Несовместимость с алкоголем

      Как же, сука, ноет. Это не описать словами вслух, да и вряд ли можно такое описать — можно лишь чувствовать. А как отвратно ощущать такую боль. Раньше бы Акутагава задалась вопросом — а есть ли у неё сердце? Оказалось, есть. И оно умеет ныть, если её владелица не выказывает и толики эмоций, что бурлят в ней. Это нельзя увидеть ни на бледном лице, ни в серых глазах, ни в плавных движениях достаточно высокой брюнетки — чувства ноют в глубине хрупкого женского мира, и как же пронзительно это заставляет рушиться стеклянные перегородки, что со звонким «дзынь» падают в черную бездну. Рюноске не заботит, отчего этот «дзынь» в пропасти. Теперь есть лишь она и гнетущая пустота, оставленная от разрушенного мира.

      Какая же она идиотка и дура — так слепо верить этому…этому… Да что уж таить — уже сестра, которая была младше неё, твердила без умолку, что нельзя так слепо любить Дазая Осаму. Первый тревожный звоночек для брюнетки прозвенел четыре года назад, когда её сэмпай благополучно свалил из Мафии, в которой и приютил Акутагаву незадолго до этого. И от воспоминаний обычно сдержанная особа безрадостно хмыкнула, растягивая бледные губы в подобие ухмылки — те пол года, а точнее те тренировки, навсегда отложились в её памяти и на теле. Какими же она посылала саму себя словами, понимая, что зря тогда призналась в своих чувствах — ранее неизвестных и таких пугающих. До этого Гин ещё подтрунивала над ней, а не жалела, что старшая сестра влюбилась, на что сама Рюноске отмахивалась, отворачиваясь и говоря, что глупости это всё — любовь между такими, как они, глупа и необоснованна, да и не приведет ни к чему хорошему — как в воду глядела. А на деле могла провести с этим кудрявым шатеном ночь, постепенно начиная тонуть в этом вязком удовольствии, называемом любовью.

      Между ними не может быть любви. Так, игра кукловода с марионеткой, что скоро надоедает — и осознание этого пришло лишь сейчас, когда Акутагава брела тёмным, но звёздным вечером по улицам, теряясь среди всей этой серой массы только благодаря выдержке — если бы выказала всё, что творится внутри, Расёмон с секунду бы уничтожил парочку человек — в состоянии высшей точки гнева Тёмный Зверь плохо контролировался. И эту точку брюнетка сминала одной простой фразой:≪я доверчивая дура», таким образом оборачивая гнев в свою сторону — способность сейчас не тронет носителя.

      Немного расслабив жабо на шее, та ускорилась, парочку раз случайно толкая окружающих плечами, хотя ей явно было плевать на это — так и хочется остаться одной и…и что? Ничего не изменится, если она окажется одна — всё лишь усугубится. Не имеющая привычку к самобичеванию, Акутагава скорее уничтожит себя морально мантрой, что виновата в произошедшем именно она и ее доверчивость к этому человеку. Хотя… Она была бы очень не против проткнуть эту Ацуши. Мерзость какая — такая соплежуйка, мямля, хлюпик, и оказалась избранницей Дазая. И самое мерзкое — этот ублюдок вынуждал их двоих работать заодно, «дракона» и тигра!

      Ублюдок… От воспоминаний паручасовой давности брюнетку могло уже вывернуть — стоит перед ней, улыбается, как всегда. И как легко звучали те слова, что она больше не нужна; что ей нечего больше делать подле него — это место займет, как он выразился, робкая и нежная Накаджима, что стояла позади детектива и виновато смотрела в пол, сминая края своей юбочки. Как же в этот момент хотелось просто уничтожить эту сучку, проткнуть ее со всех сторон, чтобы этого «ангела» не спасла его регенерация. Но… Она просто ушла. Развернулась и ушла. Не хлопая дверью, не говоря ни в чей адрес оскорблений — молча покинула кафе «Узумаки» на первом этаже здания, в котором располагался офис Детективного Агентства. А кричать хотелось. Кричать, срывая горло. Но падать ещё ниже она не намеревалась — гордость всегда была присуща этой особе, и тогда она шептала, чтобы брюнетка поскорее убралась из того места, заставляя сделать это по одной единственной причине — Осаму бы продолжил говорить, всё с той же повседневной улыбкой, что Акутагава больше ему не нужна.

