Случилось однажды...

      «Сосуд всегда наполовину полон или пуст? Ничто из этого – разбит этот сосуд».       - Останься со мной, - голос срывается.       Магнус держит Алека за руку, сжимает крепко-крепко, аккуратно придерживает его за голову другой рукой, чтобы нефилим не захлебнулся собственной кровью. В голове невольно всплывает давнее воспоминание, так похожее на это мгновение. Магнус стоит над Люком Герроувеем, отдает все свои силы на рану оборотня, а Алек рядом, сжимает его руку.       «Мне нужны твои силы».       «Бери сколько нужно».       Но сейчас их нет. Нет ни единой капли, чтобы помочь хоть чем-то, чтобы облегчить боль. Пустота звенит внутри, а в грудной клетке ворочается черный торнадо, бьется об ребра, режет сердце, по кусочкам, медленно и ярко. Магии нет.       Алек смотрит на Магнуса мутным взглядом. Сжимает руку в ответ, слабо, Магнус и не почувствовал бы этого жеста, если на месте Алека был кто-то другой.       Господи, пожалуйста, пусть на его месте будет кто-то другой.       Тихий стон-хрип нефилима заставляет вернуться в реальность. Реальность, в которой Алек лежит на асфальте со стрелой в груди, истекает кровью, а единственное, что может делать Магнус, великий пятисот летний маг, лишь наблюдать за агонией, что выжигает парня изнутри, и молиться всем известным Ангелам и Демонам.       Даже Демонам.       Алек поворачивает голову к Джейсу, который склонился над ним с другой стороны, морщится и делает глубокий вдох, говорит на выдохе:       - Джейс, ты не виноват.       Магнусу хочется закричать на него, сказать, чтобы тот не тратил силы на пустые разговоры со своим парабатаем. Он сейчас умирает, не Джейс. Блондин стоит живехонький, в его глазах слезы, как и у Магнуса, но, черт возьми, он не тот, кто нуждается в помощи. Это не Джейс сейчас не может вдохнуть, это не его грудь разрывается от боли, это не в его легких заканчивается кислород, не его лицо бледнее бумаги.       Не Джейс является приоритетом, он уже давным-давно перестал быть главной фигурой в этом действии. Но Магнус молчит. Все, что они сделали, через что прошли, было ради него, ради Джейса. Алек отдавал все, что мог, чтобы спасти его, и отдает сейчас.       Отдает последний вдох.       - Ты можешь спасти его? – беспокойный голос Джейса раздается над ухом.       Магнус поворачивается к нему, не стыдясь слез, что вот-вот скатятся по щекам. Он многовековой маг, он повидал так много, что копилка жизни уже трещит по швам, и ему все равно на то, что кто-то может увидеть его сейчас. Шкала боли ползет вверх, добираясь до высшей отметки. Все, что чувствовал Магнус до этого – ничего не значит. Это было лишь маленькими порезами от ножа, когда тот случайно выскакивает из руки и проходится по пальцу, срезая кусочек верхнего слоя. Как глупо было считать великой болью то, что он смог вынести. Как глупо надеяться на то, что он может вынести и это.       - Нет, я отдал свою магию взамен на то, чтобы спасти тебя от Лилит, - отвечает он.       Вот так, все отдано. Он сыграл в русскую рулетку, поставил на то, что сможет спасти Джейса, и его помощь не понадобиться более. Думал, успеет раньше, чем что-либо сможет случиться. Отдал все, что имел.       Как непредусмотрительно.       В нем нет и клочка магического вещества. Пустота в венах, вместо пряной магии, вместо силы. П у с т о т а. И бесполезность.       - Убей Лилит, спаси Клери, - говорит он, повернувшись к парабатаю Алека. – Давай.       Джейс смотрит на него, затем на Алека, и этот взгляд являет намного больше, чем обычную обеспокоенность. Это страх, ужас, паника, что пронизывают и самого Магнуса, замораживая на месте в мгновении, тянущемся слишком долго.       