-1- Угрюмое утро, тихий книжный магазинчик
Чанель угрюмо дошел до кафе, уселся за столик в самом углу и устало прикрыл глаза. Ему сейчас ничего не хотелось. В голове было так много мыслей, они все перемешивались, сбивали с толку, мешали сосредоточиться. Но Чанель лишь хмурился, ждал официанта, а после сделал заказ — черный кофе с молоком и сахаром. Пак часто задумывался о том, что было бы, не сбеги тогда Сехун в Китай к своему любовнику, или как назвать человека, с которым ты в сети был вместе и обещал расстаться со своим нынешним парнем? Ну, в общем, Чан запутался, совершенно вымотался и сейчас хотел бы просто немного «побыть». Как бы точнее выразиться: существовать без эмоций, решений и проблем. Но парень уже точно знал, что подобного ему не видать. Через неделю начнется учеба — университет, расспросы одногруппников о том, где его пара шляется. Кажется, никто и ничто не собирается облегчать ему жизнь. Снова нужно искать подработку, ведь тот магазинчик, где раньше работал Чанель, уже не подходит. Работали-то они вместе с Сехуном. А еще когда были часы затишья, тихо целовались за стойкой с книгами. Это было прекрасно. Кофе приятно обжигает горло. И в какой-то момент Чану даже не кажется этот мир таким дерьмовым, вот только в голове никак не наступит порядок. Поэтому парень допивает свой кофе, встает, пятерней зачесывая назад светлые пряди волос, что упали на лицо, и уходит в сторону ИХ съемной квартиры, где стены увешаны совместными фотографиями, где полно всяких воспоминаний по углам. Там они занимались сексом, в этом углу впервые поцеловались, а на столе Сэ вечно раскидывал свои конспекты, а потом ничего не мог найти. Чанель так любил их тихие выходные, когда они спокойно гуляли по городу, рассказывали друг другу истории из их детства, много смеялись и ели всякие гадости. А потом все резко оборвалось. Хун стал скрытным, почти ничего о себе не рассказывал, зато успешно флиртовал с Тао в чертовом интернете, обещал как можно скорее приехать в гости. И вот однажды Чанель входит в их квартирку, находит пустые ящики в шкафу, где лежала одежда Сэ. Находит глупую записку и разочарование во всем, что было вокруг. Теперь Пак обожает крепкий кофе с сахаром, смотрит фильмы в кинотеатрах, совершенно забывая, что в них есть еще и смысловая нагрузка. Чан просто не знает, куда деть себя в этом огромном солнечном городе. Все, что окружает его, так или иначе связано с Хуном. Так что же делать? Сентябрь наступает незаметно. Листья начинают летать в воздухе, кружиться в медленном вальсе, накрывая собой дорожки в парках и тротуары. Чанель все еще не решил проблему воспоминаний о том, как им было хорошо вдвоем, но зато ему нашли в том магазинчике напарника — высокого и молчаливого китайца Ву. Кажется, Ифань или что-то такое. Паку все равно, лишь бы вопросов не задавал и работал хорошо. Но Ву и не спешит заводить новые знакомства. Иногда к нему приходят друзья, какой-то Исин и Лу. Они долго разговаривают, хихикают. А Чанель понимает, что довольно одинок в своем мире, состоящем из самого себя и воспоминаний о любимом человеке. Но разве кого-то это волнует? Пак расставляет очередную партию книг западных писателей, когда Ву впервые подходит к нему и тихо спрашивает: — Сколько вы уже не вместе? Чанель поднимает немного уставший и испуганный взгляд на своего собеседника, а после качает недовольно головой. — Ты чего так пугаешь? С кем? — Пак откидывает челку со лба, продолжая работать и наблюдать за Ифанем боковым зрением, замечая, что тот не спешит отвечать, впрочем, как и уходить куда-то. — Не знаю, но наш начальник сказал, что раньше ты работал с каким-то Хуном и у тебя был счастливый вид, а потом Хун уволился, и ты стал грустным. Ифань не спешит никуда. Он давно закончил со своей партией книг, даже успел понаблюдать со стороны за Чанелем, который, по словам их директора, довольно веселый мальчишка. Был. После ухода О его словно подменили. Пак постоянно был в себе, пил много кофе и