      Как он тогда выразился, будучи пойманным Мафией некоторое время назад? Ах, да. ≪Тренировать тебя было такой рутиной. Ты была тупа, как кирпич, и так упряма. Не говоря о твоей дрянной способности.».И всё с той же неизменной улыбкой. Там даже сдерживать себя не стала — со всего маху врезала кулаком по лицу, но не после этих слов, нет — к ним она привыкла. Что она хуже этой «сладкой» девчонки, недавно принятой в Агентство; что она хуже той, которая даже даром своим не может управлять полноценно; что она хуже той, которая постоянно ноет о своем прошлом в приюте. Это говорила её задетая гордость покинутого ученика наставником, а обида, смешанная с, казалось бы, перегоревшими чувствами, твердила чуть иное — она хуже этой девчонки потому что…недостаточно хороша как девушка? Кажется тогда она его вырубила, смешав оскорбленную гордость и эту обиду. Такого чувства вожделения давно не ощущала на себе Рюноске, разворачиваясь и уходя из камеры — то был очень неплохой удар для девушки её телосложения.

      А в тот момент не было даже желания ударить. Просто хотелось наорать, выпустить пар от всего того дерьма, что творилось в её жизни — как на личном фронте, так и на рабочем. Но она лишь развернулась и ушла — падать ниже не хотелось. А она уже лежала на этом дне — после того случая может не очень нежные, но относительно теплые воспоминания прошлого вторгались в сон, мешая девушке спать, и вновь тот отчаянный шаг — вновь признание, даже если и шло понимание, что кукловод наигрался с ней, марионеткой, вдоволь. Однако — какая неожиданность! — ей сделали шаг навстречу! И вновь бессонные ночи, вновь эти глупые попытки объятий и поцелуев. А на деле же ею пользовались. Какая же Рюноске дура. Идиотка. Ослепленная своими проклятыми чувствами идиотка.

      Девушка никогда бы не подумала, что согласится с Озаки Коё. Никогда не думала, что согласится с тем, что любовь ни что иное как смерть для таких, как она. Однако теперь убедилась, что слова исполнительницы были весьма реальны и их смысл такой же — реальный. Нет ничего, кроме разочарованности в свой же адрес и злости в адрес её ненавистной напарницы.

      Вырваться из объятий мыслей заставило столкновение с какой-то поверхностью. Мотнув головой и убрав достаточно длинные черные волосы с плеча, перекинув их за спину, Акутагава посмотрела на то, во что она врезалась, да и вообще, где она оказалась. То оказалась дверь в бар, а сама она лишь вышла из окружения людей, что продолжали идти потоком. Постояв и подумав пару секунд, девушка дернула дверь на себя и быстро начала спускаться по лестнице вниз, засовывая руки в карманы черного плаща — символ её принадлежности Мафии. Его подарил ей Дазай, пригласив в эту подпольную организацию. И не снимала она его сейчас лишь потому, что ощущала себя защищенной в нём, да и уничтожь она эту вещь — сама себя бы заколебала. Теперь это просто символ того, что она мафиози, ни больше.

      Наконец спустившись по этой лестнице, брюнетка оказалась в достаточно небольшом зале, где справа от двери находилась барная стойка с высокими стульями, слева же — пять-шесть столиков. В самом помещении было немного душно, свет так же был приглушен, и поэтому нельзя было точно описать интерьер, но, кажется, в нём преобладало дерево, причем тёмное. Из людей же здесь были только бармен, достаточно молодой юноша, сама Рюноске и парочка каких-то мужчин за самым дальним столом. Внезапно девушку одолело сомнение — она не умеет пить. Однажды, как раз четыре года назад, выпив рюмку ликера, её вырубило. После того опыта она старалась не пить спиртного вообще. Лишь во время недавней поездки на горячие источники, куда её отправили насильно, Акутагава позволила себе выпить немного сакэ. Но из раздумий вывел высокий баритон бармена:

-Что-то случилось? -протирая один из стаканов для виски полотенцем, спросил тот, на секунду отвлекаясь от своего дела и смотря на визитершу, что так же смерила его взглядом, глубоко вдыхая и:

-Бокал вина.

-Красного, белого? Сухого, сладкого или полу-сладкого?

-Красного полу-сладкого, -сходя с места, та прошла вперед и устроилась на одном из стульев, самом близком к выходу. Да, всё же попытать удачу стоит — хуже уже не станет, лучше — тоже. Вот и проверим действие метода Накахары-сана о расслаблении — насладиться вином. Заодно и узнаем — может эта непереносимость алкоголя уже прошла? Хотя вряд ли.

      Кивнув, бармен достаточно скоро выполнил заказ мрачной и задумчивой клиентки, ставя на барную стойку бокал, полный багряной жидкости. Оно… Слишком похоже на кровь. Это вино чертовски похоже на кровь, которой Рюноске изо дня в день пачкает свои руки, или же, точнее сказать, плащ — материализация Расёмона происходит через одежду. Осторожно взяв бокал, та пристально посмотрела на саму жидкость, как порой смотрел Накахара-сан, стараясь понять, хороший ли алкоголь или нет. Но она не ценитель спиртного от слова совсем, просто… Завораживает цвет жидкости в стеклянной таре. С секунду еще понаблюдав за алыми разводами, что оставляло после себя вино на стенках бокала, брюнетка пригубила немного алкоголя, после же залпом выпивая остальное.

