Моя балерина

Угрозы мадам Бюстье не прошли даром, Маринетт ни разу не опоздала на репетицию. И в день премьеры она была полностью готова и стояла возле кулис в ожидании своего выхода. Девушка никогда не учила так много партий за такой короткий срок. И вот кулисы открываются, и она выбегает, сразу же вставая в позу аттитюд. И сейчас он смотрел на нее. Смотрел вместе со своей невестой. Но он это делал по-другому, по-особенному. Они больше ни разу не виделись, точнее, она избегала встреч, хотя они не раз пересекались. Девушка станцевала несколько связок, и после гранд-па-де-ша начала крутить фуэте. Один, два, три, четыре, пять, шесть, первые несколько оборотов она выбрала точку в конце зала. Десять, одиннадцать, двенадцать, после тринадцатого оборота она начала понимать, что теряет равновесие. Девятнадцать, двадцать, двадцать один, двадцать два, она сменила точку, этой точкой стал молодой аристократ. Двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь, она смотрит в его глаза, не отрываясь, он хочет подскочить к девушке, ему кажется, что она вот-вот упадет. Двадцать девять, тридцать, тридцать один, тридцать два, Маринетт подняла голову и теперь смотрит на зал, широко улыбаясь, встав на пальцы. После потока аплодисментов, сзади подбежал Натаниэль для начала адажио. Пятиминутное па-де-де вызвало море оваций у зрителей. Пара поклонилась зрителям и разбежалась в разные кулисы. Оставшиеся акты Маринетт танцевала без каких-либо мыслей, всю себя отдавая танцу. Как только все закончилось, она вышла на поклон, вместе со всеми. И, разумеется, чувствовала на себе взгляд Адриана. Не поднимая глаз, она так же спокойно ушла со сцены, как и вышла на нее. Молодой человек чуть ли не самым первым вышел из зала, за ним увязалась и его невеста. Пара обошла несколько групп людей, которые что-то оживленно обсуждали. Что он сейчас чувствовал? Какие эмоции испытывал? Он не знал, хотя, вернее, догадывался, но боялся признать сам себе. Те короткие встречи, мимолетные взгляды друг на друга. Он не раз ей писал, но она ни разу не обрадовала его ответом. Знал бы он, что все письма она хранила в шкатулке с семейными украшениями, но если бы знал — что сказал? Чтобы он сделал? Без приглашения ворвался бы в ее дом и увез с собой? В другую страну? Увы, в мире, где правит социальный статус и корысть, это никогда не случилось бы, даже в семье Агрестов. Адриан вошел в зал просторного фойе, где всюду балерины общались с молодыми людьми, и его сердце радостно забилось, когда он заметил знакомые темные волосы. Уверенным шагом он направился к девушке, которая уже находилась в компании своей подруги и незнакомого темноволосого парня. Когда он подошел ближе, его, наконец, заметили, и он поцеловал руку сначала Альи, а потом и Маринетт, задержав при этом ее руку в своей, слегка сжав. От этого земля из-под ног девушки начала уходить, и, чтобы удержаться, она в ответ сжала его руку. Щеки Маринетт слегка покраснели, что не укрылось от Альи и Луки. — Кажется, мы с вами не знакомы. Я Лукас Куффен, друг детства Маринетт, — он протянул руку для рукопожатия, которое не заставило себя долго ждать. — Я Адриан Агрест, просто знакомый Маринетт, но смею надеяться на большее. — они улыбнулись друг другу. Во время их непринужденной беседы, блондин практически не сводил взгляда с голубых глаз девушки, от чего она смущалась, но продолжала делать вид, будто не замечает. — Что ж, уже поздно, — начал Лука. — Думаю, нам стоит отпустить наших прекрасных балерин отдыхать, а то их прекрасные ножки больше не выдержать и не смогут очаровать нас новыми танцами. — Говоришь так, будто видел всю постановку от начала и до конца. — усмехнулась Маринетт. — Не отрицаю, немного прикрыл глаза в начале, но в конце ни разу не оторвал от тебя взгляд, Маринетт. — спокойно ответил тот. Они попрощались, и молодые люди вместе вышли из фойе, где Адриан