почти не шутил. Хотя… Он вообще перестал шутить. Да и взгляд стал потухшим. — Мы? Месяца три, примерно. Все началось еще в мае, а потом в августе он сбежал, а я остался тут. Хотел сменить работу и жилье, но сил так и не собрался. Вот и работаю с тобой по соседству. Ифань удивленно изогнул бровь, ожидая еще хоть каких-то слов, чтобы понять, что произошло, но Чанель отвернулся и снова ушел в свои мысли. Ву взъерошил свои темные волосы на затылке, а после похлопал коллегу по плечу. — Люди уходят и приходят. Не стоит портить себе жизнь из-за тех, что недостойны тебя. Пак поднял взгляд на китайца, провожая того до следующей стойки с книгами, и усмехнулся. Ну да, со стороны удобно рассуждать. Никто не спорит, что гробить жизнь не стоит, вот только и забыть не так просто, как казалось бы. До самого конца рабочего дня Ифань не сталкивался с Чаном, но наблюдал за ним. Пак словно отстранился от всего мира. Ходил по магазину, словно тень, продал парочку книг, видимо, своих любимых, потому что рассказывал покупателем о них с удовольствием. А после закрытия магазина блондин прошел тихо в подсобку. Следом за ним пошел и китаец. Он чуть улыбнулся и приблизился к Паку вплотную, замирая в паре сантиметров от него. Чанель словно остолбенел, ожидая подвоха. Может быть, Ву ударит его или свернет шею? Может быть, брюнет решил прекратить мучения коллеги? Но Ифань лишь прикрыл глаза на секунду, а после отошел, странный порыв, как возник, так и развеялся. Чанель тихо усмехнулся на действия парня за своей спиной и кивнул сам себе. Неужели он выглядит настолько жалко? — Что хоть сделать хотел? — Чанель уселся на стул в углу, начиная завязывать шнурки на своих ботинках. — Сам не знаю, поэтому и замер в ожидании хрен пойми чего. Пак кивнул понимающе, а после поднялся со стула, направляясь на выход. Наверное, все же стоит сменить работу, вдруг этот парень из Китая маньяк. Странный он. Дома Чанеля ждала пустая квартира. Холодные стены и темные комнаты. Чанель прошелся по своей территории, потом уселся на диване, смотря в стену напротив. Мир не казался таким уж и дружелюбным. Сейчас все выглядело каким-то пустым и серым. Словно смысл может быть только там, где нет Пака. Или, может быть, Пак сам запутался в том, что происходит вокруг? Уснуть ночью так и не удалось, поэтому в университет парень идет уставший уже с вечера. Одногруппники что-то громко обсуждают, пока сам Чан усаживается за последней партой и блаженно закрывает глаза. Может быть, в толпе людей сейчас ему будет легче уснуть. И все было бы отлично, если бы рядом не приземлилась чья-то тушка. Судя по тому, как скрипнула парта, далеко не самая легкая тушка в мире. — Доброе утро, Пак, — тихо произносит Ву, раскладывая тетради на столе, иногда поглядывая на своего соседа. Чанель приоткрывает глаза и кивает, мысленно желая китайцу провалиться в небытие и уж точно не садиться этим утром рядом с сонной мордой блондина. Но Ифань улыбается и протягивает свою ладонь к макушке Чана, мягко ероша его и без того непослушные волосы. Пак удивленно смотрит на парня рядом с собой и точно чего-то не понимает, потому что в его голове совершенно все мысли перемешиваются. — Ты в друзья набиваешься или пытаешься на что-то другое намекнуть? — Чанель садится ровно от удивления, смотрит пристально на соседа и пытается понять, что вообще тут происходит. Но Ву лишь пожимает плечами, и в этот момент приходит преподаватель. Начинается лекция. Только Пак совершенно не воспринимает материал, зато никак не может отвести взгляда от Ифаня, который сидит рядом с довольной улыбкой на лице. На перемене Чанель рвано выдыхает и качает головой, замечая, как к Ву спешат его друзья. Блондин Лу сразу улыбается, весело начиная что-то рассказывать, постоянно касаясь локтя Ифаня. Исин же с интересом наблюдает из-под косой каштановой челки за Паком, а после и вовсе усаживается рядом с ним, загадочно улыбаясь. — О чем думаешь, грустные глазки? Чанель недовольно смотрит на парня и