      Горло тут же обдало жаром, как и пищевод, на языке неприятно загорчило, но лишь в первые секунды — после вкус стал более кислым, но в этой кислинке было что-то приятное и будоражащее. Прикрыв рот и немного прокашлявшись, возвращая бокал на барную стойку, Рюноске стала дышать через нос, отчего вновь и вновь аромат спиртного ощущался в носу. В голове начало все медленно плыть, но мысли не меркли, как и сознание, что было достаточно неплохо. Через секунду после более детального рассматривания разводов на стенках стеклянной тары, Акутагава подняла взгляд на слегка заинтересованного бармена:

-Повтори.

      Тот не стал перечить, вновь наполняя бокал вином, теперь же наблюдая, как та начала постепенно распивать его, но в прикрытых серых глазах начал крепчать злой огонек. Эта девчонка — парень подумал, что сидящей перед ней лет девятнадцать — пришла сюда не от хорошей жизни, да и вряд ли вообще ранее пила — быстро взгляд помутнел, да и бледные щеки окрасились ярким пьяным румянцем. Обычно к таким, как она, начинали приставать уже поддатые особи противоположного пола, хотя еще не вечер. Но от этой девушки исходила такая странная… Аура? Такое нельзя описать именно этим словом, но рядом с ней было не очень комфортно. Когда она только вошла, вокруг нее будто роилась злость, отчужденность, страх и подобное этому. После первого бокала более-менее это окружение подтаяло, после второго — ещё больше, или уже он сам начал привыкать. Может удастся развязать ей язык?

      Но от наблюдения за странной клиенткой бармена отвлекли пришедшие другие посетители — двое мужчин, севших за барную стойку, поспешили сделать заказ, и пришлось обслуживать их. За это время Акутагава уже почти опустошила бокал, вдруг замирая и смотря на остатки жидкости со злостью. Почему это она виновата в том инциденте?! Она старалась быть нежной — насколько могла, настолько и была; в после рабочее время стремилась одевать эти чертовы неудобные платья, отбрасывая свою привычку к брюкам и рубашкам. Да даже сейчас она была в чертовом белом платье, что шло снизу рюшами и доставало до колен, черных туфлях, от которых болит спина, капроновых колготках, на которых можно было бы смело вешаться, и лишь жабо и плащ были частичкой повседневности на ней сейчас. Иногда стремилась заплести что-то не типичное для неё — традиционные японские прически, «корзиночки», колоски и подобная ересь. Да она охереть какая хорошая девушка! Это этот ублюдок Дазай сам проворонил свое счастье!.. Но постепенно взгляд начал тускнеть — все эти мысли были под действием алкоголя, то есть — неправда. Всё же это она виновата — недостаточно милая. Недостаточно сильная. Недостаточно самоотверженная. Очень много в ней этого «недостаточно»!

-Эй, красотка, -стояло той открыть рот, чтобы попросить бармена вновь повторить заказ, как её окликнули, получая в ответ полнейшее игнорирование. Но, видно, настырного мужлана это не останавливало.-Э-эй!

-…чего тебе? -морща нос, нетрезво и со злостью прошипела брюнетка, поворачиваясь лицом к мужчинам.

-Составить тебе компанию? -пододвигая стул, один из этой парочки придвинулся ближе, смотря в серые глаза.-Мне кажется я тебя где-то видел, -в ответ лишь молчание.-Как твоё имя?

-Тебя не должно волновать. Повтори, -отодвигаясь, позвала Акутагава бармена. Язык после второго бокала начал уже заплетаться, мысли ещё сильнее путаться. Да и разум стал немного меркнуть. Но от алкоголя эта душевная боль начала отступать на второй план, уступая место опьянению.

-У тебя острый язычок. Люблю таких.

-Ненавижу подобных тебе. Трепло, и только, -получая вновь полный бокал, та прикоснулась к жидкости в нём губами, отпивая немного.