Джейс ничего не говорит, лишь сует ему в руку какой-то предмет, стремительно поднимается с земли и убегает, будто боясь передумать. Долг нефилима зовет. Магнус опускает взгляд и видит в своей ладони стило Джейса. Может ли оно помочь им? Разве простая руна может залечить смертельную рану?       Магнус сжимает стило крепче, словно оно действительно может спасти их от всех бед мира, и медленно ведет взглядом, начиная от длинного серебристого стержня, по черной куртки, добираясь до ворота, и, наконец, доходит до лица. Алек смотри прямо на него. Помутневший зелено-карий взгляд отпечатывается на мозговой корке, выжигается с режущей болью. Магнус смотрит в ответ. Так же, глаза в глаза. Умирая, Алек выбирает его тем, что собирается увидеть последним, прежде чем покинуть мир. Алек выбирает его, в который раз.       Магнус садиться на асфальт, бережно кладет голову Алека себе на колени, смахивая у того со лба налипшие темные пряди.       Столько раз Магнус думал над тем, что, в конце концов, как бы ни повезло им, сколько бы не было дано им лет, Алек все рано ушел бы первым, а сам Магнус – никогда. Больна тема, погибель безмятежности. Бессмертие – горе и проклятье. Горе, от которого Магнус смог освободиться.       Он не верит в бесплатные вторые шансы. Он вообще не верит во вторые шансы, но когда Асмодеус заключает с ним сделку, боги, он так хочет верить, что ему с Алеком, наконец-то, повезло.       А сейчас Алек жмурится и стискивает челюсти, чтобы не застонать от боли.       - Алек, мой Алек, прости меня, - наклоняется к нему и целует в лоб, смаргивая слезы, что он просто не может контролировать. – Прости, если сможешь, я так хотел помочь.       Алек дышит все тяжелее, хрипы, вырывающиеся из его груди, смешиваются с кровью.       - Ты помог нам, - вдыхает. – Ты спас Джейса. Спасибо. За все.       - Я бы так хотел что-то изменить, я мог бы предвидеть, что моя сила еще понадобится. Как я мог так поступить?       Алек тянет к нему здоровую руку, и он хватается за нее, как утопающий за соломинку, будто это он сейчас истекает кровью.       - Магнус, - начинает Алек и тут же заходится в приступе кашля.       Все внутри содрогается от его хрипов, кости гудят, покрываясь ледяной коркой. Это ощущение совсем не похоже на то чувство наполненности, когда просыпается магия. Это не то, что Магнус привык ощущать.       - Ничто из того, что я сделал, не важно, если я не смогу быть с тобой. Я обменял мою магию на спасение Джейса, я не бессмертный, Александр. У нас есть шанс на другую жизнь, не оставляй меня, пожалуйста, - шепчет он, отгибая край куртки, и, сжав стило крепче, несмело чертит Иратце.       Руна ложится кривыми полосами, и на мгновение Магнус не уверен, сработает ли она, но затем рисунок вспыхивает золотом и тут же бледнеет. Алек вдыхает немного легче, свободнее, глубже, а Магнус делает то же самое, кажется, в первый раз за все это время.       - Держись, хорошо? Просто держись, Александр, - твердит он.       Прохладная слеза скатывается по носу и падает Алеку на лоб, Магнус вытирает ее.       - Это плохо, - хрипит Алек, - то, что сейчас происходит. Я умираю, да?       - Нет, нет, это не так, все будет хорошо, Александр, только потерпи, - и не понятно, кого он утешает – себя или Алека.       - Да, ты знаешь, - поднимает взгляд и смотрит на Магнуса, крепясь изо всех сил. – Прости меня. Что бы я ни сделал, прости.       Магнус хочет ответить ему, что Алек ни в чем не виноват, что он тот, кто должен самым последним просить прощения. То, что происходит сейчас – неправильно. Магнус уже все распланировал: когда-нибудь, когда все утихнет, они останутся дома, вечером, и попросят друг у друга прощения за все, что успели сказать, не подумав; первым начнет Магнус, извинится за то, что принял решение без него, сам решил отдать магию и бессмертие, а потом, неизменно, Алек что-то ему возразит и найдет кучу мелких поводов, чтобы показать – Магнус не тот, кто долен себя винить. Так всегда происходит. Алек всегда старается ему помочь.       