мгновенно отыскал свою невесту. — Хлоя, дорогая, позволь представить, это месье Куффен, нас представил общий знакомый. — Можно просто Лука, — парень улыбнулся и поцеловал руку девушки. — Рада с вами познакомиться. Хоть это наша первая встреча, надеюсь увидеть вас на балу, который организует наша семья, в качестве гостя. Буду рада, если мы подружимся, — девушка непринужденно улыбнулась. Адриан с невестой и Лукой направились в сторону экипажей, молодые люди помогли Хлое забраться в карету, за ней последовал блондин. Пара предложила подвести Луку, но тот отказался, сославшись на встречу с другом у театра. Послышалось глухое «трогай», и экипаж поехал в сторону поместья Буржуа. Некоторое время они ехали молча, непонятная мутная тишина заполняла всю карету, в ней слышался только стук колес и пение птиц. — Неплохой парень этот Лукас, не правда ли? — первый нарушил тишину зеленоглазый. — Соглашусь с тобой, приятный молодой человек. А что насчет Маринетт? Ты виделся с ней? Она придет на праздник? — Что-то я упустил этот момент, мы разговорились с Лукой, — он отвел взгляд и немного прикрыл глаза, пытаясь показать, что на этом разговор окончен. Именно так его отец завершал, даже не начавшийся разговор с сыном по поводу матери или женитьбы. Эмили Агрест погибла во время кораблекрушения, когда Адриану не было и десяти лет. Газеты писали разное: то это было нападение пиратов, то огромная волна накрыла корабль от самой мачты, то нападение акул. В любом случае, больше тело Эмили никто не видел. Прервал его размышления уже знакомый пейзаж с большим домом-поместьем, возле которого их уже встречал дворецкий.

***

Снег в этом году выпал раньше обычного и падал огромными хлопьями. Маринетт с самого утра собиралась на бал, на который ее пригласила сама Хлоя Буржуа. После удачной постановки «Принца и Ворона», она была востребована как балерина и присутствовала в последнее время на очень многих званых обедах и ужинах, где не раз пересекалась с месье Агрестом. Они разговаривали украдкой на балконах, пытались успокоить свои сердца и души в коротких встречах. Девушка вышла на балкон, спасаясь от шумной толпы и накрахмаленных юбок, которые теснили ее все время. Свежий и влажный ноябрьский воздух ударил в лицо, и стало сразу легче дышать. Она отпила немного шампанского из бокала, который держала в руках и поставила его на перила. Пить совсем не хотелось. Подул легкий ветерок, но даже он смог девушки позябнуть, от чего она начала потирать свои плечи, чтобы согреться. Мгновенно на них опустился мягкий темный сюртук. Невольно Маринетт сжала его, и укуталась сильнее. — Почему столь прекрасная дама проводит этот столь прекрасный вечер в одиночестве? — спросил Адриан, оставшись в широкой светлой рубашкой, подвязанной бардовым поясом, а воротник подвязывал шелковый шейный платок. Он облокотился на перила и стоял спиной к девушке. — Вам не холодно? Парень на это лишь усмехнулся, нет, ему не было холодно, наоборот, он весь горел, и ему нужно было остудиться. Легкий ветерок играл в его светлых волосах, а закатное солнце отражалось в изумрудных глазах. Он повернулся к Маринетт и просто наблюдал за ней, наблюдал, как блики играючи бегают по глазам, наблюдал, как маленькие пряди волос колыхались на ветру, наблюдал, как поднимаются плечи от глубоких вдохов. — Нет, не холодно. Я горю при виде вас. Девушка подошла поближе и коснулась ладонью его лба, а потом взяла его лицо в свои руки и, наклонив, прислонилась губами к его лбу. Несколько долгих секунд они стояли так, но все же девушка отстранилась и подняла его лицо так, чтобы они смотрели друг другу в глаза. Он взял ее руки в свои, слегка поглаживая, приложил к своим губам, и долго вдыхал аромат ее перчаток. — Нам пора, — с трудом она медленно вырвала свои ладони из его объятий и сняла сюртук, вернула его хозяину. Она уже собиралась обратно зайти в бальную