***
Мегу нашла нечто странное в их расследованиях. Какая-то маленькая деталь засела в голове девочки, свербела своей важностью, но никак не вылавливалась из вороха отчётливых картинок (иногда фотографическая память совсем, совсем не помогает). И это беспокоило. Друзья начали замечать задумчивость и рассеянность Мегу, и, чтобы не беспокоить их попусту, она постаралась забыть об этой странности, которую ощущала, но не могла найти. Жаль только, что полностью убрать из своей памяти назойливый вопрос она не могла — пришлось удовлетвориться временно отложенными в сторону воспоминаниями. Они всплывали перед её внутренним взором по ночам. В темноте за закрытыми веками проступают давящие стены бывшей тюрьмы — их первое, «почти настоящее» дело о Джеке Потрошителе, вступительный экзамен в Q-класс. Пугающие события, кажущаяся настоящей смерть товарищей… Очертания жутких коридоров с чёрными провалами дверей, когда их разводили по комнатам… И что-то изменилось в этой картине, когда она увидела эти двери снова, чуть позже. Их расследование в деревне Камикакуши, отнявшее много времени и сил — как физических, так и душевных. Гостиница, в которой они остановились, и кроткая милая девушка, оказавшаяся убийцей (жертвой жестокого обмана, и всё же). Но смешанные чувства по поводу самого дела не были причиной нынешних волнений. Что-то тревожило Мегу, когда она вспоминала здание гостиницы… Что-то… когда они с Рюу впервые покидали его и позже. И поистине кошмарное дело о Маэстро Ада, завертевшемся вокруг дьявольского творения Кудзурюу Такуми. Уже сообразив, что её интересуют некие маленькие детали в зданиях, которые им приходилось посещать в связи с работой, она отгоняет видения трупов, крови, раненого Рюу и первого встреченного ими члена «Плутона». Но даже так, что же именно изменилось за две ночи, проведённые в удушающих стенах виллы? Что-то маленькое, легко ускользающее от самого зоркого взгляда… Яркие видения, выверенные до последней детали, понемногу мутнели — напряжённые, но уже такие привычные мысли уходили в подсознание, раз за разом усыпляя девочку. Ответ был близок, но неуловим, и, отчаявшись разгадать вопрос самостоятельно, через некоторое время Мегу переступила через гордость и поделилась им. Это произошло в элитной школе Шибусава, куда для расследования были отправлены лишь Рюу и Мегу. Пытаясь сосредоточиться на «смертельных видео» и человеке, который стоит за ними, она решила позабыть о прочих волнениях. Но, как водится, чем сильнее ты желаешь не думать о чём-то, тем более навязчиво тебя преследуют эти мысли. Рюу застал подругу за придирчивым осмотром школьного коридора, и, видимо, отсутствующее выражение её лица понудило задать, наконец, вопрос о поведении девочки. — Значит, ты заметила что-то странное в коридорах домов с наших прошлых заданий? — переспросил мальчик-гений (Мегу многого ожидала от него после подробного рассказа о своих переживаниях). С некоторой неохотой он начал искать ответ, считая, что иначе её голова будет забита ненужными мыслями. Абсолютно правильно считая. — Конкретно: жилое крыло тюрьмы на острове Кирисаки, гостиница в деревне Камикакуши и гостевые комнаты на вилле маэстро. Эти места отличает от других посещённых нами то, что мы жили там некоторое время. — Т-ты прав! — воскликнула Мегу, внезапно осознавая этот очевидный нюанс, — Но… я не обнаружила ничего такого в Шибусаве, хоть мы и провели здесь несколько дней, — растерянно нахмурилась девочка. — Возможно, дело в том, что сейчас здесь только мы с тобой? — предположил