даже задумывается о том, что неплохо было бы столкнуть его, чтобы не надоедал, но вместо этого лишь вздыхает, отвечая на вопрос: — Что мой мир перевернулся с ног на голову, а ваше появление все только усложняет. Исин бережно поглаживает Чана по плечу и пожимает плечами: — Ты нравишься Ифаню, он переживает за тебя больше, чем за нас. Пак тихо смеется и поднимается со своего места, проходя мимо Ифаня и его то ли друга, то ли любовника, хмыкая. Только этого ему еще не хватало. Но Ву тут же спешит за ним, перехватывая в коридоре, схватив за локоть. — Куда ты? — В столовую, хочу съесть что-нибудь и не видеть твоей рожи, парень. Брюнет усмехается, качая головой: — Ты так никогда друзей не заведешь. — То есть ты все это время мне в друзья набивался? — Чанель смотрит прямо в глаза китайцу, а тот рассеянно отводит взгляд и пожимает плечами. — Я не знаю, к чему ты готов, а к чему нет. Пак качает головой и вырывает руку, возмущаясь только сильнее. — Иди-ка к черту. Надеюсь, к этому ты готов? — Ожидал, но не пойду! Пак, ты слишком красивый, чтобы упустить тебя. Чанель на несколько секунд теряет дар речи, а после смотрит растерянно, словно его окатили ледяной водой. — Ифань… Я… Слова застревают в горле, Чанель едва сдерживается, чтобы не закричать, но просто отворачивается и уходит, выдавив из себя: — На работе, может быть, увидимся. — Пак! Но Пак уже ничего не слышит: он спешит куда-нибудь подальше ото всех, лишь бы спрятаться от людей, которые никак не поймут, что он не ищет никого и никого не хочет видеть. Особенно китайца по имени Ву Ифань. Вечером Чан отпрашивается с работы, покупает бутылку виски в магазине и садится в любимое кресло О, чтобы, наконец, наполнить стакан и закрыть глаза, наслаждаясь первым глотком напитка. Первые два часа тишины невероятно успокаивали, правда, каждая минута наполнялась болезненными воспоминаниями о человеке, который ушел навсегда. Но Паку было все равно, лишь бы никто не трогал его. Чанель откидывает голову назад и по вискам больно бьет их последний секс. Именно в этом кресле. Сехун был так отзывчив, так невероятно хорош и прекрасен. Его тело в руках Пака извивалось, наполняя комнату тихими стонами. Больше всего в этот момент Чану не хватало их секса. Такого горячего и необходимого. Особенно сейчас, когда мир только сильнее сжимал его между прошлым и настоящим, не позволяя сделать шаг ни в одну из сторон. Звонок в дверь был неожиданным и ожидаемым одновременно. Пак уже знал, что за дверью Ифань. Парень стоял в легкой куртке и спортивных штанах. Вряд ли он в таком виде ходил на работу. — И как? — Ву не дожидается ответа и сразу входит в квартиру, оглядываясь по сторонам. Первым делом его взгляд натыкается на многочисленные фотографии Чана с симпатичным корейцем. Темные волосы, беспристрастное лицо, но глаза счастливые. Им вместе точно было хорошо. Тогда почему сбежал? Неужели где-то еще может быть хорошо? Этот Пак хоть и упрямый, и бесячий до ужаса, но такой теплый и милый. Ву влюбился с первого взгляда, как только заметил взлохмаченного и уставшего блондина между книжными полками. Китайцу не нужна была работа, родители были в состоянии его обеспечить и к книгам парень был равнодушен, но все поменялось, как только он увидел Чана; захотелось узнать его, понять и помочь избавиться от печали. В конце концов, не каждый день видишь настолько потрясающего корейца в книжном магазине. Пак пожимает плечами и закрывает за гостем дверь, тихо усмехаясь. — Да как обычно, только сегодня я решил выпить, — парень шумно выдыхает и падает в кресло, перед этим успев достать второй стакан. — Присоединяйся, если хочешь. Ву кивает, наливает себе и делает первый глоток. В его голове все так странно. Он впервые в кого-то так сильно влюблен. Китаец богат, хорош собой. За ним всегда бегали и мальчики, и девочки. Он был нужен всем, но кто бы мог подумать, что ему однажды понадобится тот, кого от него, кажется, подташнивает. Хотя, может быть, это виски так действует