-Ну, ну — мы только познакомились, а ты уже меня судишь, -вставая со стула, мужчина подошел к ней, обнимая за талию и прижимая к себе, на что реакция последовала незамедлительно — наглец был оттолкнут, а после его светлые волосы оказались полностью в вине, что было вылито ему на голову. Его багровые капли начали скатываться с чужих прядей, перемешиваясь с кровью в районе горла — оттолкнув, девушка так же и полоснула по шее нахала клинком, что секундой ранее был поясом её плаща. И это тело, результат опьянения, злости и нарушения личного пространства девушки, дало увидеть немногочисленными посетителям бара, кто же на самом деле является эта мрачная особа. Её даже на секунду позабавило это — то, как бармен и спутник уже начали в панике отступать, хотя до этого не замечали идентичного сходства между её внешностью и девушкой на плакатах с надписью «разыскивается». Кинув взгляд в темный угол на тех, что сидели в баре до её прихода, Акутагава нахмурилась — пусть и будучи пьяной, девушка заметила блеснувшие в тусклом свете стволы пистолетов. Значит, хотят устроить по ней пальбу. Шанс того, что она успеет в таком состоянии заставить Расемона сожрать пространство…

***

      Рабочий день пришел к концу, и после него хотелось лишь одного — смочить горло вином в компании… Да в любой, в общем-то — мозг Чуи сегодня ебали и ебали весь день безостановочно. И условно было одно тихое местечко — небольшой бар. Там всегда немного народа, и оттого как-то комфортно. Конечно, Накахара был бы рад компании своих знакомых с работы. Особенно, если эта компания потом дотащит его тело до его квартиры, желательно не уронив пару раз по пути. Он бы мог и сам дойти, но все упиралось в не самое лучшее умение пить и очень быстрое наступление опьянения. Был и ещё один вариант — выпить дома, в окружении родных стен и мебели. Но… Это не то. Определенно не то. Чертыхнувшись, Чуя решил сначала заглянуть в бар, а если там не будет народа — он поедет домой. Если же там будет хоть кто-то, кроме бармена, он останется, и плевать на то, что сейчас он за рулем. Сегодня хотелось выпить в чьей-либо компании.

      Сворачивая в нужный поворот, Накахара припарковал машину и вышел из нее, закрывая и оглядываясь — поток людей не такой большой, каким мог бы быть пол часа назад, и даже так — ни одна фигура не идет по направлению к непримечательной двери без вывесок. Всё же здесь играло простое правило истины — люди смотрят на «обложку», не задумываясь о «внутренностях». И этот бар буквально характеризовал это — непримечательная дверь вела в уютное место с хорошим алкоголем. Вполне не торопясь пройдя к ней, Чуя открыл дверь, слыша уже знакомую тихую музыку. Но что-то заставило эспера остановиться, когда он только спустился на одну ступень — в этом месте впервые был такой яркий запах крови и её жажда… Вот и отдохнул, называется.

      Достав нож, Накахара медленно спустился вниз, стараясь не издавать звуков — уж чего-чего, а даже его некая битвомания тухла после напряженного трудового дня. Если этот кто-то настроен слишком враждебно — тут нужен элемент внезапности. Но спустившись, тому пришлось молниеносно отскочить в сторону от пары черных клинков, что хаотично двигались в воздухе.

      Кругом царил хаос — перевернутые столики, разломанные стулья. И кровь… Кровь порядка пяти человек, что собралась в одну лужу, а их тела вскрытыми тушами лежали на местах своей смерти в этой луже Чуя увидел отрубленное дуло пистолета и перерубленный напополам телефон. А в центре всего этого хаоса сидела одна знакомая Чуе фигура, положив руки на барную стойку, смотря в отражение в бокале. Акутагава не смотрела на визитера, лишь подняла руку, собираясь направить Расемон на внезапно пришедшего:

— Акутагава?! — но голос заставил резко дернуться и повернуть в его сторону голову, что уже стала тяжелой от, максимум, половины бутылки вина. — Что здесь произошло?! Эта резня…

      Однако она уже его не слушала. Лишь молча смотрела пьяным взглядом в его глаза, будто пытаясь этим самым что-либо сказать. От того, что она заговорит, проку будет мало — язык будет заплетаться, и поэтому она лишь опозорит себя в глазах начальства. Если уже не сделала этого. Но даже так, она не планировала оправдываться, о чём и сказала, всё же плюнув на гордость:

— Да. Я убила этих людей, — вставая с высокого для нее стула и чуть не падая, Рюноске цепко схватилась за барную стойку. Штормит… Голова от выпитого алкоголя кружится… Но всё равно за её спиной две драконьи морды, что готовы атаковать в тот же миг, как их владелица почувствует опасность.

      Замолчав и более цепко посмотрев на коллегу, Чуя нахмурился, начиная медленно подходить к ней, убирая нож — это всего лишь игрушка. Легче будет использовать способность против способности, а не пусть хорошо наточенный, но нож. Это будет пустой тратой ресурсов. Да и вспугнуть пьяную девушку с оружием в руках было легче, а этого Накахара не желал — как он понял, такая Акутагава страшнее злой Акутагавы. Да и вообще видеть Рюноске подвыпившей ему приходилось до этого момента лишь один раз, но тогда это было лишь две чашечки сакэ.

