***
У Тобио сдают нервы при виде неё, девчонка не сломлена. Хината сияет только ярче. Кагеяма уходит в тень, слишком приторно и светло. У нее огромные карие глаза, у парня чешутся руки выколоть их. Глупая, доверчивая Шоё. Она смеется так звонко, что у Слизеринца сжимается сердце от иррациональной нежности. За стенами школы, где война — она обречена на смерть. У Хинаты патронус — ворона, у него — ворон, парные. Кагеяма взбешен, а девчонка смущенно отводит взгляд. — Я тебя ненавижу! — свистит в тишине класса, на секунду девчонка опешила, непонимающе захлопала глазами и осуждающе посмотрела на него. Кагеяма только презрительно фыркает и скалится. Гриффиндорка задирает повыше нос, взлохмачивает непослушные вихры и прожигает его взглядом, под стать ему. Упорная дрянь, как сорняк.***
Древко метлы привычно ложится в ладонь, как родное. Теплом отдает в пальцы, и нет ничего правильнее. Ветер бьет по лицу, адреналин в крови разливается, хлещет через край. Абсурдность и эйфория побеждают страх. Хината видит его синие глаза напротив. Игра на выбывание началась. — Слабачка, — шепот одними губами. Снитч проносится мимо. Хината слышит свои медные трубы. Где-то внутри колокольчиком бьется тугая струна, натянутая до предела, добела раскалённая. — Меня зовут Кагеяма Тобио, — Очень приятно, Хината Шоё. У него твердая, сухая ладонь. На удивление, тёплая и живая. Будем знакомы. Зал озаряется зеленым цветом. Пиршество змей.***
Знакомое купе. Всё, как шесть лет назад. Кроме невыносимо громкой тишины. Разрывает, размазывает осознанием по орбите. Никто не должен прийти, здесь больше никого нет, кроме нее. Её друзья мертвы. Она обещала себе — выживет, пройдет через все преграды и препоны. — Здравствуй, грязнокровка. — звучит тихо, устало. У Тобио непосильный камень на сердце; левую руку обжигает адский огонь чёрной метки. Вдох. Выдох. Хината жмется ближе, чувствует человеческое тепло. Дышится легче. Она сутулит плечи, подолгу молчит и внимательно смотрит. Парень морщится, от него несет огневиски и усталостью. — Я буду бороться. Обещаю! Кагеяма кивает; обнимает ее за плечи и дрожит рядом всем телом. Он ведь всего лишь испуганный мальчишка. Триумфу не бывать. Все испито до дна. Он закрывает глаза, от этого только хуже. Заранее видит её кровь на своих руках. — Все будет хорошо, — рассеянно гладит ее по пустой голове, во рту остается горечь и нелепость этой фразы. — Я верю.***
Мучительно жить со словами, застрявшими в горле, так и непроизнесенными. Хината пишет очередное письмо без адресата, а после сжигает в камине. До скрипа зубов глупая затея. — Кагеяма-кун, ты пойдёшь со мной на бал? Она выжидающе смотрит. Кагеяма чуть не спотыкается на ходу, не верит, думает, что эта дуреха шутит. Но девчонка подозрительно молчит, мучительно краснея. "— ты хоть понимаешь, что я убить тебя должен?". Не понимает. Змеиное сердце совершает кульбит; тепло. Тобио улыбается ей, сжимая маленькую ладошку. Это их личный провал. Небо дрожало в тысячах огней, казалось, что оно вот-вот пойдет трещинами. За окном была война. Хината слышала траурный марш и колокола, по её душу, видимо. Но шла упрямо следом, глаза слезились. Он извинялся, рыдал на коленях и крепко сжимал её руку. Коллапс неизбежен. Часы бьют полночь. Сверкает молния. Черную метку ничем не выжечь с бледной кожи. Тьма въелась в кровь, такую чистую, благородную. Они по разные стороны баррикад. — Пойдем в замок, уже холодно, — хриплый голос, змеи глухи. Всё будет хорошо. Она улыбается до сведённых болью скул, ровно держит спину, сияет назло. У Тобио идеально выглаженная рубашка, все как она хотела год назад. Но Хината не доживет до восемнадцатилетия, до свежей травы под ногами. Они кружатся в пресловутом вальсе; более живые, чем есть на самом деле. — Грязнокровка. Холодная стена за спиной; некуда бежать, тупик. Шоё подкожно чувствует, свору диких собак-динго в Кагеяме, которые ищут свою жертву. У нее губы на вкус, как вишня. Непозволительно близко и одновременно далеко. Девушка опускает глаза; липкий страх внутри пожирает. Угли их вражды тлеют на глазах, превращаясь в пепел. Она проиграла. Змеиный клубок сожрет ее. Она видит перед собой его нахальный оскал и до боли знакомые пронзительно-синие глаза. — Я сильнее тебя, Тобио.***
До рассвета полчаса. Завядший цветок в его пальцах. Гнетущая усталость давит на плечи. Тобио сухо кланяется перед отцом, целует на прощание мать. Он — их гордость. Он выполнит обещание. Грязнокровка будет мертва. Белый шиповник окрашивается в красный, осколки врезаются в кожу, она идет вперед по стеклу. Искуситель-змей влачит ее в кромешный ад. — Кагеяма — кун, я тебя люблю, Он отступает. Метка пульсирует, сердце пропускает удар. Цель оправдает средства. Амортенция Кагеямы пахнет кровью и чем-то сладким, как вишня. Благородным деревом, как дубовое лакированное древко метлы. Хината улыбается ему, так доверчиво и ласково. Жмётся к ногам, как слепой котёнок. Парень закрывает глаза, чтобы не видеть её слез. Метка выжигает кожу до кости. Привязался глупец! Лучше бы девчонка, по-прежнему, оставалась скотом на убой. — Обливиэйт! Трус. Глупый мальчишка. Корона со звоном падает на пол. Хината растеряно хлопает глазами, ощущая упирающийся кинжал в спину. Кагеяма смеется. Школьные коридоры отдают его голос эхом. Он бьет наобум. Промахивается. Патронусы в небе складывают крылья.