на Чана? — И часто ты так решаешь? — Ифань слегка улыбается, прикрывая глаза, не желая складывать в своей голове все эти простые слагаемые и получать очевидный ответ. — Надо отметить, что впервые. Раньше даже не задумывался. Но твои друзья и ты — весь такой уверенный в себе — почему-то выбиваете меня из колеи окончательно. Я словно что-то забыл, не закончил или… Ву кивает, понимая это ощущение. Ему и самому сейчас довольно непросто. Чан перед глазами постоянно, китаец сам позаботился, чтобы как можно чаще бывать рядом, но он даже предположить не мог, что этот кореец так прочно засядет в его голове. Ифань все надеялся, что забудется, отпустит образ и поймет, что Пак просто еще одна цель. Но пока ничего не вышло именно так, как хотелось бы. Чанель вздыхает, глядя на спокойное лицо китайца, и понимает, что хотел бы нарушить такой необходимый им обоим покой. Сэ сломал своим уходом все, что мог, Пак теперь не знает, что делать. Может быть, если поступать неправильно, так, как не поступил бы раньше, что-то изменится? — Вряд ли, — Ифань словно читает чужие мысли и открывает глаза, разглядывая парня перед собой так, как будто увидел его впервые. — Но я хотел бы поцеловать тебя. Не против? Пак пожимает плечами, качая головой, а после поднимается и подходит к Ву, нависает над ним, долго всматриваясь в глаза своего коллеги, пытается что-то понять, но сегодня все против него, это уж точно. Поэтому Чан лишь ближе наклоняется и накрывает чужие губы поцелуем, сначала нерешительно, пробуя на вкус, но потом уже по-хозяйски сминает их, кусает и посасывает, чувствуя, как по телу бежит мгновенное, но такое сильное возбуждение, которое буквально разрывает на части. И сдерживаться становится нереально. Пол встречает их мягким ковром, пока двое абсолютно разных, но таких необходимых друг другу борются за то, кто из них будет сверху. Пак срывает с Ифаня сначала легкую куртку, а за ней и футболку, начиная покрывать поцелуями шею и плечи, чувствуя, как чужая кожа обжигает, заставляет все плавиться внутри. Мир еще сильнее распадается, как будто их необходимость друг в друге делает им обоим лишь хуже. Через несколько тягучих, горячих поцелуев в области живота Ифань оказывается сверху, отчего Пак приглушенно стонет и откидывает голову назад, закрывая плотно глаза. — Прости, — шепчет приглушенно Ву, совершенно переставая себя контролировать, срывая с парня под собой одежду, как голодное животное. Стоны сливаются в унисон, становятся все громче. Оба иногда рычат оттого, как сильно тянет внизу живота. Сдерживаться больше нет сил. Чанель в постели прекрасен. Хотя Ифань понимает, что до него Пак всегда был сверху. Но не сейчас, изгибаясь, громко постанывая, цепляясь длинными пальцами за плечи китайца. Каждый его шумный выдох и вдох, каждый взгляд из-под коротких ресниц — все это так сводит с ума, что Ифань не сразу понимает, что оргазм накрывает его с головой, отчего Пака только сильнее выгибает в спине, потому что горячая сперма внутри становится последней каплей. Чан кончает следом, громко простонав совершенно чужое для Ифаня имя, но Ву уверен в том, что на фото именно владелец этого имени. Китаец падает рядом с Паком на ковер и старается хоть немного прийти в себя. Внутри не отпускает странное чувство эйфории, которое переполняет с того момента, как Ву выпрашивает адрес блондина у начальства, а после спешит в гости. Без приглашения, но… Утро встречает яркими лучами солнца за окном. Чанель принимает душ, а Ифань никак не может открыть глаза, хотя совершенно точно слышит мелодию своего мобильника. Когда Чан выходит с полотенцем на бедрах, он хватает телефон своего ночного гостя и кидает на постель рядом с ним. — Судя по фото, звонил тот самый милый воркующий мальчик, — Пак падает рядом с Ву на кровать и блаженно закрывает глаза. Пары они проспали, задница болит, похмелья вроде нет. Все не так уж и плохо. Ифань удивленно смотрит на имя звонившего, а после тихо смеется: — Это Лухан, он очень