— Не боишься, что они вызвали копов? — продолжая пристально наблюдать за девушкой перед ним, Чуя сделал шаг вперед. — И что послужило причиной этом…

— Моё личное желание. Даже если и так — для меня это лишь новая проверка своих сил и… — её вновь резко повело в сторону, и привалившись боком к барной стойке, Акутагава выдохнула. Глаза начали закрываться, но услышанные позже слова заставили резко распахнуть их, вперив взгляд вниз, в то же время немного распуская жабо на шее — ком, появившийся в горле, мешал дышать:

— Чтобы ты, и напилась без причины? Не смеши меня — ты всегда отказывалась от алкоголя. Это из-за этого бинтованного ублюдка, я прав? — естественно, Чуя знал. Прекрасно знал, что Рюноске не перегорела к его бывшему напарнику. И почему-то от этого знания кололо подушечки пальцев под тканью перчаток от злости и… Жалости за девушке. Её смелости или же, как считал Накахара, глупости, можно было открыто завидовать — дважды признаться в своих чувствах, зная, какому человеку ты признаешься. Глупой не в плане ума — Акутагава была, бесспорно, умна и проницательна, — но в плане чувств. Увидев реакцию, Чуя лишь разочарованно выдохнул — он прав. Но, если сравнивать ситуацию четыре года назад и сейчас… Сейчас всё было хуже. Взять хотя бы в расчет огорченного пьяного эспера со смертоносной способностью, от которого и в нормальном состоянии нельзя наверняка чего-либо ожидать, а тут…

— Пошли отсюда… — увидев, что драконьи морды Расёмона вновь стали тканью плаща, а фигура девушки несколько осунулась, Накахара стремительно подошел к ней, схватив за руку, посмотрел на её лицо и… Поражённо застыл.

      По щекам девушки, что часто моргала, бежали слёзы. Кажется, сама она не до конца понимала этого, изредка вздрагивая всей своей тонкой фигурой, после же медленно поднимая взгляд с носов своих туфель и заглядывая в глаза исполнителя. Чуя опешил — он впервые видел такой взгляд у Рюноске. Такой… Живой. Привыкший к глазам без внутренних огней, сейчас исполнитель видел перед собой не матерую убийцу, а… А обычную несчастную девушку с разбитым сердцем. И что-то внутри предательски сжалось — захотелось стереть эти слезы. Быть может так на него влияло то, что после ухода Дазая он взялся за эту, в то время, шуганную девчонку, выправляя в ней мафиози, что имеется сейчас? Скорее всего — да.

      Сзади раздались шаги. Конечно, не только Накахара знал об этом месте. А после их обоих оглушил вскрик ужаса от вида крови и бездыханных тел, но этот крик крайне быстро стих от клинка из черной ткани, что молниеносно полетел на визитера, но чуть скосил, и вместо груди проткнул ему горло.

— Пошли за мной, — поняв, что просто так стоять здесь они не могут — других посетителей отрицать было нельзя, а убивать каждого не выгодно ни грамма, как и неуважительно — Чуя схватил Рюноске за локоть, ведя следом за собой к чёрному выходу за барной стойкой. Та же, даже без удивления, легко поддавалась — находясь на той грани, когда от ещё одного выпитого глотка вырубит, сопротивляться сил не шибко много.

      Выйдя из бара в каком-то проулке, Чуя, поозиравшись, повел Акутагаву к тому месту, где припарковался — благодаря работе в таком месте, как Мафия, волей-не волей, но выучишь каждую тропку в городе. Но пройдя метров пять, исполнителю пришлось взять обладательницу Расёмона на руки, ибо в туфлях и пьяная идти прямо ей, скажем, было крайне проблемно. Но сейчас возникла попытка сопротивления, которую быстро подавили — стоило только лишь рявкнуть, приплетая к самому высказыванию свой статус — чего Чуя не любил- и тем самым давая приказ, небольшой дебош был прекращен, так и не успев толком-то начаться. Подметив вслух, что девушка слишком легкая для своего роста и получив в ответ какое-то неразборчивое бормотание, кажется, даже с нелестными высказываниями, Накахара быстро прошел к своей машине, опуская девушку на ноги, проворно находя ключи в кармане и, открыв автомобиль, открыл Акутагаве дверь на заднее сидение. Коротко глянув на свое начальство, девушка покорно села позади, наконец-то приходя в себя после того вопроса и незаметным движением стирая слёзы.

— Сестра дома? — садясь за руль и заводя машину, исполнитель взглянул в зеркало заднего вида, глядя на пассажирку. Та, борясь с накатившей дрёмой, зевнула, прикрыв рот ладонью, после же отвечая:

— Нет. Она на миссии.