Рюу, прикрыв глаза будто в раздражении. Хоть Мегу и знала, что это не так, ей захотелось провалиться сквозь землю от стыда. — Хорошо, это «нечто» появлялось сразу же после нашего приезда? Девочка напряглась, поджимая губы и вызывая картины в нужной последовательности, после чего устало покачала головой: — Нет. «Это» появлялось ближе ко второй ночи… Или я замечала его только к тому моменту. Постой, — приподняла голову Мегу, цепляясь за нужные образы. Второй вечер после прибытия, коридор перед их комнатами, двери. — Я вспомнила! Возле наших комнат… — она взволнованно схватила друга за рукав пиджака, — Всегда был белый крестик! Я вспомнила, слава Богу! Она облегчённо рассмеялась, хлопнув в ладоши, и поблагодарила Рюу за помощь. Её восхищение этим мальчиком не переставало расти — всего двумя вопросами он смог разрешить задачу, над которой месяцами билась сама Мегуми! А зачем этот крестик — да есть ли разница? Быть может, Кью, Казума или даже Кинта рисовали его, чтобы отличать свою комнату от остальных и случайно не зайти к девочке. Или чтобы не заблудиться (более чем вероятно для такого как Кью). По крайне мере, вреда от рисунка мелом явно не было.***
Рюу вспомнил этот разговор и мучения бедной Мегу намного позже, когда сбежал из дома и поселился у Кью. Тогда его занимали многие вещи: изучение таинственного Кудзурюу Такуми, в геометрической прогрессии растущие сложность и объём школьных заданий (хоть они и не доставляли мальчику ощутимых хлопот), совершенно непривычная жизнь в приветливом доме… Загадка белого крестика оказалась в самом низу ровной стопочки неразрешённых вопросов. И всё же она была разгадана, пусть и по воле случая. — Итак, вы решили, что можете ночевать невесть где после одного несчастного звонка… — негромко проговорила мама Кью, встречая их на пороге. От тона её голоса мальчишки поёжились, остановившись перед входом. — И где же вы двое были?! — Ах, это… — нервно рассмеялся Кью, переминаясь с ноги на ногу и стыдливо отводя глаза. Хотя поручиться, что ему было стыдно, забавляющийся Рюу бы не смог. — Мы, вроде как, разгадывали тайну… Женщина, казалось, готовилась извергать пламя, и, глядя на вжавшего голову в плечи друга, мальчик едва сдержал тихий смех. Действительно милое зрелище. — Ты тоже, Рюу! — рассерженно хлопнула ладонью по бедру хозяйка дома, заставив мальчика вздрогнуть и поднять удивлённо расширенные глаза. Кажется, его только что впервые в жизни отругали за доставленное беспокойство. Вроде бы ничего приятного, но на душе внезапно стало солнечно. — Мне… мне очень жаль, — опустил взгляд Рюу, пряча засветившееся в нём удовольствие. Жаль, горящие уши так не спрячешь… И внезапно он увидел белоснежный крест прямо перед собой, на деревянном порожке. Чуть затёртый, он был едва заметен на светлой древесине — неудивительно, что Рюу не обнаружил его раньше. И пока он рассматривал отметку, Кью резво нагнулся, расшнуровывая ботинки, и легко провёл ладонью по кресту. Вымазанные в меле пальцы он мимоходом обтёр о другую ладонь, пружинистым движением выпрямляясь и заходя в дом. — Не переживай, мам, мы же вернулись! — до ушей улыбнулся мальчик, на бегу уворачиваясь от подзатыльника и взлетая по лестнице. — Я голоден, так что ты первый в ванную, Рюу! — Хорошо! — крикнул ему вдогонку друг, наконец-то разуваясь под смягчившимся взглядом мамы Кью. И прикусил губу, как-то радостно упрекая себя в том, что в этом доме ему постоянно хочется улыбаться. Уже поздно вечером, когда Кью привычно заглянул к нему пожелать спокойной ночи, Рюу отложил