хотел проверить, будешь ли ты ревновать. Чанель вскинул брови, а после все же уточнил: — Видимо, мой уход сказал ему, что да, я ревнив? Ву задумчиво покачал головой: — Исин ему сказал, что ты раздражителен. — Что есть, то есть. Пак устроился поудобнее, закидывая руки за голову, и прикрыл глаза. Внутри все еще царило приятное ночное спокойствие, поэтому парень не спешил бежать заниматься завтраком, кофе или хотя бы одеваться. — Я думал, меня отпустит, — задумчиво произнес Ифань и усмехнулся. — Я ошибался. — Что? — Чан не сразу понял, что китаец говорит именно с ним. — Я, как тебя увидел, помешался. Грустные глазки, ушки торчат. Весь такой офигенный и несчастный. Ни о чем больше думать не мог, вчера пришел к тебе, но знал, что в итоге завалю тебя. Думал, что после этого меня отпустит, как раньше. Я смогу идти и дальше трахать красивых мальчиков. Пак слегка улыбнулся: признаться, о таком положении дел он не думал. Влечение, что-то еще, но чтобы его добивались только ради того, чтобы занести в список побед… — Ну, есть один плюс: ты хотя бы честно мне признался. — Да, — кивнул Ифань и лег на бок, подпирая ладонью щеку. — Только что мне теперь делать? — У тебя много вариантов? — удивленно глянул на него блондин, поворачивая голову в сторону гостя. — В голове ни единого. — Тогда лучше всего собрать вещи и свалить в свой Китай, или хотя бы на другой конец города, чтобы меня больше не видеть. Отпустит. Помнишь, ты говорил мне, что всех отпускает? Ифань тихо усмехнулся, Пак лишь пожал плечами. — А если я предложу тебе переехать ко мне? — вдруг подал голос китаец, сам не ожидая от себя таких слов. — Ты же слышал, чье имя я произношу во время секса. — Это временно. Пак закатил глаза и кивнул. — Тогда, возможно, я соглашусь. — Собирай вещи, тощая задница. Чанель мягко улыбнулся и кивнул, поднимаясь с постели и отыскивая свои трусы в шкафу. Может быть, так будет лучше?..-2- Сумки у порогов. Порезы на ладонях
Чанель постепенно вошел в колею. Он снова начал улыбаться, проводил больше времени с Ифанем, иногда к ним заходили Лу и Син-Син. Чанель перекрасил волосы в темный цвет и теперь их две макушки в постели было не отличить. Ву всегда сопел на ухо ночью, утром будил минетом, часто начинал приставать еще в лифте, пока они возвращаются с работы. И все это входило в обычное русло. Чанель больше не чувствует внутри той огромной пустоты, что разъедала все вокруг, заполняя его целиком и полностью, одновременно оставляя пустым. Ифань даже покупает им парные черные кожаные браслеты, считая, что это очень даже неплохо смотрится на их худых запястьях. — Чанель, ты где? — Ву выходит из душа и понимает, что его парень исчез где-то в недрах уютной небольшой квартирки, которую они снимали теперь пополам. Пак все никак не откликается, пока китаец не находит его на кухне, где он сидит на подоконнике с чашкой кофе, рассматривая улицу. За окном медленно падает снег. Он кружится в воздухе, неприятно рябит в глазах. Чан иногда жмурится от этого и совершенно не чувствует себя больше счастливым. — Ель… — тихо и вкрадчиво зовет Ифань, стараясь не испугать парня. — М? — Пак поворачивается и закусывает от беспомощности нижнюю губу. — Что-то случилось? — Сехун возвращается из Китая. Завтра днем. Просит встретить. Внутри Ифаня все падает вниз, в горле неприятно саднит, перед глазами темнеет, а голова начинает кружиться. — И ты его примешь? — А у меня есть выбор? Ву даже делает шаг назад, пытаясь понять, что за бред сейчас происходит на их кухне. Но вместо этого подходит вплотную к Чану и поворачивает его лицо к себе, ухватившись пальцами за подбородок. — То есть? Чанель усмехается и опускает глаза: — Ты ведь знал, что я люблю его. Люблю больше жизни. Знал, что я кончаю с его именем на губах, но предложил попробовать. Мы попробовали. Возвращается человек, которого я не переставал любить все эти месяцы. Чего ты ждешь? Что я останусь и буду обнимать тебя, подставлять задницу, а сам в тайне дрочить в душе на