— Даже не спросишь, откуда я знаю о Гин?

— Это неудивительно. Архив для исполнителей открыт, в том числе те его отделы, в которые недозволенно пробираться другим, — каким-то чудом связав и обличив свою мысль в слова, Рюноске посмотрела на своего старшего коллегу. Зачем ему так печься о ней? Зачем было вытаскивать из того бара, говоря, что возможно скоро приедут копы? Ведь… Она лишь пешка на шахматной доске Портовой Мафии. Сложно управляемая пешка. Которую за её непослушание вскоре, возможно, скинут с доски. Так… — Зачем?..

— М-мм? Что «зачем»? — смотря на дорогу, отозвался Накахара.

— Ничего важного, — опомнившись, Рюноске почти тут же напустила на себя ранее видимый многими холод и безразличие.

-… Послушай. Твоя недосказанность разрушает только тебя. Ты сама ею выстраиваешь вокруг себя стены. В данном случае в этом смысла не больше, чем в твоей более ранней попойке. Пойми уже — Дазай из числа тех ублюдков, которые слишком смазливы на лицо, да и склад ума имеют неплохой, но внутри… Внутри таких людей бывает крайне много гнили. Поэтому такие люди редко стоят чьих-либо слёз. На этом жизнь не заканчивается — тебе ведь двадцать, да? Всё ещё впереди.

— Не с нашей работой.

— Для выпившей ты весьма неплохо держишься, — хмыкнув, Чуя свернул. — Так что «зачем»?

-… Эта забота. Она… К чему она? В чём её смысл? Что мешало Вам оставить меня в том баре среди трупов и крови? — Чуя сильнее сжал руль, хмурясь.

— А не должен был? — отвечая вопросом на вопрос, исполнитель нажал на педаль тормоза.

— В этом нет никакого смысла.

— Неужели? — Накахара вытащил ключ из зажигания, разворачиваясь и смотря на попутчицу. Акутагава несколько удивленно смотрела на него, всё ещё борясь с сонливостью. Пьяный румянец весьма неплохо смотрелся на этом бледном лице, как и едва подрагивающие ресницы больших тёмных глаз.

— Куда Вы отвезли меня? — нарушая несколькоминутную тишину, спросила девушка, выводя Чую из его размышлений.

— Ко мне домой. Оставлять тебя одну опасно для общества, что демонстрировала ситуация в баре, -выходя из автомобиля и дожидаясь, когда и владелица Расёмона выберется из машины, Чуя закрыл её и пошел к квартирному дому.

      Подниматься по лестнице для девушки оказалось той ещё задачкой - к небольшой качке прибавлялась уже нестерпимая сонливость. Она наверняка бы уже пару раз упала, если бы не перила, снятые туфли и Чуя, что уже на середине пути взял эту ношу и понес на спине, не встречая никакого сопротивления - девушке было явно не до этого. А вот парню явно пришлось притормозить на пару секунд - Акутагава по прежнему была в платье, и посему... Было несколько проблемно и совсем немного стыдно нести её так. Стыдно, в первую очередь, подметил Чуя, будет самой Рюноске, когда она начнет вспоминать. Если после алкоголя у нее не атрофируется тот участок памяти, на котором были все её действия после выпитого, конечно.

      И все из-за одного ублюдка, подумал Накахара, доставая ключи от квартиры, стараясь не уронить свою ношу. В некотором смысле они были с Осаму схожи тем, что имели уже несколько партнеров на протяжении их жизней. Но отличием было то, что в одно и то же время Дазай говорил прямо девушкам, что он не собирается продолжать ходить вместе с ними, наплевав на то, что вы познакомились только пару месяцев назад и что у твоей бывшей партнерши чувства в твой адрес всё кипят. Чуя же, не будучи таким проклятым сердцеедом-Казановой, старался расставаться с девушками более спокойно, чтобы всё не завершилось бомбой, принесенной ему в роли посылки на дом. Но всё же... Кроме этого они ничем не отличались в подобных планах. Оба ставили свои чувства выше, или же, скорее, их отсутствие, придерживались мнения "насильно мил не будешь".

      Задумавшись об этом, Накахара прошел в небольшой зал, осторожно укладывая уже заснувшую Акутагаву на диван, наклоняясь и пытаясь снять плащ. Однако, девушка буквально завернулась в него насколько возможно, вцепившись во сне мертвой хваткой в грубую ткань. В этом полумраке бледная кожа напоминала что-то странное, притягательное и отталкивающее одновременно - она казалась слишком ненастоящей для этого мира. Длинные черные волосы обрамляли такое... Непревычно-спокойное лицо, на котором было лишь пленяющее умиротворение от долгожданного сна, который позволит найти покой от кошмаров реальности. Чуя невольно замер, рассматривая всё это, но в какой-то момент всё же одёргивая себя, выходя из зала. Это неправильно - она его подчиненная. Он не имеет права так пялиться на неё, наблюдая редкий миг спокойствия грозы преступного мира Йокогамы. Так почему же ему хотелось ещё наблюдать за этим?..