залу, но вдруг остановилась, медленно и аккуратно она сняла свою легкую перчатку, и украдкой вложила в ладонь парня. Ответа от него долго ждать не пришлось, он отстегнул брошь от шейного платка, развязал его, и также украдкой отдал девушке. Не медлив ни секунды, Маринетт развернулась, и на ходу сняла вторую перчатку, которую спрятала в маленькую сумочку вместе с платком. Девушка была практически готова, осталось только взять теплые вещи. Но надевать пальто или шинель совсем не хотелось. Она вспомнила про малиновый плащ-накидку из теплой ткани, по краям которого был пришит мех, он отлично подходил к ее темному платью. Захватив муфту и маленькую сумочку, в которой лежал платок Адриана, девушка вышла из дома. На улице ее уже поджидал Лука, с непривычно спокойным лицом. Он подал ей руку, Маринетт приняла ее, поспешно накинув капюшон на голову. Парень проводил девушку до кареты, помог забраться в нее, и сам сел напротив подруги. Два раза стукнув по потолку кареты, она двинулась с места и направилась в сторону поместья Агрестов. Дорога была длинной, за окном, лентой пробегали деревья, покрытые тонким слоем снега, да и сам снег продолжал падать, не переставая. Тишину нарушила Маринетт. — Что-то случилось? Ты... сегодня странный. Парень в ответ лишь неопределенно покачал головой и вытащил конверт из внутренней стороны шинели. Она осторожно приняла его, и сразу же почувствовала запах корицы и гвоздики, ее мама всегда использует душистые конверты, которые делает сама, значит это письмо от родителей. Как только она начала его читать, эмоции на лице девушки стремительно менялись, от спокойного до хмурого или удивленного. Как только она закончила читать, девушка вернула письмо в конверт и положила к себе в сумочку. Некоторое время они молча ехали, думая о содержании послания. — Что ты об этом думаешь, Маринетт? — Я ничего не думаю, — немного подумав, она добавила, — Если отец говорит, значит так и будет. Или у тебя были другие планы? — слегка улыбнувшись, произнесла она. Он тоже улыбнулся, но ничего не ответил, лишь взял руку девушки, и слегка сжал.

***

В бальной зале уже было довольно много людей, и это при том, что Маринетт и Лукас прибыли на полчаса раньше. Многие уже нашли старых и новых знакомых, и оживленно о чем-то разговаривают. Сама зала была очень просторной комнатой с высокими окнами, которые занавесили огромными плотными шторами, не пропускающие лунный свет. Некоторых девушка знала еще с прошлых банкетов, но не со всеми из них она была готова снова поздороваться. К примеру, некий маркиз, представившийся как «просто Ким» высказывал грубые и пошлые шутки в сторону некоторых гостей с прошлого ужина, и в сторону самой Маринетт. Сам он был высоким и с очень широкими плечами, не одна бы девушка смогла бы за ним спрятаться. Взглядом девушка нашла знакомые светловолосые головы, туда и повел ее Лука. Как только они подошли, Маринетт сделала глубокий реверанс, а Лука поклонился. Хлоя тут же подошла ближе к девушке и взяла ее руки в свои. — Маринетт, вы сегодня как всегда неотразимы, я очень рада, что вы приняли мое приглашение, -воодушевленно произнесла она. — Мадмуазель, я тоже очень рада присутствовать на данном мероприятии. — девушка слегка улыбнулась, показывая свое расположение к этой солнечной особе. Хлоя Буржуа всегда считалась первой красавицей, но на сегодняшнем балу она действительно сияла ярче солнца, а пышное желтое платье только подчеркивало ее красоту. В волосах девушки Маринетт заметила небольшую заколку в форме пчелки, которая, безусловно, подходила всему образу девушки. Послышались первые звуки вальса, и приглашение не заставило долго себя ждать. Лука пригласил Хлою, и украдкой подмигнул подруге. Как только двое удалились, перед Маринетт тут же появилась протянутая рука. Девушка возможно бы отказала, но сейчас ее не смог остановить ни один из тех сотен тихих голосков