воспоминания, зная, что он в городе? Ифань отступает от Чанеля, снимает с его руки браслет и кивает. — Да, точно. Наши пара месяцев и ваши два года. О чем это я… Чанель собирает вещи, долго стоит у совместной фотографии на стене в прихожей и шумно выдыхает. Правильно ли он поступает, просто покидая человека, который так пытался спасти его? Но Сехун ждет внизу в такси, поэтому Пак быстро закрывает за собой дверь, предварительно оставив свои ключи на тумбочке. Вечером Ву приходит позже с работы, пьяный, обнимая какого-то клубного мальчика, от которого несет, как от шлюхи. Дешевые духи, алкоголь, может быть, наркотики. Китаец срывает с него одежду, а после с криками выгоняет, словно мальчишка виноват в том, что Ифань выбрал самого разочаровательного человека во всей Корее. А может быть, и в мире. Поэтому Ву возвращается из их спальни в прихожую, хватает фото со стены и швыряет на пол, а потом громит большую часть квартиры, умудрившись порезать себе обе руки. Брюнет громко кричит, не желая оставаться тут один. Внутри все горит, и самое поганое, что легкое влечение и влюбленность в Пака переросли в любовь, которая теперь не оставит в покое. Ифань лег прямо на полу в гостиной, закрыл глаза и тихо выдохнул. Вот так вот — хотел помочь, а в итоге погубил самого себя. Пак просыпается от того, что кто-то уселся на него своей тощей задницей, явно стараясь поелозить именно в области паха. Парень недовольно открывает глаза и сообщает: — Ифань, отвали… И только после сказанных слов, полученной пощечины, он слышит тихую поступь Хуна в сторону кухни. — Черт… Чанель садится в постели, ощущая, как неприятно горит щека. Он тихо усмехается, поднимаясь на ноги и накидывая на себя футболку и домашние шорты. О сидит за столом, крепко сжимает пальцами чашку с горячим напитком. В его глазах очень хорошо читается злость. — Какого черта, Чан? Паку хотелось бы начать оправдываться, но он отвык. Ифань не просил никогда оправдываться, не просил лишних слов. Ифань принимал все так, как есть. И просил также принимать реальность и Чанеля. — А что ты хотел? — тихо усмехается Чан, потерев ладонями щеки. — Я жил без тебя полгода, пока ты трахался с кем-то еще. И последние три месяца мне показались успешными. Но ты решил иначе, просто взял и вернулся, потому что тебя там прогнали, а может быть, ты просто наигрался, я не знаю. Хун смотрит в глаза своего парня и неприятно вздрагивает. Перед ним больше нет мальчишки, который был влюблен по уши, и готов был на все, что угодно. — Тогда почему ты вернулся в нашу квартиру, а не остался там, где три месяца были успешными? Чанель пожал плечами и улыбнулся: — Потому что не забыл тебя, — он подходит к Сехуну и запускает волосы в его каштановые волосы, чувствуя, как по телу пробегаются мурашки, а внутри начинает приятно гореть. О кивает, поднимаясь и разворачиваясь к Паку. Между ними было несколько тысяч километров, полгода, а еще Тао и какой-то там Ифань. Но теперь они снова вместе и это главное. Стол жалобно скрипит оттого, как Чанель вбивается в худое и такое соблазнительное тело мальчишки под собой. Сехун хватается за столешницу, выгибается так сексуально и соблазнительно, что Чанель не сдерживает себя и сильно кусает бледное плечо, оставляя свою небольшую метку. Но вкус кожи совсем не такой, словно в нем чего-то не хватает. В легких неожиданно мало становится воздуха, а внизу живота тугой клубок взрывается на части, заполняя О спермой Пака. Кажется, в жизни Пака ничего особо не поменялось. Он ходит на учебу, иногда видит Ифаня, который выглядит отвратительно, но у Чана нет права лезть в чужую жизнь. По крайней мере, так ему кажется. Сехун на учебу не возвращается, но зато нанимается в книжный магазинчик, атмосфера в котором резко меняется. Ву бы с удовольствием уволился, но только так у него остается шанс хоть иногда видеться с Чанелем. Да и Пак вроде бы не против. Месяц пробегает слишком быстро. Хунни упорно крутит жопой рядом с Чанелем, Ифань старается