***

      Приоткрыв глаза в неизвестном месте, Рюноске пару раз моргнула, дабы прочувствовать, что это не глупый сон. Нет, она действительно была в чужой квартире, лежала на чужом диване... Под чужим одеялом. Принюхавшись, в первый момент Акутагава почувствовала какой-то знакомый запах одеколона, который спустя миг вызвал тошнотворное чувство. Захотелось нараспашку открыть окно, дабы вдохнуть прохладного ночного воздуха. Но при попытке хотя бы сесть все начало плыть перед глазами, а легкое подташнивание грозилось стать истинной тошнотой. Всё же она по-прежнему не выносит алкоголь. Внутри будто всё забурлило, вызывая рвотный позыв, однако она героически стерпела это, осторожно присаживаясь и начиная потихоньку пододвигаться к окну - диван стоял недалеко от него. Незаметив, как по пути она столкнула какую-то книгу и та с глухим стуком упала на пол, и всё-таки добравшись до заветного окна, брюнетка открыла его нараспашку, тут же вдыхая полной грудью.

      Тошнота начала отходить на второй план. Вместе с прохладным воздухом, что постепенно заполнял легкие, голова становилась менее тяжелой и некоторые моменты прояснялись. Например, такие как встреча с Накахарой-саном, бар, три бокала вина и...       К горлу подкатил ком. Вновь стало тяжело дышать. Глупая или же стебливая память вновь подкинула то, из-за чего Акутагава и оказалась в том месте. А потом... Глубоко вдохнув, Акутагаву покоробило от того, как сильно она опозорилась перед своим начальством. Молчала бы в тряпку и не позорилась. А от воспоминания того, что она позволила себе заплакать... Похоже само её сознание хочет подзаебать брюнетку до того предела, от которого люди, подобные ей, начинают рвать волосы на голове.

- Думал ты проспишь до утра, - в этой фатальной тишине сонный голос с хрипцой раздался слишком неожиданно. От столь резкого момента Акутагава резко развернулась, собираясь защищаться - выправка Мафии явно имеет последствия - но тут же пожалела насчет этого действия: голова закружилась, отчего вновь почувствовалось подташнивание, а в добавок в висках противно заныла терпимая ранее боль. Хорошо что хотя бы не стошнило. -Да уж... -голос раздался уже достаточно близко, а секундой позднее чужая ладонь легла на хрупкое плечо.

      Посмотрев на Накахару, как только ей более-менее полегчало, Акутагава слегка вначале опешила - видеть исполнителя без шляпы не приходилось до сей момента, ровным счётом как и наблюдать его в иссиня-черного оттенка халате. Хотя, вновь напомнила себе Рюноске, он у себя дома, да и, к тому же, что-то его разбудило, раз он встал так рано - за окном было всё ещё темно, но городские огни не позволяли тьме взять свои полноправные владения. Через пару секунд та опустила взгляд чуть ниже, на вторую руку парня, внезапно обнаруживая стакан с водой.

- Думал ты заметишь это и таблетку сама, - отдавая девушке стакан и беря с небольшого столика, с которого она и уронила книгу, таблетку от головы, Чуя протянул её Акутагаве, что внезапно сжала губы в тонкую полосу, отводя взгляд в сторону - всё же ей было немного стыдно за всё. - Не беспокойся, я прекрасно понимаю, что такое похмелье. Так что не стоит так заморачиваться.

- ... Мне стыдно за то, какой слабой Вы увидели меня вчера, Накахара-сан, - немного кланяясь, весьма четко сказала брюнетка, борясь с головокружением, после поднимая взгляд на хозяина квартиры. Тот, сложив руки на груди, смотрел на неё несколько изучающе, приподняв одну бровь, после чего выдохнул, массируя висок:

- Успокойся и выпей таблетку - полегчает. А то, что было вчера... - наблюдая, как та с некой опаской положила таблетку в рот и запила водой, Чуя усмехнулся - недоверие ко всему.-Слабой? Возможно ты и дала волю чувствам после небольшого количества алкоголя, но разве слёзы не доказывают, что ты по-прежнему жива и чувствуешь боль эмоционального характера? Раз это так - ты по-прежнему человек.

- Тогда плакало вино во мне, а не я.

- Ну надо же было вину за что-то зацепиться. Ложись, только три часа утра. Можешь лечь на кровати, если хочешь, но-...