Магнус хочет сказать ему об этом, рассказать о тех грандиозных планах на будущее, что успел придумать, но тут на крыше небоскреба, совсем рядом, раздается взрыв. Что-то грохочет, ревет, звенит, Магнус поднимает голову и видит, как верхний этаж здания разносится в щепки, вспыхивая красным огнем. Он думает: «Там Джейс, и Клери – там все», и в следующее мгновение его опрокидывает на спину взрывная волна. Магнус падает на асфальт, по позвоночнику бегут электрические заряды, тело бьет током, а перед глазами расцветают искры. Он упрямо отлепляется от дороги и встает, хромая к Алеку, слыша протяжный стон. Алек лежит на асфальте в нескольких метрах от прежнего места и держится за стрелу, что все еще торчит из его груди. Магнус подлетает к нему, проигнорировав головокружение, и опускается рядом.       - Тихо, тихо, Александр, потерпи, - вновь заносит стило, что сжал в ладони так крепко, что даже не выронил при падении, и быстро чертит еще одну руну.       Алек что-то хрипит и начинает безудержно кашлять. Отстраняет руку от лица, и Магнус в тенях от здания различает бордовые капли его на ладони. Алек неприятно корчится и снова ложится.       - Магнус, я…       - Молчи! Не трать силы, слышишь?       Магнус берет его сломанную кисть, аккуратно придерживая. Алек не сдается:       - Я люблю тебя, - выдыхает он, почти не слышно.       Но Магнус слышит. Слышит все: хрипы, что вырываются у него из груди; тихое шипение, когда пытается вдохнуть чуть глубже; стоны, когда шевелит поврежденной рукой. Слышит – не может не слышать, и это делает все только хуже.       - Я тоже люблю тебя, - отвечает он, едва ли громче Алека.       Магнус не знает, откуда у него силы. Ощущение, будто стоит на потрескавшемся льду – одно движение, и конец. Хотя, здесь даже двигаться не надо – конец приближается с каждой минутой. Еще чуть-чуть, и лед проломится с треском, а Магнус уйдет под него в какое-то мгновение, быстро, и понять не успеет, лишь почувствовать, как холодные когти темноты вцепятся в сердце, пронзят тысячами ледяных осколков и вырвут, разломав ребра. Алек лежит под ним, дышит так тихо, поверхностно, незаметно, а Магнус не верит. Он наклоняется к нему, словно щит, укрывая от всего мира. Целует Алека в лоб, нос и губы, слезы сильнее катятся из глаз, капая нефилиму на лицо, но Алек не реагирует.       В какой-то момент Магнус начинает кричать. Он зовет Алека, просит открыть глаза, а когда это не помогает, зарывается рукой в его темные короткие волосы, прислоняется лбом ко лбу и кричит. Это даже не получается назвать криком – вой дикого зверя, громкий, отчаянный, похожим волки провожают своих ушедших членов стаи. Но Магнус не волк – он провожает свою любовь и, он уже давным-давно это признал, жизнь. Провожает в последний путь.       Он не слышит, как приходит Изабелль и Люциан, как потом подбегает Саймон и Джейс. Не понимает, о чем они говорят, и не задумывается над тем, почему среди них нет Клери. Он кричит, воет, пока не сдирает горло в кровь, а затем пока не теряет сознание.       Он многовековой маг, бывший Верховный Маг Бруклина, он должен быть сильным, собранным. Должен помочь остальным. Но он Магнус, а перед ним – Алек, и нужны ли другие объяснения? Стесняется ли человек плакать, когда теряет самое дорогое, что было в жизни?       Может ли он вообще держать себя в руках?       Магнус не может.       Потому что это он, а перед ним – тело Алека.