изо всех сил не обращать на это внимания, пока он не сталкивается с Паком в подсобке один на один. Чан замирает в паре сантиметров, едва не упав сверху. Они смотрят друг другу в глаза, а сердце неожиданно быстро начинает стучать, словно пытается выпрыгнуть из груди. — Ель… — тихо произносит Ифань и касается своими пальцами ладони Пака. — Ифань… Чанель совершенно не понимает себя в этот момент, но он целует китайца, едва-едва касаясь его губ. А после отстраняется и выходит из подсобки. Хун ждет его у выхода, Чанель хватает парня за руку и тащит скорее домой, чувствуя, как внутри снова разливается эта пустота. Такая темная и непонятная. Еще месяц проходит в диком напряжении. Ифань все чаще оказывается слишком близко. Пак едва ли не в туалет с ним вместе ходит. Хун же словно отдаляется и это, кстати, совершенно не беспокоит. Без него как будто даже легче. Поэтому однажды Чанель не возвращается домой. Он бродит по городу, смотрит на звездное небо, дышит холодным зимним воздухом и почему-то думает только об Ифане. Мир словно зациклился на нем в последние несколько недель. Кажется, что ничего и никого больше и не существует. Поэтому, когда приходит сообщение от Ву, Чан даже выдыхает облегченно. «Я скучаю, можешь не отвечать». Пак кивает на сообщение, но пальцы замирают в нескольких миллиметрах от кнопки «отправить». Решительность куда-то девается, сил совершенно ни на что не остается. И Чанель окончательно теряется в своих мыслях. Где же он хочет быть? Ответ находится самостоятельно, когда Сехун задерживается после встречи с друзьями, а Чанель замечает в окне, что его провожает симпатичный парень немного старше. Пак закусывает свою нижнюю губу, как тогда, во время последнего дня в их с Ифанем квартире. Когда О открывает дверь, Чанель уже собрал все свои вещи и в последний раз смотрел на их совместное фото в коридоре на тумбочке. — Чанель? — удивленно смотрит Сэ на своего парня, не понимая, что происходит. — Я тебя не люблю больше. Перестал в тот момент, когда увидел Ифаня. Когда впустил его в нашу квартиру, переспал с ним на нашем ковре и не пожалел на утро. Тогда и разлюбил. Сехун тихо усмехается: — Зачем же ты вернулся, глупый? — Привычка. Даже не подумал бы, что ты в итоге окажешься разочарованием. Ты, а не я. Чанель надевает шапку и куртку и закрывает в последний раз за собой дверь уютной, но такой чужой квартиры. Уже в метро Чанель достал телефон и набрал сообщение Ву: «Прости, я не могу без тебя». Утро Чанель встретил в тихом кафе с сумкой вещей под столом. Он так и не спал этой ночью. Доехал до нужной станции, получил ответ от Ифаня и не смог ничего сделать, кроме как зайти в круглосуточное кафе, заказать себе пару чашек кофе и сидеть в ночной тишине в одиночестве, чувствуя, что за его спиной так много всего осталось. Но теперь реальность не зажимает его между прошлым и настоящим. Теперь Пак не просто существует, он дышит полной грудью. Он любит, любит всем сердцем и эта любовь его согревает даже больше, чем летнее солнце. Ифань подошел к кафе через час после сообщения Пака. Он ехал от Исина, с которым собирался строить планы по возвращению корейца в китайскую семью. Но стоило им только начать, как Пак сам объявился. Они долго сидели молча, смотрели друг на друга, улыбались и просто держались за руки. Ву ответил почти сразу: «Куда?» Всего одно слово, но это слово оказалось самым важным в жизни Пака. Оказалось тем словом, что действительно заставило задуматься над тем, а чего стоит любовь, если человек не готов идти за тобой сквозь все препятствия и невзгоды? — Ель… — Ифань? — Я тебя люблю. Не успел тогда сказать, ты ушел. — А я люблю тебя. Нужно было уйти, чтобы понять, что без тебя не стоит продолжать. Через неделю Сехун уволился, Ифань снова нагло зажимал Пака в каждом углу. Но Чанель даже во сне больше не видел смущенного лица О. В мире, где так много людей, оказалось не так уж и сложно найти того, кто будет с тобой, даже если ты идиот с грустными глазами.