разума. Она приняла руку, и пара моментально оказалась в круговороте танца. Сначала она отводила взгляд, но вскоре поняла, что так у нее быстро закружится голова, тогда она снова выбрала точку — изумрудные глаза молодого герцога. В них искрилась радость вперемешку с большим чувством любви. Он нежно придерживал ее за талию, от чего девушка чувствовала полное умиротворение и легкость под своими ногами. Казалось, они парят над этим залом. Адриан приблизился к ней и тихонько шепнул на ушко: «Бабочка… нет, моя балерина». Маринетт прониклась всей этой безмятежностью, что царила в воздухе, ей так хотелось, чтобы этот танец длился вечно. Но всем известно, что когда-то начатое, рано или поздно закончится. Ей не хотелось, чтобы какая-то музыка остановила сей ценный момент. Еще секунда, и парень понял, что ее нет перед ним. Она только что выскользнула из его объятий, скрепя сердцем. Была бы ее воля, она не позволила бы этой музыке кончаться. Удивившись, он последовал за ней, в его сердце послышалась мелодия волнения, но Адриан не стал обращать на это внимания. Со всей тоской, она накинула плащ и выбежала на улицу, свежий морозный воздух ударил в голову, и девушка закружилась в пируэте, как бы сложно это ни было в этом платье. А он все наблюдал за ней, и готов делать это вечно. Вот у нее растрепались темные волосы и следуют везде за своей хозяйкой. А вот ее счастливая улыбка, и закрытые, но не менее прекрасные большие глаза, которые иногда приоткрываются, показывая всю их голубизну, а потом снова прячутся под пушистыми ресницами, на которые умудряется попасть снег. А ведь он тоже кружится вместе с нею, повторяя все движения, и шлейфом движется за ней. Наконец она остановилась, и с сожалением посмотрела на него. Адриан подошел ближе, в его сердце все отчаянней бьется волнение. Маринетт взяла его руки в свои, и, глядя в глаза произнесла те слова, которые оказались ударом для него. — Месье… нет, Адриан, мы… мы больше не можем встречаться. — ей очень тяжело дались эти слова, в каждом слоге слышалась боль и обида. — Что? О чем ты говоришь, Маринетт?! Он крепко сжал ее руки, от чего она отвела взгляд, не могла девушка смотреть в эти глаза, хотя очень этого хотела. Хотела каждый день видеть эти глаза, эти два изумруда, драгоценнее которых больше ничего не было на земле. Она лишь вытянула одну руку, и достала письмо из сумочки, вслед за которым выпал его шелковый платок, которое он поймал, и медленно протянул девушке. Он с опаской и настороженностью принял конверт и начал читать. Девушка лишь прижала кусочек ткани к щеке, пытаясь почувствовать его запах. Пока его глаза бегали по строчкам, в них изменялось настроение, но именно сейчас на его лице присутствовал шок. Он пытался отрицать, но это было бесполезно; письмо по прежнему было перед ним и слова все те же самые. — Свадьба? Но… как? Почему Лукас? — обида и досада проскользнули в его голосе, сменяясь ревностью. Девушка лишь неопределенно покачала головой. — Мы больше не можем видеться. Он кивнул. Да, это все, что он сделал на эти слова. Но что он мог еще? Если он начнет кричать и ненавидеть, будет и дальше искать с ней встреч, проявит неуважение, и покажет, что это вовсе не любовь, а собственичество, где нет более глубоких чувств, кроме привязанности и собственности. Он снял со своей руки небольшое, но красивое серебряное кольцо, и вложил ей в руку. Она сняла одну свою алую, с мелкими темными вкраплениями, сережку, и вложила ему в руку. Он взял ее лицо в свои руки и долго смотрел в ее голубые глаза, начал медленно приближаться, и осторожно, почти невесомо прикоснулся своими губами к ее. Как они ждали этого момента! Она поддалась вперед, отвечая на мимолетный поцелуй, и их губы слились. Каждый из них вложил все свои чувства в этот первый и единственный прощальный поцелуй под снегопадом. «Ты все равно останешься только моей балериной».