- Я думаю, я не засну. Да и это Ваша квартира, поэтому я не могу смещать Вас с Вашего же места,-присаживаясь на диван, Акутагава вновь взглянула на Накахару, смотря ему в глаза беспристрастным взглядом. Полностью противоположный взгляд тому, какой был вчера, в баре. А Рюноске же видела спокойный, несколько сонный взгляд голубых глаз в этом полумраке. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь шелестом занавесок от ветра, залетевшего в окно - ветра частенько могут "гулять" в портовых городах, но люди настолько к ним привыкли, что не пытаются заметить такие моменты. Но сейчас, когда тишина начала давить, это ощущалось крайне остро.

- В таком случае, - присаживаясь неподалеку на диван, Чуя облокотился на его спинку.-Предлагаю просто поговорить. Не о работе,-тут же присек тот слова девушки тот.-Просто на обычные темы. Какую книгу ты прочла последней?

- Книгу?-явно не ожидая подобного, Рюноске пару раз удивленно моргнула, но как только поняла, тут же ответила:

- Я... Не помню автора. Но название помню - "В стране водяных". Несколько необычное произведение, что смешивает в себе утопию и антиутопию...

- О, слышал о нём. Не сочти за что-то смешное, но последний раз я читал стихи.

- Разве в этом есть что-то смехотворное?-несколько удивилась Акутагава.-У каждого свои вкусы в литературе, и осуждать за них как минимум глупо. Как максимум - выказывает полную невоспитанность и неимение собственного достоинства у критикующего.

- Похоже таблетка действует.

- Так что за стих?

- Я... Могу его тебе рассказать,-покосившись на брюнетку, невесело усмехнулся исполнитель, получая в ответ едва заметный утвердительный кивок:

- "Скорее бы весна"-так люди говорят А мне вот тяжко. Придет весна, и что с того? Малыш мой не вернется. Припоминаю, в этом мае С тобою на руках ходили в зоопарк. Тебе слона покажешь - "ня" ты говоришь, Покажешь птицу - тоже "ня". И напоследок, лишь увидев ты оленя Так поражен рогами был его наверно, Что молча глаз не отрывал. Стоял ты, право, в то мгновенье, Объятый всем земным свеченьем, И, помню, глаз не отрывал...

      Акутагава замерла, смотря на изменения в лице старшего коллеги. Он выглядел тем, кто... Понимал всю боль, внесенную в эти строки поэтом. Ту боль, которую ощущают родители при потере своего чада. Тот человек смог прекрасно обличить всё это в слова. А Накахара смог сделать их ещё более живыми...

- Акутагава?

- А? - прийдя в себя от размышлений, девушка дернулась.

- Я уж подумал, что ты задремала.

- ... Кто автор этого стиха, Накахара-сан?-тихонько зевнув, спросила девушка.

- Честно сказать - не помню. С нашей работой часто не почитаешь, да? - усмехаясь, Накахара посмотрел в окно, приобретая спокойное выражение лица.-Акутагава, послушай - всё что было, осталось в прошлом. Иди дальше, не смотря ни на что. Слёзы никогда не были слабостью в глазах тех, кто был слишком долго сильным. И... Это стоит принять. Поэтому... А?-вновь переведя взгляд на Рюноске, Чуя увидел, что та уже почти лежала , склонив голову к плечу, ровно дыша. Она едва вздрогнула, когда чужие руки вновь уложили её на диван, и расслабилась, когда одеяло покрыло почти всю её фигуру, облаченную в черный плащ и белое платье.

      А Накахара лишь едва улыбнулся, смотря на столь непривычную и спокойную картину, понимая, что те мысли в баре были связаны именно с таким видением Рюноске - не только сильного бойца, но и весьма неплохого собеседника, и... Как бы то не звучало - просто привлекательной девушки со стержнем внутри и своими чертями. В теории, у него-то чертей не меньше, и возможно это так цепляет в ней - он понимает её. Ну а пока она спит... Чуя наклонился, быстро касаясь губами её макушки, после выпрямляясь и зевая.

      Во мраке Акутагава казалась своей из-за болезненной бледноты, черных волос и графитового цвета глаз. Чуя же был здесь словно лишним - даже в сумраке рыжие вихры волос бросались в глаза, как и голубые глаза. Словно художник, что решил создать столь нелепую картину, выказывал в двух людях противоположные миры - монохромный и яркий, цветной, живой. Это было излишне странно и... Пленяюще. Столь пленяюще, что будь это именно картиной, а не несколько минутной обстановкой, то обязательно бросилась бы в глаза своему ценителю. И бросился бы не только парень в темном халате, но и девушка, что лежала в тени на мягкой обивке диване.

      Все равно никто не поверит, что так произошло.