***

      Магнус сидит в темной комнате, что освещается только парой факелов на стенах, и вслушивается в шелест языков пламени. Обстановку помещения в царящем полумраке разобрать почти невозможно, но Магнус узнал бы это место даже с закрытыми глазами, поскольку вернулся оттуда всего несколько часов назад. Этого времени хватило на то, чтобы каждая деталь отпечаталась в его сознании на долгие столетия, которых, впрочем, он был теперь лишен. Пары часов было достаточно, чтобы запомнить проломленную крышу, груды книг, разбросанных по полу, и запах серы, пыли и крови, что будет преследовать Магнуса еще несколько десятков лет, отведенных ему. Так что хватило лишь пары мгновений, чтобы узнать в очертаниях зала дом самого принца ада – Асмодеуса. Его отца. Но Магнус никогда не позволял себе называть этого демона отцом. Он сомневался, что даже на смертном одре не мог бы изменить свое решение. Тут дело стоит немного за большим, нежели простой гордостью. Более ярким, нежели ненавистью. И определенно более болезненным, нежели предательством.       Магнус сидит в темной комнате, на стуле, не в силах пошевелиться, а рядом с ним стоит стол. Совершенно обычный стол, если, конечно, в Эдеме может существовать что-либо обычное. Треск пламени доносится откуда-то сзади, намного ближе, чем стоят факелы, но, когда Магнус поворачивает голову – это единственное, что он может делать – не видит абсолютно никого. Темнота простирается за линией факелов, сливаясь с таким же черным небом. И если сейчас Магнусу кажется, что он находится на бескрайней равнине теней, то в следующее мгновение он уже сидит в большом зале, чьи стены растворяются в черном тумане.       Неприятное ощущение проскальзывает в позвоночнике, будто кто-то царапает его спинной мозг расческой, кожа покрывается мурашками. Шелест огня в факелах нарастает, превращаясь в гул, отдающийся в костях. Порыв ветра перелистывает страницы книги, лежащей на полу.       - Думаешь, демоны не умеют любить?       Магнус бы подскочил на месте, не будь он обездвижен. Поворачивает голову и видит, как рядом за столом сидит Асмодеус. Он хочет спросить: «Какого черта?» и «Что ты еще хочешь от меня?», но голос не слушается. Все, что может делать Магнус – сверлить взглядом демона и мысленно кричать на него.       «Я отдал тебе мою магию, мое бессмертие, тебе этого мало? Неужели ты думаешь, что отобрав от меня последнее, ты сможешь успокоиться? Что тебе надо от меня?! Я, итак, уже пуст, во мне нет ничего, что может тебя заинтересовать, так, зачем ты снова забрал меня?!»       Он уверен, что Асмодеус может прочитать его мысли. Он даже уверено в том, что тот так и поступает, но, даже если это правда, ничего не отвечает. Демон смотрит на него темными глазами, человеческими, что вспыхивают золотыми звездами, превращаясь в кошачьи. Точно такие же, какие были у самого Магнуса. Вероятно, он должен почувствовать прилив родственной симпатии, но он лишь вспоминает, как сотни лет назад эти глаза стали причиной, по которой он доверился Асмодеусу. С тех пор, как он осознал свою ошибку, он чувствует себя проклятым.       Демон все еще молчит, смотря на Магнуса взглядом, от которого по спине пробегают мурашки, и появляется ощущение, будто его сканируют. А сам Магнус молчит, потому что у него больше нет сил, чтобы снять заклинание.       Асмодеус медленно поднимает руку, от чего Магнус весь напрягается, а затем щелкает пальцами. Магнус инстинктивно зажмуривает глаза, ожидая почувствовать в прямом смысле адскую боль, но ничего не происходит. Он непонимающе открывает глаза. Асмодеус исчез, и теперь перед Магнусом на краю стола стоит стеклянной стакан с цветком Фуксии и Амариллиса. Красные лепестки растений переливаются алыми искрами в свете факелов. Магнус смотрит на них, совершенно не понимая смысл послания.       