именно это спасло мне жизнь. Гуляя в очередной раз по городу, мы проходили мимо драки каких-то волшебников и, понятное дело, совсем не обратили на них внимания, больше увлечённые друг другом. Зря. Одно из заклинаний пролетело мимо цели и полетело прямо в меня. Не знаю как у других, но я не чувствовала ничего, когда в меня летело явно не слабое боевое заклинание. Я стояла и всё также улыбалась, не в силах сбросить с себя даже эту фальшь. Я с улыбкой наблюдала приближение своей смерти. Он спас меня, дёрнув за руку и встав на моё место. Я не успела ничего заметить, но уже через секунду он лежал на асфальте весь в крови. И только тогда у меня перед глазами пронеслась вся жизнь, будто пострадал не он, а я. И лишь только тогда во мне проснулись чувства. Я ещё долго плакала возле него, зовя на помощь. Боль разрывала изнутри, поглощая меня. Я бы в тот момент отдала всё, чтобы оказаться на его месте, чтобы он не страдал. Я впервые в жизни готова была по-настоящему умереть, не просто перестать вновь чувствовать и умирать изнутри, а исчезнуть из этого мира. Лишь бы ему не было больно. Он выжил и я вместе с ним. Не знаю как, но он почувствовал, что я перестала жить по инерции. По крайней мере рядом с ним я уже не улыбалась так фальшиво, как раньше. И его это радовало. Я не говорила ему слов любви, ведь до сих пор не была уверена в самой себе. Мне всё казалось, что вот-вот я вновь начну умирать и всё это исчезнет, что все мои чувства окажутся лишь попыткой организма жить. Но этого не происходило и я всё ещё чувствовала. Меня до сих пор не волновали мои друзья, в отличии от него. И он это понимал, не требуя от меня ничего. Он оказался на редкость понятливым и чувствительным. Лишь в один день, когда я была искренне счастлива рядом с ним я сказала это. Идя немного впереди него, я улыбалась яркому солнцу и слегка подпрыгивала. Крутанувшись вокруг своей оси, я взглянула не него и тихо прошептала: — Я люблю тебя, Лаксус Дреяр. Услышал он или нет — не знаю, но мне это было и не важно. Я была действительно счастлива.