англоязычную книгу о творчестве Кудзурюу. — Кью, подожди, — мальчик поднялся с пола и кивком попросил друга зайти. — Я хотел спросить тебя о крестике, который ты рисуешь, — Амакуса пристально следил за реакцией на свои слова. Глаза Кью расширились, когда они прозвучали, но испуганным или возмущённым он не выглядел, поэтому Рюу продолжил. — Мегу говорила, что видела его, когда мы все вместе ночевали где-то во время заданий. Но я не заметил, чтобы ты рисовал его вчера, когда мы с тобой провели ночь в старом доме Кудзурюу Такуми. Я думал, что, возможно, ты рисуешь его, чтобы отличать свою комнату от остальных, но вряд ли это нужно тебе в твоём собственном доме. — Рюу вопросительно склонил голову, — Объяснишь? Если не секрет. Кью широко махнул рукой, смущённо рассмеявшись, но отвёл взгляд. Рассматривая что-то, несомненно, очень интересное в отражении комнаты на оконном стекле, он быстро заговорил: — Да какой там секрет! Это просто, ну, немного смущает. Ты знаешь, я ведь собираюсь стать детективом и… — вздохнув, мальчик искоса посмотрел на терпеливо слушающего Рюу и немного расслабился. — Это наше с мамой заклинание. Точнее, это моё заклинание для мамы и для себя… Когда я ухожу откуда-то, куда собираюсь вернуться, всегда рисую мелом крестик. Каждый раз, уходя, надо рисовать его заново, тогда заклинание будет работать, и я обязательно вернусь! — Это… милая привычка, — нашёлся с ответом Рюу, пряча улыбку в кулаке и неловко покашливая. Кью покраснел, тут же засуетившись: — Э-это не столько привычка, сколько просто, эм, для уверенности! Рюу, ну не смейся! Это не смешно! — он ребячески сморщился, размахивая руками, и неожиданно подскочил к другу, наваливаясь всем весом и падая вместе с ним на пол (Рюу не будет говорить ему, насколько трудно было не поддаться в тот момент рефлексам и не перекинуть мальчика через плечо). Лёжа на животе рядом с уже открыто смеющимся Рюу, Кью притих и удовлетворённо рассматривал друга. Но его мысли явно были далеки от происходящего в комнате. — Знаешь, Рюу… — медленно заговорил он, как-то совсем сникнув. Амакуса приподнялся на локте, враз посерьёзнев: он знал, что такое настроение нападает на его товарища редко и ненадолго. — Я и правда делаю это для себя. Раньше это была больше шутка, чтобы успокоить маму (ты же помнишь, она верит во все эти талисманы), но потом… Я начал думать, что это помогает. Мне обычно не хочется признавать это, но я боюсь, что однажды не смогу вернуться. Хотя, конечно, я всегда это знал! — мальчишка громко фыркнул, возвращаясь к обычной манере, и положил голову на руки, бодро болтая ногами в воздухе. Рюу промолчал. Он мог бы сказать что-нибудь ободряющее, согласиться с его словами или настоять, что это не стыдно, но зачем? Всё это Кью знает и без него, он умнее, чем кто-либо ещё из знакомых Рюу — возможно, умнее самого Рюу (он всегда признаёт гениальность друга, хоть тому и не хватает отдельных знаний). А даже если бы и не знал, сообразил бы сейчас, ведь мальчики давно уже научились понимать друг друга без слов. К тому же, Рюу был чужд столь наивный взгляд на мир; ему не хватало детской веры в чудо. Талисманы, заклятья? Он никогда не верил в такую чушь, как и в призраков, ёкаев, магию. Но был искренне благодарен Кью за доверие — за эту серьёзность, за открытый маленький секрет, за обнажённый перед ним страх. И на следующее утро он с теплотой и иронией проследит за двумя уверенными мазками белого мела, отметившими их уход — и ждущими возвращения. Есть что-то и правда волшебное в том, что тебя ждут.