Фуксия и Амариллис.       Мозг оказывается работать, уходит, громко хлопнув дверью, и запирается в темной и глухой комнате, от куда не выйдет ближайшие сто лет. Магнус упрямо таращится на цветы, и тут тьма, что держалась до этого плотной стеной, обрушивается на него, топя в черном дыме. Магнус резко садится на кровати, беззвучно хватая ртом воздух. Сердце рвано отстукивает ритм.       Тук-тук-тук-тук-тук.       Тук.       И снова.       Бам-бам-бам-бам.       Бам.       По новой.       Магнус крутит головой, оглядывая высокие темные стены и цветной витраж в противоположной стене. Он лежит на кровати, точнее, больничной койке - определяет, осмотрев свое ложе. Проходит еще несколько мгновений, прежде чем он понимает, что находится в лазарете Нью-Йоркского Института. В голове всплывает банальный вопрос: «Что он здесь делает?», но его тут же заглушают нахлынувшие воспоминания. Он влетают в него, словно бешеный рой пчел, словно огромная волна, что вот-вот разрушит город. А Магнус лишь стоит на берегу и смотрит на нее, потому что бежать уже бесполезно.       Алек. Александр. Алек.       Сердце разбивается с похожим звуком:       Тук. Тук-тук-тук-тук. Тук.       Руки невольно тянутся к груди, к тому месту, где больно. Где отчаяние принимает физическую оболочку и начинает проламывать ребра. Где расползается чернота. По привычке хочет наложить заклинание, но пустота в венах не заполняется потоками силы, и Магнус вспоминает. Магии теперь тоже нет. Он словно игрушка, безвольная, слабая, бесполезная. Все величие, что было у него раньше, рушится легким дуновением ветра. Больше не будет порталов и летающих чашек. Больше он не сможет закрывать двери одним щелчком пальцев и телепортировать предметы. И больше нет Алека, который мог помочь ему справиться с этим.       Дверь открывается и в комнату входит Изабелль. Младшая Лайтвуд как всегда прекрасна. Темные, как вороново крыло, волосы стянуты в тугую косу, а платье повторяет каждый изгиб тела. Белое платье. Магнус следит за ней, замерев на кровати, словно маленький ребенок, пойманный врасплох. Она так похожа на своего брата.       Изабелль замечает его и печально улыбается.       - Уже проснулся, это хорошо.       Подходит ближе, к самой койке и садится на стул, что стоит рядом. Магнус решает заговорить:       - Ходили на похороны? – голос хрипит, и горло тут же начинает болеть. Последствия крика, что Магнус не смог сдержать.       Изабелль еле заметно хмурит брови и жмурит глаза, прежде чем ответить.       - Провожали товарищей. Джейс еще там, не может отойти от Клери. Точнее, от ее плиты. Тело не нашли, взрыв был такой мощный, что просто, - вздыхает, - что просто расщепил ее.       К горлу, и без того болящему, подкатывает тошнота. Теперь Магнус вспоминает, что так и не увидел яркой огненной головы, когда все собрались. Он находит в себе силы сказать:       - Мне так жаль, - но не может удержаться, поскольку этот вопрос – единственное, что его сейчас мучает: - Что насчет Алек?        - Он в соседней палате. Мама не может его оставить.       Что ж, он понимает Мариз. Эта женщина пусть и была порой холодной и слишком строгой, но ее любовь к своим детям была сильнее обоих этих качеств, любовь всегда была сильнее. За это он уважал Маризу.       Прокашливается и говорит то, что с огромным трудом облачается в слова:       - Когда вы собираетесь его…проводить?       Глаза Изабелль, так эффектно подведенные карандашом, расширяются в мгновение ока. Девушка резко поднимается со стула и хватает Магнуса за руку.       - Ты чего, Магнус? Ты, - замолкает и прикрывает рот другой рукой. – Ты же не знаешь.       - Чего я не знаю?!       Изабелль сжимает его руку и отвечает тихо, но этого достаточно, чтобы огромная волна полностью обрушилась на Магнуса, унося с собой в пучину морей.       - Алек жив.