a human being

Жавер, как обычно, проснулся с рассветом. Лениво потирая глаза, он почувствовал запах кофе, исходящий из балкона соседей. Решено было выйти на кухню и заварить себе бодрящий горячий напиток. Пока кипела вода, инспектор полиции успел задуматься о том, что надо сделать перестановку в квартире. Убрать никому не нужный ковер, поменять занавески на что-то более сдержанное — ему никогда не нравились яркие цвета, а вот… Ты — преступник, а я — закон, и правда на моей стороне. Ты не выйдешь отсюда, пока я не решу, насколько мучительной я хочу видеть твою смерть. Он снова потёр глаза. Каждое утро одно и то же. Реальность становится туманной и такой неправильной. Всё пошло не так, как он хотел. Наливая кипяток в кружку, его рука дрогнула и он пролил воду на стол. Жавер вздохнул и потянулся за тряпкой — будучи перфекционистом, он не мог оставить это вот так. Он никогда не оставлял ошибки вот так. Замолчи. У тебя нет ни голоса, ни прав. Он вышел на балкон. Свежий воздух очищал мысли. Сделав первый обжигающий горло глоток, он закрыл глаза от боли. Нельзя было точно сказать, от какой — боли в горле или боль эта была от предательства собственных принципов. Он редко уходил глубоко в эти мысли, но всё-таки давал им место быть. Кем он стал без своих убеждений, кто он теперь? Самый обычный человек, который каждый день встает в семь утра, идет на работу, делает покупки и берёт отпуск, чтобы отдохнуть? Он — закон, он не отдыхает, не спит, он не делает покупки. Он наказывает зло, он устраняет ошибки, он затачивает себя, как нож, чтобы не осталось и намека на чувства. Преступники для него — пыль и моль, которую надо убрать из старого шкафа, коим он видел мир. Старым, запылившимся шкафом, в котором надо навести порядок. Ты запомнишь моё имя навсегда. Будешь харкать кровью, стоная моё имя. Просыпаться ночью в холодном поту с моим именем на губах. Воспоминания проходят сквозь него, как молния. В голове всё было таким живым, будто случилось только вчера. Он не мог простить себя за то, как обернулась его жизнь. Войдя обратно в кухню, Жавер снова взглянул на проклятые занавески — сорвать бы их прямо сейчас, порвать на куски и сжечь. Ярость росла в тяжелой груди с каждым вдохом, он наклонил голову и посмотрел на потрескавшиеся от сухости руки. Он каждый раз забывает использовать крем. Хотя, скорее всего, не забывает — просто не чувствует, что достоин ухода за руками. За теми руками, которые, сжимаясь в кулаки, оставляли кровавые отметины на чьем-то лице. Чудовище — вот, кем сейчас себя чувствовал Жавер. Мерзким, противным существом, тумане агрессии творящее вещи, за которые нужно наказывать. Он выпадает из реальности, нарушая свои принципы. Нарушая правила. Он обращается к Богу, к тому, в ком видит спасение — спасение от себя. Он не чувствует ответа; он не чувствует, что для него есть надежда. Жавер опускается на прохладный кухонный пол, зарывая руки в волосы. Если он излечится, то сможет вернуться к моменту, с которого все пошло не так. Ему просто нужны силы, запас которых, на самом деле, закончился. В голове мелькают картинки, как в калейдоскопе, затмевая реальность, затмевая всё, что ему казалось важным. Он чувствует запах железа, слышит звук бьющейся о пол цепи. Всё теряет смысл, кроме этого ощущения. Всё его существо начинает сливаться с ним, и Жавер уже не понимает, что сидит на холодной плитке в квартире где-то в Париже. Пока чья-то теплая рука не касается его плеча, нежно поглаживая, спускаясь до спины. У Жавера мурашки по коже — ощущение прикосновений такое неожиданное, но правильное. Он ещё не полностью вышел из окутавших его мыслей — это было как просыпаться от плохого сна — но он знал, что в безопасности. Подняв голову, он встретился глазами с улыбающимися карими. Самыми теплыми, которые только могли существовать. Немного опустив взгляд, он стал свидетелем улыбки, которая, скорее всего, излечила бы самую ужасную болезнь. Почувствовав опору в виде оголенной руки, он смог подняться на ноги. Держа далеко не чужую грубую руку в своей, он взглянул на запястье, всё еще хранившую память о том, кем Жавер больше быть не хотел. Снова? Жавер больше не поднимал взгляда. В следующий момент он был заключен в трепетные объятья, которые были… приятными. Объятья, которые он мог себе позволить. Близость, которую он чувствовал, была успокаивающей. Услышав самый родной в мире запах, Жавер вспомнил много вещей. Вот почему он не убирает ковер, не меняет занавески. Потому что человек, который его спас, любит ходить босиком по мягкому ковру, он любит яркие цвета. Доброе утро. Человек, который заботится о его сухих руках.